Или устала. Или находится “в образе”. Как выяснилось позднее, дело было в другом.
Вскоре мне позвонил Бурлаков и попросил заехать в гости – мол, не телефонный разговор. Когда я вошел к нему домой, продюсер “Троллей” без всяких преамбул заявил, что с Земфирой мы больше не работаем. Такие вот дела. Я не успел даже обувь снять…
Я пошел ставить чайник – на ту самую кухню, где Земфира когда-то впервые встретилась с Лагутенко. Включил воду, немного поревел и по-хорошему бодрый вернулся к Бурлакову. Мол, не томи – давай рассказывай. История была мутная. Мол, Земфира гонорарами с концертов рассчиталась с “Утекай звукозапись” за финансовые вложения, а теперь уходит в “свободное плавание”.
“Какие-нибудь подробности расскажешь?” – Я никак не мог поверить в реальность происходившего. Лицо Лени не выражало большого желания давать развернутое интервью, но несколько фактов он мне все-таки поведал.
…Домой к Бурлакову Земфира пришла на переговоры вместе со старшим братом Рамилем. Внешне Рамиль напоминал мастера спорта по боевому самбо и был представлен Лене как новый директор группы “Земфира”. Затем начался дележ гонораров. Со слов Бурлакова, больше всего его добил спор на тему перевода долларов в рубли за какой-то концерт в Поволжье. Рамазанов-старший настаивал на более высоком курсе рубля – цена вопроса составляла всего порядка тридцати долларов. Больше говорить на эту тему Бурлаков не хотел. Да и, по-видимому, не мог. Я решил его не доставать и уехал домой.
Рана затянулась не быстро. По разным причинам информация о разрыве с Земфирой не предавалась огласке около двух месяцев. Так надо было…
Примерно в этот период я работал в пресс-центре киевского фестиваля “Просто рок” и несколько раз мотался в аэропорт Борисполь – в частности, встречать музыкантов группы “Земфира”. После семичасовой задержки рейса они все-таки вылетели из Москвы, но на свой концерт ехали по времени впритык. В аэропорту, по дороге и в гримерке киевского Дворца спорта мы молчали, словно незнакомые люди. Полный бред, конечно.
Затем, не дождавшись окончания фестиваля, я повез шумную делегацию столичной прессы в Москву. Мы опаздывали на поезд и успели посмотреть весь фестиваль и первые песни Земфиры. Дальше надо было бежать на вокзал, сверкая пятками – чтобы не опоздать.
Самое интересное произошло потом. Ровно через минуту после нашего отъезда местный “Беркут” замел Земфиру прямо на сцене. Аккурат на четвертой песне. Сделано это было под надуманным предлогом из серии “пора завязывать концерт – аренда зала до одиннадцати”.
Земфира в ответ выплеснула воду в лицо размахивающему руками подполковнику. Который, как выяснилось позднее, занимал должность заместителя начальника охраны порядка города Киева.
Всего этого я не видел. Как и не видел последующие скандалы в Оренбурге, Волгограде, Донецке и Якутске, сорванный тур по Сибири… В жизни, безусловно, должны присутствовать трудности и опасности – но не в таких же промышленных масштабах!
После выхода следующего альбома “Прости меня, моя любовь” в прессе было много полемичных рецензий, но больше остальных мое внимание привлек текст Троицкого.
“Это уже не певица Земфира, а группа „Zемфира“ с солисткой, – писал патриарх отечественной музыкальной журналистики в одном из глянцевых изданий. – Группа не имеет никакого отношения к „Мумий Троллю“ – более того, открыватель и первый продюсер Лагутенко даже не упомянут в списке благодарностей. Продюсером значится сама Земфира. В принципе, это абсолютно правильно: девочка созрела, и девочка очень самостоятельная – ходить в протеже ей явно не по нраву. Проблема только одна: опыта и профессиональных музыкальных познаний ей явно не хватает. Как артистка она созрела, а как „сам себе продюсер“ – нет. Отключая волевым решением внешнюю помощь со стороны блестящего Лагутенко и компании, Земфира шла на риск – и потери, наверное, были неизбежны”.
