Прошлой ночью я так утомился, что задремал в кресле. Потом позвонил слуге и приказал принести плед. Я уснул. Он был изгнан из моих мыслей, как и из кресла, на всю ночь. Я провел в кресле весь день. Чудесное облегчение!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как неудобно спать в кресле! Но хуже час за часом лежать в постели, не смыкая глаз, и знать, что там, в холодной тьме, сидит он.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мне ничто не поможет. Я не смогу больше спать в кровати. Я попробовал это, но каждая такая ночь превращалась в ад. Если бы я только мог убедить его лечь спать. Но нет! Он сидит там и только там, и мысль эта не покидает меня ни на минуту, и я лежу, уставившись в темноту, и думаю, думаю, без конца думаю о нем. И зачем только я узнал о неизменности форм!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Слуги считают меня сумасшедшим. Этого следовало ожидать, потому я и не обращаюсь к психиатру.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Решено. С сегодняшнего дня галлюцинации прекратятся. Отныне я навсегда останусь в кресле, не покину его ни на минуту. Я буду сидеть в кресле днем, ночью, всегда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какая удача! Уже две недели я не видел его. И не увижу никогда. Наконец я добился душевного равновесия, необходимого для философских размышлений. Сегодня я написал целую главу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утомительно сидеть в кресле. Проходят дни, недели, приходят и уходят месяцы, меняются слуги; а я все сижу и сижу и не вижу этому конца. Странная жизнь, зато наконец я обрел долгожданный покой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он не появляется больше. Формы конечны. Я доказал это. Вот уже два года я не встаю из кресла и с тех пор ни разу не видел его. Правда, иногда я чувствую себя совершенно разбитым. Но теперь мне совершенно ясно, что прежние видения были просто-напросто галлюцинациями. Его не было и нет. Но я не покидаю кресла. Я боюсь».
1 2 3 4
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как неудобно спать в кресле! Но хуже час за часом лежать в постели, не смыкая глаз, и знать, что там, в холодной тьме, сидит он.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мне ничто не поможет. Я не смогу больше спать в кровати. Я попробовал это, но каждая такая ночь превращалась в ад. Если бы я только мог убедить его лечь спать. Но нет! Он сидит там и только там, и мысль эта не покидает меня ни на минуту, и я лежу, уставившись в темноту, и думаю, думаю, без конца думаю о нем. И зачем только я узнал о неизменности форм!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Слуги считают меня сумасшедшим. Этого следовало ожидать, потому я и не обращаюсь к психиатру.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Решено. С сегодняшнего дня галлюцинации прекратятся. Отныне я навсегда останусь в кресле, не покину его ни на минуту. Я буду сидеть в кресле днем, ночью, всегда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какая удача! Уже две недели я не видел его. И не увижу никогда. Наконец я добился душевного равновесия, необходимого для философских размышлений. Сегодня я написал целую главу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утомительно сидеть в кресле. Проходят дни, недели, приходят и уходят месяцы, меняются слуги; а я все сижу и сижу и не вижу этому конца. Странная жизнь, зато наконец я обрел долгожданный покой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он не появляется больше. Формы конечны. Я доказал это. Вот уже два года я не встаю из кресла и с тех пор ни разу не видел его. Правда, иногда я чувствую себя совершенно разбитым. Но теперь мне совершенно ясно, что прежние видения были просто-напросто галлюцинациями. Его не было и нет. Но я не покидаю кресла. Я боюсь».
1 2 3 4