Да и сама операция не потребовала много времени. Сарай, на чердаке которого прятались банда Пшеничного, оказался на краю села. На первый взгляд, он был такой старый, неприглядный, что Смирнов и Дмитренко даже засомневались: неужели там могут разместиться столько бандитов. Приближались к цели проселочной дорогой, которая вырывалась из желтого ржаного поля. На окраине села сбавили шаг. Возле сарая, где предлагалось принять бой, было тихо. Именно в тот час во двор въехала телега с сеном, и хозяин принялся сбрасывать его на землю.
Чекисты незаметно – где перебежками, где по-пластунски приблизились к сараю. Вблизи от него свалились в неглубокую канаву, поросшую крапивой, и стали наблюдать за тем, что происходило во дворе. Сложив сено, хозяин взялся кормить коней.
Прошел час или немного больше. Смирнов и Дмитренко еще раз прокручивали план захвата банды. Рисковать нужно было с умом – ведь оуновцы в такой ситуации будут сопротивляться до последнего патрона.
Решили еще подождать. Лежа в крапиве, Смирнов чувствовал, как заныла от непривычки спина. Главное, думал он, вызвать панику среди бандеровцев.
Наконец наступил благоприятный момент; хозяин, видимо, снова отправился за сеном, двор опустел. Один из чекистов подполз ближе к сараю, поставил лестницу, лежавшую у стены, сделал по ней несколько шагов вверх и, крикнув «Бандиты!», полетел с лестницей на землю.
В тот же миг чекисты открыли огонь из автоматов. А как только их товарищ отбежал в безопасное место, Смирнов бросил в сарай гранату. Оуновцы начали беспорядочно отстреливаться. Одна из автоматных очередей прошила воздух совсем близко от Смирнова. Он прижался к стволу дерева.
Бандиты оказались в безвыходном положении и вынуждены были сдаться. Один из них, не выдержав, зло бросил Смирнову:
– Жалко, что не пришил тебя!
– Значит, буду жить до ста лет, – ответил капитан.
Когда в областном управлении зашла речь о том, кого включить в состав группы для разработки операции по ликвидации банды Орла, действующей на границе Ровенской и Волынской областей, а также в Белоруссии, то в числе первых назвали имя Смирнова. Ему сказали:
– Вы еще не отдохнули, приказывать вам не можем…
– Отдыхать некогда, – улыбнулся Смирнов. Было у него желание поехать вместе с Марией Ивановной в родные места, на Смоленщину. Конечно, вернется с операции – и поедут.
Однако судьба распорядилась иначе. С пинских болот, где чекисты настигли банду Орла, Смирнов возвратился цел и невредим. Правда, отпуск пришлось отложить, хотя и чувствовал недомогание. Думал, пройдет.
Когда поздним вечером он пришел с работы, то впервые за всю их совместную жизнь признался:
– Машенька, что-то мне нездоровится. Может, прилягу?
Мария Ивановна думала вызвать врача из санчасти, но Смирнов категорически запретил. Она не отходила от его кровати, напоила чаем с малиной, сделала холодную примочку. Казалось, что ему полегчало. Жена принялась за проверку ученических тетрадей. Через некоторое время врача все-таки пришлось вызвать, но было уже поздно. Мария Ивановна заплакала, услышав от врача:
– Не выдержало сердце, обширный инфаркт.
Смирнов так и не дожил до своего пятидесятилетия. Многое хотел сделать, поэтому и торопился жить.
Василий Кохан
ГЛАВНАЯ ОПЕРАЦИЯ
У моего собеседника простое русское лицо с крупными чертами, светло-карие спокойные глаза. По виду не скажешь, что ему уже за семьдесят, особенно когда смеется – открыто, искренне. Нет в нем того, чем любят наделять своих героев авторы детективных романов: ни «пронзительного» взгляда, ни следов «бессонных ночей», ни даже «волевого подбородка». Не окутывают его и шерлокхолмсовские облака табачного дыма: в светлой, просторной комнате воздух чист и свеж.
В руках подполковника в отставке Николая Ивановича Агапова томик В. Богомолова «Момент истины». И закладка на том месте, где старший лейтенант Таманцев – один из главных героев повести – говорит о своей работе: «Контрразведка – это не загадочные красотки, рестораны, джаз и всезнающие фраера, как показывают в фильмах и романах. Военная контрразведка – это огромная и тяжелая работа… Огромная соленая работа и кровь… Условия и работа у нас такие, что любой бывалый шерлок, даже из столичной уголовки, от отчаяния повесился бы на первом же суку».
