Тэнъяку– но сукэ тотчас же захрапел.
«Как не похож он на спящего Митиери!» – мысленно сравнивала его Отикубо со своим возлюбленным, и старик показался ей еще отвратительнее, чем раньше.
Акоги не сомкнула глаз всю ночь, стараясь придумать, как вызволить из беды свою юную госпожу.
Проснувшись посреди ночи, старик увидел, что Отикубо страдает от боли еще сильнее прежнего.
– Ах, бедная! Надо же было вам так заболеть как раз в нашу первую свадебную ночь. – И с этими словами он заснул снова.
Наконец наступил долгожданный рассвет. Обе женщины вздохнули с облегчением.
Акоги растолкала крепко спящего старика.
– Уже совсем светло. Идите-ка к себе. Да смотрите, никому ни слова! Если хотите весь век прожить в любовном согласии с моей госпожой, то слушайтесь ее беспрекословно.
– Правда. Я и сам так думаю, – согласился старик и побрел прочь неверной походкой, сгорбившись, протирая слипшиеся от сна глаза.
Акоги задвинула дверь и поспешила со всех ног к себе в комнату, чтобы никто не заметил, где она провела ночь. Скоро ей принесли письмо от мужа.
«Прошлой ночью я с трудом добрался до вашего дома, – писал меченосец, – но ворота были на запоре, и никто мне не открыл. Пришлось вернуться ни с чем. Вчуже и то невозможно глядеть, как страдает и тревожится молодой господин. Посылаю от него письмо. Сегодня вечером я опять попробую прийти».
«Надо передать письмо, – подумала Акоги. – Сейчас как раз удобный случай».
Она бегом вернулась к кладовой, но увы! Мачеха уже успела навесить замок на дверь. Акоги с досадой повернула назад, но по дороге ей встретился тэнъяку-но сукэ. Он тоже нес Отикубо любовное послание. Какое счастье! Акоги взяла у него письмо и побежала обратно.
– Вот послание от господина тэнъяку-но сукэ, – сказала она мачехе. – Он очень просил передать его госпоже Отикубо.
Госпожа из северных покоев расцвела улыбкой:
– Хочет спросить, как невеста к нему расположена? Это очень хорошо. Пусть нареченные полюбят друг друга, – и отперла дверь.
Акоги, обрадованная тем, что ей удалось провести старую госпожу, передала письмо Митиери вместе с любовным посланием от старика.
Отикубо прочла сначала то, что написал ее возлюбленный:
«О, как я тоскую! С каждым новым днем разлуки растет моя любовь к тебе.
Какие тревоги печалят меня
В разлуке с моей возлюбленной,
Как долгую ночь я томлюсь один,
Об этом узнали вы первыми,
О влажные рукава мои!
Ах, что с нами будет теперь!»
Прочитав эти строки, Отикубо почувствовала беспредельную нежность к своему возлюбленному и написала ему в ответ:
«Если вы так сильно страдаете из одного лишь сочувствия ко мне, то что же сказать о моих муках?
Как сердце мое болит!
Жемчужины скорби, падая,
Стали «Рекою слез»…
Но пуще всего печалюсь я
О том, что еще жива».
На письмо старика ей даже глядеть было противно. Она написала только: «Пусть Акоги ответит вам вместо меня». Акоги ловко взяла оба письма вместе и вышла из кладовой. Вот что прочла Акоги в письме старика: «Ах, ах, бедняжка, как вы страдали всю ночь! У меня такое чувство, будто моя злая судьба подшутила надо мной. О, моя дорогая, встретьте меня с ласковым лицом, когда наступит новая ночь. Когда я возле вас, мне кажется, что я вновь оживаю, что ко мне опять возвращается утраченная юность. О, любимая моя!
Смеются люди надо мной.
Меня «засохшим деревом» зовут.
Но ты не верь пустым речам.
Согрет весенним ласковым теплом,
Прекрасным цветом снова расцвету».
Письмо это вызвало у Акоги чувство омерзения, но она все же сочинила ответ:
«Госпожа моя все еще очень больна, она не может ответить вам сама. А я от себя скажу:
Иссохло дерево вконец.
