Но наблюдать приходится. И хотя бы то, что остается от расколошмаченной картины мира микрочастиц, приходится фиксировать и анализировать. Здесь, помимо полностью искаженной исходной картины, есть еще и другая заноза - наблюдает по большому счету не человек, а прибор. У этого прибора также всегда простая технология наблюдения - послать сигнал и получить ответ на этот сигнал. Здесь опять получается только дополнительное искажение действительного положения дел, так как частица наблюдается всегда только во взаимодействии с прибором, а не в чистом взаимодействии с другими частицами и силами. Если это сложить с предыдущим, то совершенно очевидно, что без математики тут ничего не сделать. Причем без математики именно статистической. То есть все, что эта математика будет выводить - будет иметь вероятностный и гадательный характер. При этом мы механически переносим характер этой случайностно-вероятностной методики исследования на характер самого микромира, и заявляем, что его природа случайна и статистична всего лишь потому, что наши знания о ней опираются на статистические методы.
Говоря ближе к некоей сути этого процесса, можно сказать, что здесь объект исследования (микромир) и субъект исследования (прибор) становятся неотделимы друг от друга. Все это приводит к тому, что исследуемый мир становится полностью неотделимым от самого исследователя, который создал этот прибор, и теперь исследователь довольствуется тем набором сведений, весь возможный пакет которых он сам же и заложил в известную ему измерительную технологию. Дикость такого исследовательского метода совершенно очевидна: что может прибор, то исследователь и увидит, а прибор может то, что в него заложил исследователь. А что же заложил в прибор исследователь? Исследователь заложил в прибор то, что он хочет увидеть, то есть то, о чем он и так уже знает. То, чего он не знает, и о чем даже не подозревает, он искать не может, так как не может создавать приборы, просто наблюдающие независимую и объективную картину, как она есть. В итоге исследователь никогда не увидит и не узнает о том, что же там есть на самом деле. В этом случае ему действительно остаются лишь игры в дифференциальные уравнения второго порядка, лишенные всякого физического смысла.
Теперь посмотрим, что будет, когда исследователь наконец-то узнает от прибора то, что он и предполагал узнать. Прибор - объект макромира, который исследует микромир. Параметры прибора из этого мира, из нашего, из макроскопического, как и получаемые данные. Эти макроскопические данные будут только теми, которые могут распознаваться в макромире. В итоге прибор даст информацию лишь о тех частях микромира, которые могут отзываться на зов прибора в тех сигналах, которые могут существовать в макромире. Прибор как в зеркале увидит самого себя, то есть работу своих сигналов, и не больше. Все зоны микромира, не воспринимающие данных сигналов, будут для прибора просто прозрачными и пустыми. Для исследователя тоже. Остается и дальше проводить только мысленное экспериментирование, абстрактно-логическое конструирование и математическое моделирование. И всё это на базе уровня собственных знаний, собственных ожиданий и на основании только того, что сигналы прибора каким-то безобразным образом могут сопрягаться с реальным миром разбитых вдребезги микрочастиц в характеристиках абсолютно иного им мира макроскопических явлений. Сильный метод.
Ну, и, наконец, все данные собраны, систематизированы, подвержены расчетам и подлежат обобщению и анализу. Чем и как это будет делать исследователь? Он это будет делать шаблонными классическими понятиями макромира, потому что других понятий у человека просто нет. У него нет мыслительных категорий и логических элементов даже для элементарного представления процессов, реально происходящих в квантовом мире. Все наши научные образы являются макроскопическими, и выход за них опять же возможен только через математическую абстракцию, в пределах которой нет уже ни исходного макромира (он пропадает в пучине мертвых формул), ни искомого микромира (он остался еще ранее вне нашего наблюдения). Совершив блистательный виток по математической абстракции микромира, сверстанной в характеристиках макромира, исследователь вновь обработает полученные данные микромира в шаблонах классической физики макромира. Такая череда предельно логических соответствий здравому смыслу в современных методах исследований, конечно же, не может не внушать к полученным результатам самого благоговейного уважения. Со стороны тех, кто эти исследования проводит, естественно.
Но и это еще не все беды, которые сомкнулись над «теоретической физикой». Завершает эту беду тот самый принцип неопределенности. Напомним - этот принцип просто делает все эти вероятностные расчеты хоть как-то корректными заботами упоминаемого нами Вернера Гейзенберга. В математическую основу этого метода мы вдаваться не будем. Пусть математика остается математикой. Мы посмотрим, что означает этот принцип в своей методологической основе, («принцип неточности», если мы еще не забыли), как способ познания. Уже само по себе интересно, когда в точной науке неточность возводится в принцип. Так посмотрим, на каких хотя бы теоретических основаниях.
А основания эти следующие. Для определения какого-либо будущего положения частицы в пространстве нам необходимо знать ее нынешнее положение, ее скорость и направление движения. Чем точнее мы определим при этом положение частицы в пространстве, тем более мы должны пренебречь ее скоростью. Наиболее точно положение в пространстве определяется, если тело находится в состоянии покоя. Вот оно именно здесь, никуда не уходит, и мы очень точно можем определить его координаты. Если тело начинает двигаться, то нам с координатами уже труднее - местоположение не бывает уже никогда точным, поскольку какое бы местоположение мы для тела не определили, оно все время его покидает. Поэтому, чем лучше мы хотим знать, где именно находится частица, тем меньше мы должны интересоваться, какова у нее скорость, и тем решительнее мы должны отказываться от того факта, что частица вообще передвигается. Для этого нам приходится искусственно, математически «умертвить» частицу, допустив, что она никуда не сходит с того места, где мы хотим ее видеть. И наоборот - если мы хотим с предельной ясностью знать, с какой скоростью движется частица, то мы с той же предельной ясностью должны понимать, что частица не должна иметь никакого точного пространственного расположения. Если мы ее начнем где-то жестко располагать в своем описании, то у нас моментально исчезнет ее истинная скорость. Чем точнее мы хотим знать ее скорость, тем неопределеннее у нас должны быть данные о ее пространственном положении. В итоге, при тех сумасшедших скоростях, которые существуют в субатомном мире, нам приходится смириться с простой мыслью - мы не можем знать объективной картины, поскольку любой из параметров своей точностью превращает второй параметр в издевательскую фикцию.
Отсюда получается, что мы не можем никогда точно описать ни одно состояние, ни одной частицы микромира. Точность всех ее характеристик (положение в пространстве, скорость и направление) не может приниматься для практических нужд по отдельности, поскольку частица всегда движется и никогда невозможно представить себе ее без одной из этих характеристик, которые всегда только вместе присущи движущемуся телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80