Я готов был подписаться под каждым словом, но когда издания просили меня написать рецензию на этот альбом, категорически отказывался. Пусть говорят другие. Другие и говорили.
Лагутенко эти события старался не комментировать, но в одном из интервью не удержался от эмоций, вскользь заметив: “Вторую пластинку Земфиры я слышал только в демо-версии. Если бы пришлось работать над ней – многое сделал бы там по-другому”.
“Не забывайте, что это не Земфира, а Лагутенко и Бурлаков создали на первом альбоме этот звук, – признавался продюсер “Троллей” спустя несколько лет. – На самом деле это звук Midnight Oil образца 87 года. То есть это барабаны и бас, какие-то клавиши и ярко выраженная акустическая гитара. Мы показали максимальную самобытность артистки, то есть, грубо говоря, не побоялись этого”.
…Разрыв происходил болезненно – даже спустя много месяцев после ухода артистки из “Утекай звукозапись”. Когда на пресс-конференции, посвященной выходу “Прости меня, моя любовь”, Земфира увидела меня, сидевшего в последнем ряду, она вдруг встрепенулась и, задев локтем Настю Колманович, громко и как-то фальшиво спросила: “Саша, а почему ты не задаешь вопросы?”
Все журналисты медленно повернулись в направлении ее взгляда. Настал такой вот тривиальный момент истины. Молчать было неловко, но и играть в ее игру – как будто бы ничего не произошло – тоже не хотелось. “Ты ведь хорошо знаешь, Земфира, что все вопросы, которые я хотел задать, я тебе уже давно задал, – спокойно ответил я. – Вопросов больше нет”.
На этой высокой ноте пресс-конференцию объявили закрытой. Через несколько часов у Земфиры начинался сольный концерт в “Олимпийском”.
7. Одиночество
Я про Земфиру уже давно забыл.
Артемий Троицкий
За кулисами “Премии FUZZ-2000” мне навстречу уныло брел Сережа Чернов из газеты “St. Petersburg Times”. В добрые андерграундные времена, приезжая на фестивали Ленинградского рок-клуба, я ночевал именно у Чернова – где-то в районе Красного Села. Что там говорить, нам было что вспомнить из славной эпохи80-х. И триумфальные концерты “Алисы”, и революционные манифесты “Телевизора”, и безумства Феди Чистякова, и бардачную психоделику “Аквариума”…
Мы крепко обнялись, но я не мог не обратить внимания на расстроенный вид Чернова. “Понимаешь, меня не пускают в гримерку Земфиры, – выдохнул Сергей. – И я не могу выполнить задание редакции – взять у нее интервью. Зве-зда… Я-то помню, как вы с ней год назад к нам приезжали”.
Я немного оторопел – действительно, уже прошел целый год. Вернее, не прошел, а пролетел. И столько событий: у Земфиры вышло два альбома, у “Троллей” – два альбома, вовсю развернул свои знамена “Кушнир Продакшн”...
В рамках пресс-поддержки “FUZZ Music Awards 2000” мы привезли в Питер целый вагон московской прессы: газеты, журналы, радио, телевидение, информационные агентства. В том же “Николаевском экспрессе” ехала Земфира – вместе с музыкантами, новым менеджментом и неплохими шансами на победу в номинациях “лучший альбом” и “лучшая группа”.
