дома, пушки, счеты, диаграммы etc. в госаппарате; кисти, музыкальные инструменты и т. д. в искусстве и пр.).
2) Отношения между людьми (научное общество, бюрократическая организация, людские отношения в художественной мастерской, координация людей в оркестре).
3) Системы идей, образов, норм, чувств и т. д. (идеология). Я пытался далее провести этот анализ еще дальше, т. е. пытался наметить вехи еще большего дробления и дифференциации (на примере музыки и др.). Тем самым отпадает целый ряд трудностей, которые были раньше, и историко-материалистический метод становится точнее и острее.
6. Зависимость надстроек от базиса. Вышеописанная точка зрения намечает гораздо более конкретную постановку вопроса о зависимости надстроек от базиса и через него от производительных сил. Основной недостаток, если так можно выразиться, сплошной постановки вопроса состоял и состоит в неопределенности понятия «зависит» или «определяется». Именно на этой почве возникали «уклоны» в среде марксистской и марксистообразной публики. Стоит вспомнить работы тов. Шулятикова («Оправдание капитализма в западноевропейской философии») или Элевтеропулоса, а также многих других. Критические фаланги врагов не раз использовали этот разнобой. Между тем если мы внутри каждой надстройки различаем ее элементы, то не трудно показать, какова конкретная зависимость этих элементов – 1) друг от друга, 2) от элементов других надстроек, 3) этих последних от базиса, 4) непосредственно от базиса, 5) непосредственно от техники и т. д. и т. п. Всякие «уклоны» или упущение, вульгаризация, «сплошная» постановка вопроса тем самым отпадают. Зато, правда, на исследователя возлагается обязанность очень глубокого «погружения» в анализ данной надстройки, т. е. очень кропотливого труда. Но, само собою понятно, это не есть аргумент против моих «новшеств».
7. Надстройки как сферы отдифференцированного труда.
Я ставил своей задачей также анализировать надстройки с точки зрения труда. Маркс недаром говорил об «интеллектуальном производстве» и «идеологических сословиях» (ideologische Stande). Не буду говорить здесь о практическом значении этих вопросов специально для нашего времени и специально для нашей партии. Ограничусь чисто теоретической мотивировкой такого «аспекта».
Во-первых. Такая точка зрения прекрасно освещает вопрос о соотношении материального производства с производствами «интеллектуальными» и наглядно демонстрирует всю нелепость «сплошной» постановки вопроса и в этой области (все «полезное» – производство); в частности, при таком решении вопроса ясно, что интеллектуальный труд постоянно как бы вытекает и затем обособляется от материального производства; казуистические хитроумные вопросы относительно категорий, лежащих на самой границе этих областей, методологически отпадают совершенно так же, как якобы «ужасные» вопросы о промежуточных социальных группировках и других текучих величинах.
Во-вторых. Такая постановка вопроса позволяет объяснить необходимость как появления тех или иных видов надстроечного труда, так и своеобразную диспозицию различных отраслей этого труда, т. е. относительные размеры их в данном обществе (такие вопросы, как, напр., вопросы пропорции между материальным и нематериальным трудом; о пропорции между различными видами «духовного» труда и т. п., мне кажется, ранее не ставились вообще; между тем это необходимо для объяснения целого ряда существеннейших явлений; ср., напр., практическую ценность для нас вопроса о материальном производстве и административнобюрократическом аппарате).
8. «Способ представления» и формирующие принципы общественной жизни. Я считал своей теоретической обязанностью поставить на первый план забытое всеми положение Маркса о «способе представления» («Vorstellungsweise»). Не подлежит никакому сомнению, что это понятие было у Маркса понятием, соотносительным со «способом производства». Другими словами, определенному способу производства соответствует, определяясь им, и адекватный способ представления. Маркс не разработал вопроса о способе представления так же логически ясно и точно, как вопрос о способе производства. Но из его отдельных замечаний (напр., о том, что нужно разработать вопрос об «интеллектуальных сословиях» и т. д. и т. п.) совершенно ясно вытекает, как он смотрел на постановку этих проблем. Этим решается вопрос о едином основном «стиле» общественной жизни снизу доверху и об исторически относительном характере всяких и всех идеологий, взятых не с точки зрения отдельных их положений (которые могут быть вечны), а с точки зрения типов связи между ними, тех особых принципов координации, которые и составляют конститутивный признак понятия о «способе представления».
