Помимо полной механизации, здесь необходимо взять расчет на полную нагрузку на трактор, на каждую машину, на каждого человека. Здесь нужно исходить из того, что один человек должен обслуживать 200 гектаров».
Эти предложения были приняты съездом партии, поддержаны и одобрены народом. О необходимости освоения целины много в ту пору писали центральные и местные газеты. Наркомат земледелия СССР начал создавать в Казахстане и в Сибири первые зерновые совхозы, опыт которых помог нам позже при организации широкого наступления на целину. Вполне понятно, однако, что страна еще не могла в те годы двинуть в степные просторы достаточное количество техники. А потом началась война. Не идея широкого освоения целинных и залежных земель не погибла. Словно сама целина, она жила, лишь ожидая своего часа.
В 1974 году в речи на торжественном заседании в Алма-Ате, посвященном 20-летию освоения целины, я отмечал, что подлинное значение исторических событий, крупных политических решений выявляется, как правило, далеко не сразу, не по горячим следам, а лишь позднее, когда можно сопоставить намерения с полученными результатами, оценить фактическое воздействие этих событий и решений на те или иные стороны жизни. Историческая дистанция, делая малозаметными детали и частности позволяет тем самым лучше, рельефнее видеть главное, основное. А главное, если иметь в виду освоение целины, состоит в том, что партия выдвинула в 1954 году чрезвычайно важную и актуальную народнохозяйственную задачу. И это главное советские люди хорошо тогда понимали и чувствовали.
В самом деле, вспомним обстановку начала 50-х годов. Положение с хлебом вызывало в те годы серьезную тревогу. Средняя урожайность зерновых в стране не превышала 9 центнеров с гектара. В 1953 году было заготовлено немногим больше 31 миллиона тонн зерна, а израсходовано свыше 32 миллионов. Нам пришлось тогда частично использовать государственные резервы.
Для того, чтобы выйти из этого положения, нужны были кардинальные, решительные и, что особенно важно, срочные меры. В тех условиях партия, не снижая внимания к повышению урожайности в старых районах земледелия, выдвинула на первый план задачу значительного и быстрого расширения посевных площадей. А оно было возможно только за счет восточных целинных земель.
Хочу особенно подчеркнуть: расширение посевов носило не только количественный, но и качественный характер. Стране не только нужен был хлеб, она испытывала острейшую нехватку ценнейшей продовольственной культуры – пшеницы. И дать ее могла только целина, где можно выращивать высшего качества пшеницы твердых и сильных сортов. В случае успеха зерновой баланс страны мог быть изменен коренным образом, я бы сказал, революционно.
Сегодня, с большой временной дистанции, при очевидности результатов, все кажется бесспорным, можно даже и удивляться: как это у целины могли быть противники? А они были. Впрочем, противниками как таковыми – яростными, не желавшими даже слышать о целине, – можно назвать лишь участников сложившейся вскоре антипартийной группы. С этими людьми ни в коей мере нельзя смешивать других – заблуждавшихся, честно сомневавшихся или чрезмерно осторожных. Их мы старались просто убеждать фактами и расчетами. В их позиции, как говорится, греха не было. Здоровые сомнения в больших делах даже необходимы – надо ведь взвесить тысячи за и против, учесть все до мелочей, так разработать операцию, чтобы быстро и наверняка одержать победу, и только победу.
Оснований же для разных сомнений было немало. Возьмем чисто природные – климатические, земледельческие – факторы. Как известно, в отличие от многих других стран, в частности от США, в которых условия ведения сельского хозяйства близки к идеальным, наша страна большей частью расположена в зоне так называемого рискованного земледелия. А коли так, то стоило ли усугублять действие этого фактора, впадать в еще большую зависимость от природы, создавая новые, гигантские по своим масштабам сельскохозяйственные районы, в которых земледелие, по мнению некоторых специалистов, вообще невозможно? Ведь предстояло сеять десятки миллионов гектаров пшеницы в крайне засушливых, опаленных зноем степях, где выпадает 200, максимум 300 миллиметров осадков в год.
Вот почему грандиозное по масштабам дело так тщательно тогда обсуждалось. Мне рассказали в те дни один эпизод, связанный с К. Е. Ворошиловым. Он вернулся из очередной поездки по сельским районам. Вернулся озабоченный, почти удрученный. Узнав, что обсуждается вопрос о подъеме целинных земель, и понимая, что это потребует огромного количества средств, сил и техники, он грустно заметил:
– А в смоленских деревнях еще кое-где люди на себе землю пашут…
Да, перед партией стоял нелегкий выбор. Шел всего лишь девятый год после окончания войны. Раны, нанесенные ею, еще кровоточили. Фашисты сожгли и разрушили 70 тысяч деревень, полностью разорили и разграбили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, угнали 17 миллионов голов крупного рогатого скота, 7 миллионов лошадей. Что касается районов, не подвергшихся оккупации, то и там материально-техническая база МТС, совхозов, колхозов повсюду была основательно подорвана. Техника многие годы работала на износ, поля были запущены. И самое страшное: везде не хватало людей – миллионы трактористов, комбайнеров, шоферов, механиков, техников, инженеров, агрономов полегли на войне.
