Взрослые! Что они сегодня — сговорились не понимать? А может, будет лучше, если Дора выдумает какую-нибудь штуку и спасет ее от тройки за четверть. Может, так будет и справедливо — она знает физику на крепкую пятерку…
Справедливо?! Тогда зачем Катя валяла дурака на контрольной?
— В понедельник после уроков… детки, — ядовито сказала Дора Абрамовна и вышла из класса, не попрощавшись.
Никто и оглянуться не успел толком. За дверью уже рычала, как тигр, большая перемена, а седьмой "Б" потихоньку, с недоумением выбирался в проходы между партами. Лишь Тося заявила:
— Подумаешь!
Да Витя Аленький гнусавил:
— Хе-хе-хе…
Удобнее всего было не замечать этого словечка Доры. Ну оговорился человек… Возможно, такое молчаливое соглашение и было бы принято, если бы не хулиганы Поверманы. Они, оказывается, подслушивали за дверью и теперь с хохотом втиснулись в класс, толкая друг друга, как известные конферансье-близнецы. Катя забыла фамилию этих конферансье. Поверманы вечно им подражали.
— Детки! — хохотал Мотька.
— Де-е-е-тки! — блеял Борька.
— Доберман-пинчеры у ковра! — пробасил Шведов.
На следующем уроке в классе висела угрюмая, как история средневековья, тишина. Историк, завуч Шахназаров, пилил их минут двадцать.
Он сказал:
— Вы оскорбительно, с детской жестокостью, третируете Анну Серафимовну!
«С детской жестокостью»? Кто им сказал, что дети жестоки?
Не правда!
И этот тяжелый школьный день закончился еще одним неприятным разговором. Катя рассказала Пирожку историю с Дорой, а потом, покраснев не хуже Тоськи, отбарабанила:
— Ленк, ты меня прости, я побегу, у меня свидание…
И убежала. Митька Садов потрусил за ней. На приличном расстоянии. Белую мышь он держал в кисетике за пазухой.
15. ЛЕПЕСТОК
Аккуратист Квадратик пришел к мостику в двенадцать пятьдесят пять. Катя, обычно не отличавшаяся точностью, пришла в то же время. Они столкнулись на шатучем мостике и покраснели оба. Оказывается, и Квадратик был в задумчивости, и тоже не заметил Катю, пока мост не закачался под ногами.
— Соблюдаешь уговор, Катерина!
— А ты как думал?
Игорь пожал плечами. Не сговариваясь, ребята повернули к Верхним Камням. На ходу их портфели раскачивались и стукали друг друга. Игорь лез по краю откоса, молча посвистывал, пока не добрались до камней. Уже стоя на берегу, он предложил:
— Садись, Катерина. Поговорить надо, с рисованием.
Он был ужасно забавный парень! Поговорить с рисованием?
— Ты с моим батей не познакомилась, — пояснил Квадратик, открывая портфель. — Как он с флота вернулся, всегда говорит: с рисованием… Что означает? Технический разговор надо пояснять чертежом. Вот что означает — поговорить с рисованием…
Он уложил портфель на откосе, подпер кусками песчаника — получился стол. На портфеле разместилась папка для черчения, два листа бумаги и шариковая ручка «Союз».
— Значит, послал я депешу, — ровным тенорком говорил Игорь. — Предупреждение будто есть… текст по правилам, поймут они текст. Теперь будет вопрос другой. Поскольку дело государственное, надо в институте предупредить. Насчет Верхних Камней. Вот так, Катерина.
— Ты не мог бы звать меня Катей?
— Могу. Теперь будет так… Надо твоего батю достать хотя бы из-под земли. Предупредить. Мало ли кто на камни заберется…
Катя с горечью осмотрела скельки — всё, прощайте перемещения! Этот мальчишка сам был, как кремешок. Квадратик! И он был прав. Кате захотелось сказать ему что-нибудь обидное и неприятное. Тоже по-взрослому. Что у него ботинки все извохренные или другую гадость, — с трудом пересилила себя, смолчала. К тому же явился Митька и вытащил из-за пазухи полуживого мышонка.