Поскольку в последнее время мы с Земфирой общались дискретно, заходить к ней в гримерку я не планировал. Но тут был другой случай. Сережа Чернов был не только моим другом, но и культовым журналистом, печатавшимся в легендарном подпольном журнале “РИО”, издававшим англоязычный фанзин “Russian Letters” и состоявшим в эмоциональной переписке с Егором Летовым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Вскоре мне позвонил Бурлаков и попросил заехать в гости – мол, не телефонный разговор. Когда я вошел к нему домой, продюсер “Троллей” без всяких преамбул заявил, что с Земфирой мы больше не работаем. Такие вот дела. Я не успел даже обувь снять…
Я пошел ставить чайник – на ту самую кухню, где Земфира когда-то впервые встретилась с Лагутенко. Включил воду, немного поревел и по-хорошему бодрый вернулся к Бурлакову. Мол, не томи – давай рассказывай. История была мутная. Мол, Земфира гонорарами с концертов рассчиталась с “Утекай звукозапись” за финансовые вложения, а теперь уходит в “свободное плавание”.
“Какие-нибудь подробности расскажешь?” – Я никак не мог поверить в реальность происходившего. Лицо Лени не выражало большого желания давать развернутое интервью, но несколько фактов он мне все-таки поведал.
…Домой к Бурлакову Земфира пришла на переговоры вместе со старшим братом Рамилем. Внешне Рамиль напоминал мастера спорта по боевому самбо и был представлен Лене как новый директор группы “Земфира”. Затем начался дележ гонораров. Со слов Бурлакова, больше всего его добил спор на тему перевода долларов в рубли за какой-то концерт в Поволжье. Рамазанов-старший настаивал на более высоком курсе рубля – цена вопроса составляла всего порядка тридцати долларов. Больше говорить на эту тему Бурлаков не хотел. Да и, по-видимому, не мог. Я решил его не доставать и уехал домой.
Рана затянулась не быстро. По разным причинам информация о разрыве с Земфирой не предавалась огласке около двух месяцев. Так надо было…
Примерно в этот период я работал в пресс-центре киевского фестиваля “Просто рок” и несколько раз мотался в аэропорт Борисполь – в частности, встречать музыкантов группы “Земфира”. После семичасовой задержки рейса они все-таки вылетели из Москвы, но на свой концерт ехали по времени впритык. В аэропорту, по дороге и в гримерке киевского Дворца спорта мы молчали, словно незнакомые люди. Полный бред, конечно.
Затем, не дождавшись окончания фестиваля, я повез шумную делегацию столичной прессы в Москву. Мы опаздывали на поезд и успели посмотреть весь фестиваль и первые песни Земфиры. Дальше надо было бежать на вокзал, сверкая пятками – чтобы не опоздать.
Самое интересное произошло потом. Ровно через минуту после нашего отъезда местный “Беркут” замел Земфиру прямо на сцене. Аккурат на четвертой песне. Сделано это было под надуманным предлогом из серии “пора завязывать концерт – аренда зала до одиннадцати”.
Земфира в ответ выплеснула воду в лицо размахивающему руками подполковнику. Который, как выяснилось позднее, занимал должность заместителя начальника охраны порядка города Киева.
Всего этого я не видел. Как и не видел последующие скандалы в Оренбурге, Волгограде, Донецке и Якутске, сорванный тур по Сибири… В жизни, безусловно, должны присутствовать трудности и опасности – но не в таких же промышленных масштабах!
После выхода следующего альбома “Прости меня, моя любовь” в прессе было много полемичных рецензий, но больше остальных мое внимание привлек текст Троицкого.
“Это уже не певица Земфира, а группа „Zемфира“ с солисткой, – писал патриарх отечественной музыкальной журналистики в одном из глянцевых изданий. – Группа не имеет никакого отношения к „Мумий Троллю“ – более того, открыватель и первый продюсер Лагутенко даже не упомянут в списке благодарностей. Продюсером значится сама Земфира. В принципе, это абсолютно правильно: девочка созрела, и девочка очень самостоятельная – ходить в протеже ей явно не по нраву. Проблема только одна: опыта и профессиональных музыкальных познаний ей явно не хватает. Как артистка она созрела, а как „сам себе продюсер“ – нет. Отключая волевым решением внешнюю помощь со стороны блестящего Лагутенко и компании, Земфира шла на риск – и потери, наверное, были неизбежны”.
