Внутри Госплана для распределения выделяемых на эту программу немалых ассигнований был создан специальный орган — отдел экономического планирования. Находившийся в ведении отдела бюджет считался слишком секретным для того, чтобы передать его в руки кого-то из аппаратчиков, контролировавших другие секторы советской экономики, поэтому им заведовал военный самого высокого ранга — генерал-майор Роман Волков.
Разработка атомного оружия, находившаяся в ведении Министерства среднего машиностроения, была по своей организации и закрытости, несомненно, более грандиозной, чем наша программа, ведь производство микроорганизмов не требует наличия урановых рудников и большого количества рабочей силы. Тем не менее к концу 80-х годов на научно-исследовательских, испытательных, производственных и конструкторских предприятиях работало более шестидесяти тысяч человек. Из них около тридцати тысяч были сотрудниками «Биопрепарата».
Недостатка в деньгах никогда не было. В конце 80-х годов, когда Михаил Горбачев обещал сократить военные расходы, нам выделили триста миллионов рублей, из них семьдесят миллионов предназначались для строительства новых зданий. А общие расходы на разработку биологического оружия составляли тогда более миллиарда рублей.
«Биопрепарат» стал «мозговым центром» программы по созданию биологического оружия, поскольку проводил научную и техническую экспертизу проектов, которые выполнялись по заказу военного командования. Существовал также Межведомственный научно-технический совет, действовавший в качестве консультативного органа. В него входили двадцать пять человек из ведущих научных организаций страны. В 1992 году председателем совета был Валерий Быков, тогдашний министр медицинской и микробиологической промышленности.
В апреле 1975 года, за два месяца до того, как я закончил Томский медицинский институт, из Москвы приехал седоватый, вежливый мужчина в гражданском. Он выразил желание познакомиться с несколькими студентами, будущими специалистами по инфекционным заболеваниям и эпидемиологии. Среди них был и я. В предыдущие годы я никогда не упускал возможности прослушать лекции, посвященные средствам массового поражения, и изучить все существующие методы защиты от ядерной, биологической или химической атаки. На факультете никто никогда не говорил, что у нас существует собственное биологическое оружие. Вместо этого курсантов предупреждали, что оно есть только у наших противников, поэтому важно было знать, как оно действует.
Во время моего исследования туляремии я вторгся в запретную область и сделал вывод, что биологическое оружие — это не тот предмет, о котором принято говорить открыто. Но эта область военной медицины меня буквально околдовала. С детства я мечтал спасать людям жизнь. Военные медики тоже солдаты, только особого рода. Их единственным оружием являются профессиональные знания, позволяющие вовремя распознать симптомы болезни и вылечить человека.
Мои учителя заметили интерес, который я проявлял к эпидемиологии и к лабораторным исследованиям. Должно быть, Аксененко в разговоре с таинственным вербовщиком назвал мое имя.
Приезжий разговаривал вежливым, тихим голосом. Нас поразило, что ему выделили специальный кабинет для разговора с каждым из нас с глазу на глаз. Позже я случайно узнал, что это был полковник из отдела кадров «Биопрепарата». Он умер через несколько месяцев после нашей встречи в Томске. Что же до меня, то наш разговор я никогда не забуду.
Загадочный человек был одет в костюм, но по его выправке можно было безошибочно угадать, что он — военный. Протянув мне руку, мужчина крепко пожал ее.
— У вас отличные оценки и великолепные рекомендации от всех ваших преподавателей, — сказал он. — Вам нравится исследовательская работа?
— Да, — ответил я, не раздумывая.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он, — похоже, вы как раз тот человек, который нам нужен.
— Для чего? — спросил я.
— Наше управление работает непосредственно в подчинении Совета Министров, — кратко ответил он. — Мы могли бы найти должное применение вашим талантам. Большего я сказать не могу, разве только, что работа некоторым образом связана с биологической защитой.
При одном только упоминании о Совете Министров у меня по спине пробежали мурашки. Это был высший правительственный орган страны, обладавший неограниченной властью и полномочиями. Перспектива участия в секретной программе взволновала меня.
Когда же этот человек упомянул о биологической защите, я тут же догадался, что он не говорит мне всей правды. Догадаться было нетрудно: для этого нужно было только родиться и прожить большую часть жизни в таком государстве, как Советский Союз. Вы всегда должны быть настороже, так как постоянно существует вероятность того, что услышанное не соответствует действительности. Но факт остается фактом: в свои двадцать пять лет я был настолько польщен его предложением, что на остальное закрыл глаза.
— Меня это интересует, — сказал я.
— Естественно, — продолжал он, не спуская с меня пристального взгляда, — но решение будет принято только после того, как мы вас проверим. Сейчас я дам вам несколько анкет. Ответите подробнейшим образом на каждый вопрос, а потом принесете их мне.
Взяв анкеты, я встал, собираясь уйти.
— И еще, — окликнул он меня, — не говорите никому о нашем разговоре, ни друзьям, ни преподавателям. Даже родителям.
Разговор занял меньше десяти минут, но и этого было достаточно, чтобы я понял важность того, чем мне предстояло заниматься. Но я выполнил его приказ с точностью до наоборот. Позвонив родителям, сказал, что мне предложили неплохую работу в Москве, но все подробности я смогу объяснить позднее.
Через два месяца после этого разговора мы стояли в своей новенькой, с иголочки сшитой лейтенантской форме на площади перед институтом. Это был день выпуска. Начальник военного факультета начал зачитывать фамилии новоиспеченных лейтенантов и места, куда направлялись выпускники. Некоторых счастливчиков ждали тепленькие места в Восточной Германии и Польше. Остальных — унылая скука провинциальных городов и поселков.
Мою фамилию назвали только в самом конце.
— Лейтенант Канатжан Алибеков!
Я сделал шаг вперед.
— В распоряжение Совета Министров СССР!
Затем последовали фамилии еще четверых моих сокурсников — всех их ждало то же распределение, что и меня. Седоватый таинственный незнакомец тоже побеседовал с ними, хотя я об этом не догадывался.
Я ликовал: еду в Москву!
Через несколько дней нас пригласили в административное здание института для того, чтобы мы получили на руки письменный приказ о назначении. Я быстро пробежал его глазами, и сердце у меня упало. Меня распределили в организацию под условным названием п/я.
— Что это значит? — спросил я. — Где это?
Увидев мое растерянное лицо, офицер, вручивший мне приказ, с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
— Омутнинск, — ответил он, — это недалеко от Кирова, только говорить об этом не положено. Сейчас выдам вам проездной документ, по нему сможете купить билет на поезд.
Очень скоро выяснилось, что мы, все пятеро, были распределены в одно и то же место. Кое-кто из наших сокурсников сгорал от зависти, услышав о Совете Министров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38