Довоенный уровень сельскохозяйственного производства был в результате огромного напряжения сил уже восстановлен. Но деревня продолжала нуждаться в помощи, сельское хозяйство не удовлетворяло растущих потребностей населения в продуктах питания, а промышленности – в сырье.
Сентябрьский Пленум ЦК КПСС 1953 года утвердил обширную программу, которая была призвана ликвидировать недостатки в руководстве сельским хозяйством. Казалось бы, сама логика, трудное положение со средствами, материально-техническими и людскими ресурсами в стране заставляли все силы бросить в традиционные земледельческие районы, чтобы там получить соответствующую отдачу.
Но в том-то и дело, что разработанная партией программа хоть и рассчитана была на подъем всех отраслей сельского хозяйства, но не обеспечивала, да и не могла обеспечить немедленного успеха. Особенно это касалось главной задачи – производства зерна. Рост отдачи в полеводстве, растениеводстве – процесс, как правило, длительный. Вот почему, даже идя на риск, необходимо было ради выигрыша времени часть ресурсов и средств смело двинуть на целину, сулившую за один сезон дать солидную прибавку в крайне напряженный зерновой баланс страны. Первые 13 миллионов гектаров целины, намеченные к освоению в 1954 году, в случае успеха уже осенью того же года могли добавить в наши закрома 800–900 миллионов пудов товарного зерна. И партия пошла на это. Таким образом, она выигрывала и в тактике, ибо сразу же получала реальный результат в виде хлеба, и в стратегии, потому что на целину мы шли не налегке, не затем, чтобы «урвать» ее богатства, снять сливки с ее плодородия и уйти восвояси, а шли на долгие годы.
Кстати говоря, Климент Ефремович Ворошилов принадлежал к числу тех деятелей, которые умели обстоятельно разбираться в необходимости или преждевременности тех или иных крупных государственных мероприятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Эти предложения были приняты съездом партии, поддержаны и одобрены народом. О необходимости освоения целины много в ту пору писали центральные и местные газеты. Наркомат земледелия СССР начал создавать в Казахстане и в Сибири первые зерновые совхозы, опыт которых помог нам позже при организации широкого наступления на целину. Вполне понятно, однако, что страна еще не могла в те годы двинуть в степные просторы достаточное количество техники. А потом началась война. Не идея широкого освоения целинных и залежных земель не погибла. Словно сама целина, она жила, лишь ожидая своего часа.
В 1974 году в речи на торжественном заседании в Алма-Ате, посвященном 20-летию освоения целины, я отмечал, что подлинное значение исторических событий, крупных политических решений выявляется, как правило, далеко не сразу, не по горячим следам, а лишь позднее, когда можно сопоставить намерения с полученными результатами, оценить фактическое воздействие этих событий и решений на те или иные стороны жизни. Историческая дистанция, делая малозаметными детали и частности позволяет тем самым лучше, рельефнее видеть главное, основное. А главное, если иметь в виду освоение целины, состоит в том, что партия выдвинула в 1954 году чрезвычайно важную и актуальную народнохозяйственную задачу. И это главное советские люди хорошо тогда понимали и чувствовали.
В самом деле, вспомним обстановку начала 50-х годов. Положение с хлебом вызывало в те годы серьезную тревогу. Средняя урожайность зерновых в стране не превышала 9 центнеров с гектара. В 1953 году было заготовлено немногим больше 31 миллиона тонн зерна, а израсходовано свыше 32 миллионов. Нам пришлось тогда частично использовать государственные резервы.
Для того, чтобы выйти из этого положения, нужны были кардинальные, решительные и, что особенно важно, срочные меры. В тех условиях партия, не снижая внимания к повышению урожайности в старых районах земледелия, выдвинула на первый план задачу значительного и быстрого расширения посевных площадей. А оно было возможно только за счет восточных целинных земель.
Хочу особенно подчеркнуть: расширение посевов носило не только количественный, но и качественный характер. Стране не только нужен был хлеб, она испытывала острейшую нехватку ценнейшей продовольственной культуры – пшеницы. И дать ее могла только целина, где можно выращивать высшего качества пшеницы твердых и сильных сортов. В случае успеха зерновой баланс страны мог быть изменен коренным образом, я бы сказал, революционно.