— Все я обдумал. Полночи обдумывал. От института все исходит, это точно. Вот смотри… — говорил Квадратик.
Он щелкнул ручкой «Союз» и вычертил на листке что-то вроде листа клевера, но сильно вытянутого. Вот так:
Посреди сооружения он провел пунктирную линию и надписал над ней: «Ос передачи». Затем продолжил пояснения:
— Ежели человека передавать как радиограмму, нужна антенна. Как при радиолокации. Понимаешь ли, не знаю…
Антенна — ясное дело! Какая же передача без антенны?
— Антенна должна быть остронаправленная, чтобы волны шли пучком. Как луч прожектора. Вот луч я нарисовал, по оси передачи.
— Так это ось, — догадалась Катя, — а я-то думаю, каких «ос передачи»!
— У меня с грамматикой слабо, — твердо признался Игорь. — Борюсь. Ты слушай, однако. Вот луч по оси передачи. Однако по бокам обязательно есть боковые лучи. Лепестки, вроде как отростки. От них избавиться невозможно, понимаешь? Ты, однако, должна помнить, как они жаловались, что лепесток…
— …перегружен, — подтвердила Катя. — Так вот какой лепесток!
— Догадалась? — сказал Игорь, но для верности надписал на рисунке: «Лепесток».
— Почему же он перегружен, — восхищенно закричала Катя, — почему?!
— А ты в нем сидела.
— Я?!
— Конечно, ты, — невозмутимо окал Квадратик, — конечно! По оси передачи отправлялся этот… береза, а ты была вроде довеска. На боковом лепестке.
Катя осела, как тесто. Она смутно воображала, что ее передавали, так сказать, персонально — ради ее прекрасных качеств. И — нате вам. Довесок!
Игорь сказал с суровостью в голосе:
— А вот точка отправления. Смотри! — и поставил кончик ручки на хвостик, из которого расходились все три лепестка. — Это институт.
Они все разом посмотрели на бетонный забор — на простой бетонный забор, не слишком даже высокий. Виднелся оранжево-красный хобот подъемного крана и стеклянный угол нового корпуса.
— Точно?
— Иного быть не может! — отрезал Игорь, произнося «иного» не так, как читается, — «иново», — а так, как пишется.
— Не больно ли ты много знаешь? — недоверчиво сказала Катя.
Садов заглянул себе за пазуху — к мышонку, пощекотал его пальцем и спросил:
— Почему?
— Потому что потому, по ботве да по кочану, — ответил всезнающий Игорь. — Чтобы тебя показали по телевизору, ты пойдешь на студию или будешь на печке сидеть? Думаю, в институте есть какой-то передатчик. Думаю, Верхние Камни под него подпадают. Поняли? Был бы передатчик в Свердловске, цеплял бы свердловчан. В Дровне поставили — цепляет дровненских… Однако поздно уже. Пошли в институт.
Катя пошла неохотно. Лишь авторитет Игоря заставил ее пойти. Митя сочувственно пыхтел и пытался ее утешить своим мышонком. Безуспешно. Катя едва переставляла ноги и думала, что институт подводить нельзя. Что он — свой, почти как дом или школа. Из-за него сюда понаехало столько людей. Что надо пойти и все рассказать. Другое поведение — предательское поведение… Думала-то думала, но все надеялась, что хоть по дороге случится нечто и избавит ее от необходимости выдавать секрет взрослым.
По дороге не случилось ничего. Никто даже не встретился до самой проходной. Там уж послышались голоса и шаги. К элегантному бетонному козырьку спешили разные люди — прошла, например, группа десятиклассников. Зачем — неизвестно.
Втроем они вступили под козырек, нависший над стеклянными дверьми проходной. Почтительно посмотрели вверх — вся внутренняя поверхность козырька была в застекленных круглых окошечках, как речной откос бывает в ласточкиных гнездах. За стеклами можно было рассмотреть небольшие лампочки. Так необычно и модно освещалась проходная по вечерам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Справедливо?! Тогда зачем Катя валяла дурака на контрольной?