Недолгий срок ему осталось жить.
Возможно ли, скажи,
Чтоб на его обглоданных ветвях
Вновь расцвели прекрасные цветы?»
Акоги опасалась, что тэнъяку-но сукэ рассердится, потому что она откровенно написала то, что думала, но старик остался очень доволен.
Потом Акоги сообщила меченосцу:
«Я тоже этой ночью хотела повидаться с тобою, чтобы рассказать тебе обо всем, что здесь происходит, и услышать слово утешения, но что ж делать, если ты никак не мог попасть ко мне! Письмо от твоего господина мне удалось передать с большим трудом. У нас здесь случилась новая беда. Мне необходимо с тобой посоветоваться».
Мачеха, успокоенная тем, что поручила старику надзор за Отикубо, перестала так тщательно, как раньше, запирать дверь кладовой на замок. Акоги было обрадовалась, но чем ближе дело подвигалось к вечеру, тем больше росла ее тревога: «Ах, что-то будет нынешней ночью!»
Она перебирала в голове тысячи способов, как надежней запереть дверь изнутри.
Повстречав Акоги, старик осведомился у нее:
– Ну, как здоровье твоей госпожи?
– Ах, ей все еще очень худо.
– Что это с нею? – встревожился старик, как будто Отикубо уже перешла в его полную собственность. Акоги стало тошно.
Между тем Китаноката с ног сбилась в горячке приготовлений. Ведь сегодня как раз был канун долгожданного праздника в храме Камо.
– Я хочу показать завтрашние торжества дочери моей Саннокими. Ведь как-никак в числе танцоров будет ее собственный муж.
Услышав это, Акоги сразу подумала: «Вот он, тот случай, которого мы ждем!» Сердце ее готово было разорваться от волнения.
«Если бы только удалось отвести беду этой ночью», – думала Акоги. Она нашла кусок дерева нужного размера и, спрятав его под мышкой, стала искать удобного момента.
Когда в доме послышались голоса: «Пора зажигать огни!» – Акоги незаметно подкралась к двери кладовой и сунула клин в тот желобок на верхней балке, по которому передвигается дверь в ту или другую сторону. Она выбрала такое незаметное место, чтобы этот клинышек непросто было нащупать рукой в ночной темноте.
Отикубо со своей стороны тоже старалась придумать средство спасения. К счастью, в кладовой нашелся огромный сундук из дерева криптомерии. Она кое-как с трудом подтащила его к выходу и приперла им дверь кладовой изнутри. Дрожа всем телом, Отикубо горячо молилась богам и буддам:
«О, сжальтесь надо мной, сделайте так, чтобы старик не сумел открыть эту дверь!»
Мачеха отдала ключ от кладовой старику.
– Вот вам. Когда все уснут, войдите потихоньку в кладовую. – И спокойно легла спать.
Когда все в доме утихло, тэнъяку-но сукэ отправился к кладовой и отпер ключом замок. Услышав, как щелкнул замок, Отикубо заметалась в ужасе.
Тэнъяку– но сукэ хотел отодвинуть дверь в сторону, но не тут-то было! Она не поддавалась. Старик пробовал и так и этак. Не идет, да и только!
Акоги услышала шум и, спрятавшись неподалеку, стала глядеть, что будет дальше. Тэнъяку-но сукэ шарил руками, стараясь понять, отчего дверь застряла в пазах, но никак не мог нащупать клин.
– Чудное дело, неужели дверь заперта изнутри? Посмеяться, что ли, ты хочешь, девушка, надо мной, стариком? Но ведь я здесь по соизволению твоих родителей, они тебя отдали мне. Не убежишь от меня! – сердился старик.
Он стучал, колотил в дверь, нажимал на нее плечом, тряс, толкал в сторону, но она была крепко заклинена и вдобавок приперта изнутри. Старику не то что сдвинуть хотя на палец, даже пошатнуть ее не удавалось.
«Вот сейчас открою!» – думал тэнъяку-но сукэ, а тем временем ночь становилась все темнее. Промерзшие доски пола леденили ему ноги. Зимний холод, казалось, грозил сковать все тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53