9. Физиология человека и законы общественного развития. Бесконечные споры о соотношении между законами биологии и социологии и т. д. я пытался поставить на совершенно иную почву. А именно, физиологические особенности людских групп, а равно и соответствующие им особенности психологические я рассматриваю как квалификацию определенных рабочих сил общества (психофизиологические особенности крючника, музыканта, организатора производства, купца, шпиона, шофера, офицера и т. д.). При таком решении проблемы не получается того нелепого удвоения «законов», которое встречается на каждом шагу даже в лучших марксистских работах (с одной стороны законы биологии, физиологии и т. д., с другой – законы общественного развития). На самом деле одно есть «инобытие» другого. Одно и то же явление рассматривается с разных точек зрения. Психофизиологическая структура крючника и квалификация его рабочей силы – не две разные величины, а два разных способа рассматривать одну и ту же величину. Особенно ясно вскрывается это при изучении тейлоризма, психотехники и т. д.
10. Материализация общественных явлений. «Новшеством» с моей стороны является и развиваемая мною теория материализации общественных явлений, своеобразный процесс аккумуляции культуры, когда общественная психология и идеология уплотняются и оседают в виде вещей, имеющих оригинальное общественное бытие. Эта материализированная, образно выражаясь, уплотненная до степени материального, общественная психология и идеология становится, в свою очередь, отправной точкой для всякого дальнейшего развития (книги, библиотеки, галереи, музеи и пр. и пр.). Если материализация общественных явлений есть один из основных законов развивающегося общества, то ясно, что в соответствующих областях (т. е. надстройках) анализ нужно начинать отсюда. Материалистическая точка зрения и здесь получает свое новое подтверждение.
11. Закономерность переходного периода и закономерность упадка. Одним из центральных возражений против исторического материализма является указание на якобы мистическую сущность производительных сил у Маркса, которые должны, неизвестно почему и неизвестно отчего, во что бы то ни стало развиваться. Грех утаить, что последнее «требование» к производительным силам предъявлялось не раз в сочинениях марксистов. Но сам Маркс в этом нисколько не повинен, потому что он не раз указывал на случаи «гибели обоих борющихся классов», вместе с ними – всего общества, вместе со всем обществом, следовательно, – и его производительных сил.
1 2 3 4
2) Отношения между людьми (научное общество, бюрократическая организация, людские отношения в художественной мастерской, координация людей в оркестре).
3) Системы идей, образов, норм, чувств и т. д. (идеология). Я пытался далее провести этот анализ еще дальше, т. е. пытался наметить вехи еще большего дробления и дифференциации (на примере музыки и др.). Тем самым отпадает целый ряд трудностей, которые были раньше, и историко-материалистический метод становится точнее и острее.
6. Зависимость надстроек от базиса. Вышеописанная точка зрения намечает гораздо более конкретную постановку вопроса о зависимости надстроек от базиса и через него от производительных сил. Основной недостаток, если так можно выразиться, сплошной постановки вопроса состоял и состоит в неопределенности понятия «зависит» или «определяется». Именно на этой почве возникали «уклоны» в среде марксистской и марксистообразной публики. Стоит вспомнить работы тов. Шулятикова («Оправдание капитализма в западноевропейской философии») или Элевтеропулоса, а также многих других. Критические фаланги врагов не раз использовали этот разнобой. Между тем если мы внутри каждой надстройки различаем ее элементы, то не трудно показать, какова конкретная зависимость этих элементов – 1) друг от друга, 2) от элементов других надстроек, 3) этих последних от базиса, 4) непосредственно от базиса, 5) непосредственно от техники и т. д. и т. п. Всякие «уклоны» или упущение, вульгаризация, «сплошная» постановка вопроса тем самым отпадают. Зато, правда, на исследователя возлагается обязанность очень глубокого «погружения» в анализ данной надстройки, т. е. очень кропотливого труда. Но, само собою понятно, это не есть аргумент против моих «новшеств».
7. Надстройки как сферы отдифференцированного труда.
Я ставил своей задачей также анализировать надстройки с точки зрения труда. Маркс недаром говорил об «интеллектуальном производстве» и «идеологических сословиях» (ideologische Stande). Не буду говорить здесь о практическом значении этих вопросов специально для нашего времени и специально для нашей партии. Ограничусь чисто теоретической мотивировкой такого «аспекта».