Я готов был подписаться под каждым словом, но когда издания просили меня написать рецензию на этот альбом, категорически отказывался. Пусть говорят другие. Другие и говорили.
Лагутенко эти события старался не комментировать, но в одном из интервью не удержался от эмоций, вскользь заметив: “Вторую пластинку Земфиры я слышал только в демо-версии. Если бы пришлось работать над ней – многое сделал бы там по-другому”.
“Не забывайте, что это не Земфира, а Лагутенко и Бурлаков создали на первом альбоме этот звук, – признавался продюсер “Троллей” спустя несколько лет. – На самом деле это звук Midnight Oil образца 87 года. То есть это барабаны и бас, какие-то клавиши и ярко выраженная акустическая гитара. Мы показали максимальную самобытность артистки, то есть, грубо говоря, не побоялись этого”.
…Разрыв происходил болезненно – даже спустя много месяцев после ухода артистки из “Утекай звукозапись”. Когда на пресс-конференции, посвященной выходу “Прости меня, моя любовь”, Земфира увидела меня, сидевшего в последнем ряду, она вдруг встрепенулась и, задев локтем Настю Колманович, громко и как-то фальшиво спросила: “Саша, а почему ты не задаешь вопросы?”
Все журналисты медленно повернулись в направлении ее взгляда. Настал такой вот тривиальный момент истины. Молчать было неловко, но и играть в ее игру – как будто бы ничего не произошло – тоже не хотелось. “Ты ведь хорошо знаешь, Земфира, что все вопросы, которые я хотел задать, я тебе уже давно задал, – спокойно ответил я. – Вопросов больше нет”.
На этой высокой ноте пресс-конференцию объявили закрытой. Через несколько часов у Земфиры начинался сольный концерт в “Олимпийском”.
7. Одиночество
Я про Земфиру уже давно забыл.
Артемий Троицкий
За кулисами “Премии FUZZ-2000” мне навстречу уныло брел Сережа Чернов из газеты “St. Petersburg Times”. В добрые андерграундные времена, приезжая на фестивали Ленинградского рок-клуба, я ночевал именно у Чернова – где-то в районе Красного Села. Что там говорить, нам было что вспомнить из славной эпохи80-х. И триумфальные концерты “Алисы”, и революционные манифесты “Телевизора”, и безумства Феди Чистякова, и бардачную психоделику “Аквариума”…
Мы крепко обнялись, но я не мог не обратить внимания на расстроенный вид Чернова. “Понимаешь, меня не пускают в гримерку Земфиры, – выдохнул Сергей. – И я не могу выполнить задание редакции – взять у нее интервью. Зве-зда… Я-то помню, как вы с ней год назад к нам приезжали”.
Я немного оторопел – действительно, уже прошел целый год. Вернее, не прошел, а пролетел. И столько событий: у Земфиры вышло два альбома, у “Троллей” – два альбома, вовсю развернул свои знамена “Кушнир Продакшн”...
В рамках пресс-поддержки “FUZZ Music Awards 2000” мы привезли в Питер целый вагон московской прессы: газеты, журналы, радио, телевидение, информационные агентства. В том же “Николаевском экспрессе” ехала Земфира – вместе с музыкантами, новым менеджментом и неплохими шансами на победу в номинациях “лучший альбом” и “лучшая группа”.
Поскольку в последнее время мы с Земфирой общались дискретно, заходить к ней в гримерку я не планировал. Но тут был другой случай. Сережа Чернов был не только моим другом, но и культовым журналистом, печатавшимся в легендарном подпольном журнале “РИО”, издававшим англоязычный фанзин “Russian Letters” и состоявшим в эмоциональной переписке с Егором Летовым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114