Да, кивает Агапов, сказано верно. И не только о военной контрразведке – пожалуй, о всей чекистской работе. Ситуации, подобные экранным, с лихими молодцами во фраках, – ему, чекисту с довоенным стажем, не встречались. Какие уж там фраки! Вот болотные сапоги оказались бы в самый раз весной сорок четвертого, когда получил новое назначение – начальником Рокитновского райотдела госбезопасности в недавно освобожденной от фашистов Ровенской области. Тогда по болотам «нагулялся» на много лет вперед! Очень крепкий от природы человек, он в этих чертовых болотах, казалось, богу душу отдаст от усталости.
А был действительно крепок. Детство прошло – в пензенской деревне. Сызмала привык трудиться. Крепкую закалку прошел на лесозаготовках и лесосплаве. Двадцатилетнего Николая Агапова избрали председателем рабочкома. Вскоре стал он первым секретарем Городищенского райкома комсомола и членом бюро райкома партии.
Весной 1940 года Агапова вызвали в Пензенский обком партии.
– Как вы смотрите, если мы направим вас в органы госбезопасности?
Предложение было неожиданным, но он не колебался ни минуты:
– Согласен!
Работать начал, как говорится, с низов – оперуполномоченным одного из райотделов НКГБ Пензенской области. В первые же Дни войны Агапова назначают начальником райотдела.
Фашисты рвались к Москве. Гитлеровская разведка старалась всячески активизировать свою агентуру. Врага интересовало, где и какие именно формируются соединения Красной Армии, какая пропускная способность далеких от театра военных действий железных дорог, на каких предприятиях изготовляется вооружение.
– Перед нами, – вспоминает Агапов, – стояла задача не только своевременно выявлять вражеских шпионов и диверсантов. Ведь еще Дзержинский говорил, что найти того, кто совершил преступление, может и не чекист. Чекист же тот, кто предупредил действие врага.
Пензенскую глубинку отделяло от линии фронта больше тысячи километров, но здесь тоже был фронт, только без флангов, и борьба на нем не ослабевала ни на минуту.
…В Ровно он прибыл на второй день после освобождения города. Трудное время. И не менее трудные задачи стояли перед начальником Рокитновского райотдела госбезопасности Н. И. Агаповым. Села Рокитновского, Сарненского, Олевского районов терроризировала банда Стального. Нужно было обезвредить ее.
Как-то поздно ночью Агапову сообщили с полустанка Остки: разобрав в одном месте узкоколейку, бандиты двинулись в направлении села Дерть. Поднятые по тревоге, в отдел немедленно прибыли оперативные работники.
– Давайте, товарищи, сначала обсудим обстановку, – предложил начальник райотдела.
Поначалу банда словно сквозь землю провалилась. Прочесывание территории ничего не дало. Агапов знал, что Стальной дороги выбирает глухие, проселочные, вперед нередко высылает разведчиков, которые путают след, направляют поиск в противоположном направлении. И все же поисковая группа сумела выявить банду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Чекисты незаметно – где перебежками, где по-пластунски приблизились к сараю. Вблизи от него свалились в неглубокую канаву, поросшую крапивой, и стали наблюдать за тем, что происходило во дворе. Сложив сено, хозяин взялся кормить коней.
Прошел час или немного больше. Смирнов и Дмитренко еще раз прокручивали план захвата банды. Рисковать нужно было с умом – ведь оуновцы в такой ситуации будут сопротивляться до последнего патрона.
Решили еще подождать. Лежа в крапиве, Смирнов чувствовал, как заныла от непривычки спина. Главное, думал он, вызвать панику среди бандеровцев.
Наконец наступил благоприятный момент; хозяин, видимо, снова отправился за сеном, двор опустел. Один из чекистов подполз ближе к сараю, поставил лестницу, лежавшую у стены, сделал по ней несколько шагов вверх и, крикнув «Бандиты!», полетел с лестницей на землю.
В тот же миг чекисты открыли огонь из автоматов. А как только их товарищ отбежал в безопасное место, Смирнов бросил в сарай гранату. Оуновцы начали беспорядочно отстреливаться. Одна из автоматных очередей прошила воздух совсем близко от Смирнова. Он прижался к стволу дерева.
Бандиты оказались в безвыходном положении и вынуждены были сдаться. Один из них, не выдержав, зло бросил Смирнову:
– Жалко, что не пришил тебя!
– Значит, буду жить до ста лет, – ответил капитан.
Когда в областном управлении зашла речь о том, кого включить в состав группы для разработки операции по ликвидации банды Орла, действующей на границе Ровенской и Волынской областей, а также в Белоруссии, то в числе первых назвали имя Смирнова. Ему сказали:
– Вы еще не отдохнули, приказывать вам не можем…
– Отдыхать некогда, – улыбнулся Смирнов. Было у него желание поехать вместе с Марией Ивановной в родные места, на Смоленщину. Конечно, вернется с операции – и поедут.
Однако судьба распорядилась иначе. С пинских болот, где чекисты настигли банду Орла, Смирнов возвратился цел и невредим. Правда, отпуск пришлось отложить, хотя и чувствовал недомогание. Думал, пройдет.