— В понедельник после уроков… детки, — ядовито сказала Дора Абрамовна и вышла из класса, не попрощавшись.
Никто и оглянуться не успел толком. За дверью уже рычала, как тигр, большая перемена, а седьмой "Б" потихоньку, с недоумением выбирался в проходы между партами. Лишь Тося заявила:
— Подумаешь!
Да Витя Аленький гнусавил:
— Хе-хе-хе…
Удобнее всего было не замечать этого словечка Доры. Ну оговорился человек… Возможно, такое молчаливое соглашение и было бы принято, если бы не хулиганы Поверманы. Они, оказывается, подслушивали за дверью и теперь с хохотом втиснулись в класс, толкая друг друга, как известные конферансье-близнецы. Катя забыла фамилию этих конферансье. Поверманы вечно им подражали.
— Детки! — хохотал Мотька.
— Де-е-е-тки! — блеял Борька.
— Доберман-пинчеры у ковра! — пробасил Шведов.
На следующем уроке в классе висела угрюмая, как история средневековья, тишина. Историк, завуч Шахназаров, пилил их минут двадцать.
Он сказал:
— Вы оскорбительно, с детской жестокостью, третируете Анну Серафимовну!
«С детской жестокостью»? Кто им сказал, что дети жестоки?
Не правда!
И этот тяжелый школьный день закончился еще одним неприятным разговором. Катя рассказала Пирожку историю с Дорой, а потом, покраснев не хуже Тоськи, отбарабанила:
— Ленк, ты меня прости, я побегу, у меня свидание…
И убежала. Митька Садов потрусил за ней. На приличном расстоянии. Белую мышь он держал в кисетике за пазухой.
15. ЛЕПЕСТОК
Аккуратист Квадратик пришел к мостику в двенадцать пятьдесят пять. Катя, обычно не отличавшаяся точностью, пришла в то же время. Они столкнулись на шатучем мостике и покраснели оба. Оказывается, и Квадратик был в задумчивости, и тоже не заметил Катю, пока мост не закачался под ногами.
— Соблюдаешь уговор, Катерина!
— А ты как думал?
Игорь пожал плечами. Не сговариваясь, ребята повернули к Верхним Камням. На ходу их портфели раскачивались и стукали друг друга. Игорь лез по краю откоса, молча посвистывал, пока не добрались до камней. Уже стоя на берегу, он предложил:
— Садись, Катерина. Поговорить надо, с рисованием.
Он был ужасно забавный парень! Поговорить с рисованием?
— Ты с моим батей не познакомилась, — пояснил Квадратик, открывая портфель. — Как он с флота вернулся, всегда говорит: с рисованием… Что означает? Технический разговор надо пояснять чертежом. Вот что означает — поговорить с рисованием…
Он уложил портфель на откосе, подпер кусками песчаника — получился стол. На портфеле разместилась папка для черчения, два листа бумаги и шариковая ручка «Союз».
— Значит, послал я депешу, — ровным тенорком говорил Игорь. — Предупреждение будто есть… текст по правилам, поймут они текст. Теперь будет вопрос другой. Поскольку дело государственное, надо в институте предупредить. Насчет Верхних Камней. Вот так, Катерина.
— Ты не мог бы звать меня Катей?
— Могу. Теперь будет так… Надо твоего батю достать хотя бы из-под земли. Предупредить. Мало ли кто на камни заберется…
Катя с горечью осмотрела скельки — всё, прощайте перемещения! Этот мальчишка сам был, как кремешок. Квадратик! И он был прав. Кате захотелось сказать ему что-нибудь обидное и неприятное. Тоже по-взрослому. Что у него ботинки все извохренные или другую гадость, — с трудом пересилила себя, смолчала. К тому же явился Митька и вытащил из-за пазухи полуживого мышонка.