Сегодня, с большой временной дистанции, при очевидности результатов, все кажется бесспорным, можно даже и удивляться: как это у целины могли быть противники? А они были. Впрочем, противниками как таковыми – яростными, не желавшими даже слышать о целине, – можно назвать лишь участников сложившейся вскоре антипартийной группы. С этими людьми ни в коей мере нельзя смешивать других – заблуждавшихся, честно сомневавшихся или чрезмерно осторожных. Их мы старались просто убеждать фактами и расчетами. В их позиции, как говорится, греха не было. Здоровые сомнения в больших делах даже необходимы – надо ведь взвесить тысячи за и против, учесть все до мелочей, так разработать операцию, чтобы быстро и наверняка одержать победу, и только победу.
Оснований же для разных сомнений было немало. Возьмем чисто природные – климатические, земледельческие – факторы. Как известно, в отличие от многих других стран, в частности от США, в которых условия ведения сельского хозяйства близки к идеальным, наша страна большей частью расположена в зоне так называемого рискованного земледелия. А коли так, то стоило ли усугублять действие этого фактора, впадать в еще большую зависимость от природы, создавая новые, гигантские по своим масштабам сельскохозяйственные районы, в которых земледелие, по мнению некоторых специалистов, вообще невозможно? Ведь предстояло сеять десятки миллионов гектаров пшеницы в крайне засушливых, опаленных зноем степях, где выпадает 200, максимум 300 миллиметров осадков в год.
Вот почему грандиозное по масштабам дело так тщательно тогда обсуждалось. Мне рассказали в те дни один эпизод, связанный с К. Е. Ворошиловым. Он вернулся из очередной поездки по сельским районам. Вернулся озабоченный, почти удрученный. Узнав, что обсуждается вопрос о подъеме целинных земель, и понимая, что это потребует огромного количества средств, сил и техники, он грустно заметил:
– А в смоленских деревнях еще кое-где люди на себе землю пашут…
Да, перед партией стоял нелегкий выбор. Шел всего лишь девятый год после окончания войны. Раны, нанесенные ею, еще кровоточили. Фашисты сожгли и разрушили 70 тысяч деревень, полностью разорили и разграбили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, угнали 17 миллионов голов крупного рогатого скота, 7 миллионов лошадей. Что касается районов, не подвергшихся оккупации, то и там материально-техническая база МТС, совхозов, колхозов повсюду была основательно подорвана. Техника многие годы работала на износ, поля были запущены. И самое страшное: везде не хватало людей – миллионы трактористов, комбайнеров, шоферов, механиков, техников, инженеров, агрономов полегли на войне.
Довоенный уровень сельскохозяйственного производства был в результате огромного напряжения сил уже восстановлен. Но деревня продолжала нуждаться в помощи, сельское хозяйство не удовлетворяло растущих потребностей населения в продуктах питания, а промышленности – в сырье.
Сентябрьский Пленум ЦК КПСС 1953 года утвердил обширную программу, которая была призвана ликвидировать недостатки в руководстве сельским хозяйством. Казалось бы, сама логика, трудное положение со средствами, материально-техническими и людскими ресурсами в стране заставляли все силы бросить в традиционные земледельческие районы, чтобы там получить соответствующую отдачу.
Но в том-то и дело, что разработанная партией программа хоть и рассчитана была на подъем всех отраслей сельского хозяйства, но не обеспечивала, да и не могла обеспечить немедленного успеха. Особенно это касалось главной задачи – производства зерна. Рост отдачи в полеводстве, растениеводстве – процесс, как правило, длительный. Вот почему, даже идя на риск, необходимо было ради выигрыша времени часть ресурсов и средств смело двинуть на целину, сулившую за один сезон дать солидную прибавку в крайне напряженный зерновой баланс страны. Первые 13 миллионов гектаров целины, намеченные к освоению в 1954 году, в случае успеха уже осенью того же года могли добавить в наши закрома 800–900 миллионов пудов товарного зерна. И партия пошла на это. Таким образом, она выигрывала и в тактике, ибо сразу же получала реальный результат в виде хлеба, и в стратегии, потому что на целину мы шли не налегке, не затем, чтобы «урвать» ее богатства, снять сливки с ее плодородия и уйти восвояси, а шли на долгие годы.
Кстати говоря, Климент Ефремович Ворошилов принадлежал к числу тех деятелей, которые умели обстоятельно разбираться в необходимости или преждевременности тех или иных крупных государственных мероприятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24