Когда поздним вечером он пришел с работы, то впервые за всю их совместную жизнь признался:
– Машенька, что-то мне нездоровится. Может, прилягу?
Мария Ивановна думала вызвать врача из санчасти, но Смирнов категорически запретил. Она не отходила от его кровати, напоила чаем с малиной, сделала холодную примочку. Казалось, что ему полегчало. Жена принялась за проверку ученических тетрадей. Через некоторое время врача все-таки пришлось вызвать, но было уже поздно. Мария Ивановна заплакала, услышав от врача:
– Не выдержало сердце, обширный инфаркт.
Смирнов так и не дожил до своего пятидесятилетия. Многое хотел сделать, поэтому и торопился жить.
Василий Кохан
ГЛАВНАЯ ОПЕРАЦИЯ
У моего собеседника простое русское лицо с крупными чертами, светло-карие спокойные глаза. По виду не скажешь, что ему уже за семьдесят, особенно когда смеется – открыто, искренне. Нет в нем того, чем любят наделять своих героев авторы детективных романов: ни «пронзительного» взгляда, ни следов «бессонных ночей», ни даже «волевого подбородка». Не окутывают его и шерлокхолмсовские облака табачного дыма: в светлой, просторной комнате воздух чист и свеж.
В руках подполковника в отставке Николая Ивановича Агапова томик В. Богомолова «Момент истины». И закладка на том месте, где старший лейтенант Таманцев – один из главных героев повести – говорит о своей работе: «Контрразведка – это не загадочные красотки, рестораны, джаз и всезнающие фраера, как показывают в фильмах и романах. Военная контрразведка – это огромная и тяжелая работа… Огромная соленая работа и кровь… Условия и работа у нас такие, что любой бывалый шерлок, даже из столичной уголовки, от отчаяния повесился бы на первом же суку».
Да, кивает Агапов, сказано верно. И не только о военной контрразведке – пожалуй, о всей чекистской работе. Ситуации, подобные экранным, с лихими молодцами во фраках, – ему, чекисту с довоенным стажем, не встречались. Какие уж там фраки! Вот болотные сапоги оказались бы в самый раз весной сорок четвертого, когда получил новое назначение – начальником Рокитновского райотдела госбезопасности в недавно освобожденной от фашистов Ровенской области. Тогда по болотам «нагулялся» на много лет вперед! Очень крепкий от природы человек, он в этих чертовых болотах, казалось, богу душу отдаст от усталости.
А был действительно крепок. Детство прошло – в пензенской деревне. Сызмала привык трудиться. Крепкую закалку прошел на лесозаготовках и лесосплаве. Двадцатилетнего Николая Агапова избрали председателем рабочкома. Вскоре стал он первым секретарем Городищенского райкома комсомола и членом бюро райкома партии.
Весной 1940 года Агапова вызвали в Пензенский обком партии.
– Как вы смотрите, если мы направим вас в органы госбезопасности?
Предложение было неожиданным, но он не колебался ни минуты:
– Согласен!
Работать начал, как говорится, с низов – оперуполномоченным одного из райотделов НКГБ Пензенской области. В первые же Дни войны Агапова назначают начальником райотдела.
Фашисты рвались к Москве. Гитлеровская разведка старалась всячески активизировать свою агентуру. Врага интересовало, где и какие именно формируются соединения Красной Армии, какая пропускная способность далеких от театра военных действий железных дорог, на каких предприятиях изготовляется вооружение.
– Перед нами, – вспоминает Агапов, – стояла задача не только своевременно выявлять вражеских шпионов и диверсантов. Ведь еще Дзержинский говорил, что найти того, кто совершил преступление, может и не чекист. Чекист же тот, кто предупредил действие врага.
Пензенскую глубинку отделяло от линии фронта больше тысячи километров, но здесь тоже был фронт, только без флангов, и борьба на нем не ослабевала ни на минуту.
…В Ровно он прибыл на второй день после освобождения города. Трудное время. И не менее трудные задачи стояли перед начальником Рокитновского райотдела госбезопасности Н. И. Агаповым. Села Рокитновского, Сарненского, Олевского районов терроризировала банда Стального. Нужно было обезвредить ее.
Как-то поздно ночью Агапову сообщили с полустанка Остки: разобрав в одном месте узкоколейку, бандиты двинулись в направлении села Дерть. Поднятые по тревоге, в отдел немедленно прибыли оперативные работники.
– Давайте, товарищи, сначала обсудим обстановку, – предложил начальник райотдела.
Поначалу банда словно сквозь землю провалилась. Прочесывание территории ничего не дало. Агапов знал, что Стальной дороги выбирает глухие, проселочные, вперед нередко высылает разведчиков, которые путают след, направляют поиск в противоположном направлении. И все же поисковая группа сумела выявить банду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63