— Все я обдумал. Полночи обдумывал. От института все исходит, это точно. Вот смотри… — говорил Квадратик.
Он щелкнул ручкой «Союз» и вычертил на листке что-то вроде листа клевера, но сильно вытянутого. Вот так:
Посреди сооружения он провел пунктирную линию и надписал над ней: «Ос передачи». Затем продолжил пояснения:
— Ежели человека передавать как радиограмму, нужна антенна. Как при радиолокации. Понимаешь ли, не знаю…
Антенна — ясное дело! Какая же передача без антенны?
— Антенна должна быть остронаправленная, чтобы волны шли пучком. Как луч прожектора. Вот луч я нарисовал, по оси передачи.
— Так это ось, — догадалась Катя, — а я-то думаю, каких «ос передачи»!
— У меня с грамматикой слабо, — твердо признался Игорь. — Борюсь. Ты слушай, однако. Вот луч по оси передачи. Однако по бокам обязательно есть боковые лучи. Лепестки, вроде как отростки. От них избавиться невозможно, понимаешь? Ты, однако, должна помнить, как они жаловались, что лепесток…
— …перегружен, — подтвердила Катя. — Так вот какой лепесток!
— Догадалась? — сказал Игорь, но для верности надписал на рисунке: «Лепесток».
— Почему же он перегружен, — восхищенно закричала Катя, — почему?!
— А ты в нем сидела.
— Я?!
— Конечно, ты, — невозмутимо окал Квадратик, — конечно! По оси передачи отправлялся этот… береза, а ты была вроде довеска. На боковом лепестке.
Катя осела, как тесто. Она смутно воображала, что ее передавали, так сказать, персонально — ради ее прекрасных качеств. И — нате вам. Довесок!
Игорь сказал с суровостью в голосе:
— А вот точка отправления. Смотри! — и поставил кончик ручки на хвостик, из которого расходились все три лепестка. — Это институт.
Они все разом посмотрели на бетонный забор — на простой бетонный забор, не слишком даже высокий. Виднелся оранжево-красный хобот подъемного крана и стеклянный угол нового корпуса.
— Точно?
— Иного быть не может! — отрезал Игорь, произнося «иного» не так, как читается, — «иново», — а так, как пишется.
— Не больно ли ты много знаешь? — недоверчиво сказала Катя.
Садов заглянул себе за пазуху — к мышонку, пощекотал его пальцем и спросил:
— Почему?
— Потому что потому, по ботве да по кочану, — ответил всезнающий Игорь. — Чтобы тебя показали по телевизору, ты пойдешь на студию или будешь на печке сидеть? Думаю, в институте есть какой-то передатчик. Думаю, Верхние Камни под него подпадают. Поняли? Был бы передатчик в Свердловске, цеплял бы свердловчан. В Дровне поставили — цепляет дровненских… Однако поздно уже. Пошли в институт.
Катя пошла неохотно. Лишь авторитет Игоря заставил ее пойти. Митя сочувственно пыхтел и пытался ее утешить своим мышонком. Безуспешно. Катя едва переставляла ноги и думала, что институт подводить нельзя. Что он — свой, почти как дом или школа. Из-за него сюда понаехало столько людей. Что надо пойти и все рассказать. Другое поведение — предательское поведение… Думала-то думала, но все надеялась, что хоть по дороге случится нечто и избавит ее от необходимости выдавать секрет взрослым.
По дороге не случилось ничего. Никто даже не встретился до самой проходной. Там уж послышались голоса и шаги. К элегантному бетонному козырьку спешили разные люди — прошла, например, группа десятиклассников. Зачем — неизвестно.
Втроем они вступили под козырек, нависший над стеклянными дверьми проходной. Почтительно посмотрели вверх — вся внутренняя поверхность козырька была в застекленных круглых окошечках, как речной откос бывает в ласточкиных гнездах. За стеклами можно было рассмотреть небольшие лампочки. Так необычно и модно освещалась проходная по вечерам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51