Во-первых. Такая точка зрения прекрасно освещает вопрос о соотношении материального производства с производствами «интеллектуальными» и наглядно демонстрирует всю нелепость «сплошной» постановки вопроса и в этой области (все «полезное» – производство); в частности, при таком решении вопроса ясно, что интеллектуальный труд постоянно как бы вытекает и затем обособляется от материального производства; казуистические хитроумные вопросы относительно категорий, лежащих на самой границе этих областей, методологически отпадают совершенно так же, как якобы «ужасные» вопросы о промежуточных социальных группировках и других текучих величинах.
Во-вторых. Такая постановка вопроса позволяет объяснить необходимость как появления тех или иных видов надстроечного труда, так и своеобразную диспозицию различных отраслей этого труда, т. е. относительные размеры их в данном обществе (такие вопросы, как, напр., вопросы пропорции между материальным и нематериальным трудом; о пропорции между различными видами «духовного» труда и т. п., мне кажется, ранее не ставились вообще; между тем это необходимо для объяснения целого ряда существеннейших явлений; ср., напр., практическую ценность для нас вопроса о материальном производстве и административнобюрократическом аппарате).
8. «Способ представления» и формирующие принципы общественной жизни. Я считал своей теоретической обязанностью поставить на первый план забытое всеми положение Маркса о «способе представления» («Vorstellungsweise»). Не подлежит никакому сомнению, что это понятие было у Маркса понятием, соотносительным со «способом производства». Другими словами, определенному способу производства соответствует, определяясь им, и адекватный способ представления. Маркс не разработал вопроса о способе представления так же логически ясно и точно, как вопрос о способе производства. Но из его отдельных замечаний (напр., о том, что нужно разработать вопрос об «интеллектуальных сословиях» и т. д. и т. п.) совершенно ясно вытекает, как он смотрел на постановку этих проблем. Этим решается вопрос о едином основном «стиле» общественной жизни снизу доверху и об исторически относительном характере всяких и всех идеологий, взятых не с точки зрения отдельных их положений (которые могут быть вечны), а с точки зрения типов связи между ними, тех особых принципов координации, которые и составляют конститутивный признак понятия о «способе представления».
9. Физиология человека и законы общественного развития. Бесконечные споры о соотношении между законами биологии и социологии и т. д. я пытался поставить на совершенно иную почву. А именно, физиологические особенности людских групп, а равно и соответствующие им особенности психологические я рассматриваю как квалификацию определенных рабочих сил общества (психофизиологические особенности крючника, музыканта, организатора производства, купца, шпиона, шофера, офицера и т. д.). При таком решении проблемы не получается того нелепого удвоения «законов», которое встречается на каждом шагу даже в лучших марксистских работах (с одной стороны законы биологии, физиологии и т. д., с другой – законы общественного развития). На самом деле одно есть «инобытие» другого. Одно и то же явление рассматривается с разных точек зрения. Психофизиологическая структура крючника и квалификация его рабочей силы – не две разные величины, а два разных способа рассматривать одну и ту же величину. Особенно ясно вскрывается это при изучении тейлоризма, психотехники и т. д.
10. Материализация общественных явлений. «Новшеством» с моей стороны является и развиваемая мною теория материализации общественных явлений, своеобразный процесс аккумуляции культуры, когда общественная психология и идеология уплотняются и оседают в виде вещей, имеющих оригинальное общественное бытие. Эта материализированная, образно выражаясь, уплотненная до степени материального, общественная психология и идеология становится, в свою очередь, отправной точкой для всякого дальнейшего развития (книги, библиотеки, галереи, музеи и пр. и пр.). Если материализация общественных явлений есть один из основных законов развивающегося общества, то ясно, что в соответствующих областях (т. е. надстройках) анализ нужно начинать отсюда. Материалистическая точка зрения и здесь получает свое новое подтверждение.
11. Закономерность переходного периода и закономерность упадка. Одним из центральных возражений против исторического материализма является указание на якобы мистическую сущность производительных сил у Маркса, которые должны, неизвестно почему и неизвестно отчего, во что бы то ни стало развиваться. Грех утаить, что последнее «требование» к производительным силам предъявлялось не раз в сочинениях марксистов. Но сам Маркс в этом нисколько не повинен, потому что он не раз указывал на случаи «гибели обоих борющихся классов», вместе с ними – всего общества, вместе со всем обществом, следовательно, – и его производительных сил.
1 2 3 4