Генерал вместе с лордом Магериджем двинулся в прихожую, и Билби, повинуясь быстрому выразительному жесту Кэндлера, скромно поплелся за ними. Затем вся процессия вышла из дому, и пока младший лакей вызывал коляску для генерала, лорд-канцлер хоть и поспешно, но учтиво и с достоинством наконец отбыл в сопровождении Кэндлера, который заботливо, но несколько неодобрительно оберегал своего господина. Тут Билби постепенно начал понимать, что все его покидают, и растерянно оглядывал этот чужой мир, такой холодный и пугающий. Кэндлер уехал. Последний джентльмен сейчас уедет. Младший лакей вовсе ему не друг, это Билби чувствовал очень отчетливо. От младших лакеев вообще добра не жди.
Лорд Чикни уже занес ногу на подножку экипажа, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за полу сюртука. Он с удивлением оглянулся.
— Извините, сэр, это я, — сказал Билби.
Лорд Чикни призадумался.
— Что тебе? — спросил он.
К этому времени Билби совсем пал духом. Лицо его сморщилось, голос дрожал: он готов был расплакаться.
— Я хочу домой, в Шонтс, сэр.
— Ну что ж, мой мальчик, иди домой… иди себе домой в Шонтс.
— Но он уехал, сэр, — сказал Билби.
У лорда Чикни было доброе сердце, кроме того, он знал, что доброта, проявленная на людях, и некоторое пренебрежение приличиями порой производят куда лучшее впечатление, нежели педантичное достоинство. Он довез Билби до вокзала Ватерлоо в своей коляске, купил ему билет третьего класса до Челсама, дал на чай носильщику, чтобы тот посадил мальчика в вагон, и простился с ним по-отечески.
Билби чувствовал, что время пятичасового чаепития давно прошло, когда он снова очутился, наконец на земле Шонтса.
Беглец, вернувшийся к родным пенатам после этой богатой приключениями, недели, был новым Билби, куда более серьезным и умудренным жизнью. Правда, он не совсем понимал все, что с ним произошло, особенно его озадачил бурный гнев и внезапный отъезд капитана Дугласа. В общем же, он считал, что ему грозило суровое наказание, а потом его простили, хотя и довольно поспешно и вообще как-то странно. Добрый старый джентльмен с длинными седыми усами привез его на вокзал и даже вроде благословил. Но Билби теперь куда лучше, чем раньше, понимал, что далеко не всякое приключение оборачивается удачно для юного храбреца и что где-то в основе общественной системы таится немало пренеприятных и опасных ловушек. Билби начал постигать азы жизненной мудрости. Как хорошо, что удалось удрать от бродяги! А еще лучше, что удалось удрать из Крейминстера. Конечно, жаль, что больше не придется увидеть ту красивую леди… и вообще ничего не поймешь на этом свете… И еще интересно, будет ли у мамы поджаренный хлеб к чаю.
Да чай-то, наверно, давным-давно отпили, ведь уже так поздно…
А не лучше ли потихоньку пробраться в темную каморку под лестницей, служившую ему спальней, надеть свой зеленый передник и появиться перед всеми как ни в чем не бывало, спокойно и деловито… Или можно пойти прямо в сад… Но если хочешь чаю с чем-нибудь, нужно идти в сад.
Прямую дорогу через парк неожиданно перегородила глубокая длинная канава — кто-то выкопал ее после прошлого воскресенья, да так и бросил. Интересно, зачем ее выкопали? Ужас, какая безобразная канава! А когда он вышел из-за деревьев и увидел дом, его сразу поразил какой-то подбитый и перевязанный вид фасада. Словно Шонтс ввязался в драку и ему подставили синяк под глазом. Но тут же мальчик понял, в чем дело: одна из башен стояла в лесах. Что ж такое с ней случилось? Впрочем, с него довольно и собственных забот.
Ему повезло: в саду он не встретил отчима и прокрался в дом так тихо, что мать даже не подняла глаз от шитья. Она сидела за столом и что-то шила из свежевыкрашенного черного кашемира.
Билби поразился: какая она бледная! И сидит как-то сгорбившись, точно сейчас заплачет.
— Мама, — позвал он.
Она порывисто вскинула голову и уставилась на него — глаза были блестящие, огромные и полные изумления.
— Ты прости меня, мама, я не больно хорошо помогал буфетчику… А вот если бы мне попробовать еще разок…
Он на минуту умолк, удивленный тем, что она ничего не отвечает, сидит с каким-то странным лицом и только все время открывает и закрывает рот.
— Правда, мама, я буду очень, очень стараться…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Лорд Чикни уже занес ногу на подножку экипажа, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за полу сюртука. Он с удивлением оглянулся.
— Извините, сэр, это я, — сказал Билби.
Лорд Чикни призадумался.
— Что тебе? — спросил он.
К этому времени Билби совсем пал духом. Лицо его сморщилось, голос дрожал: он готов был расплакаться.
— Я хочу домой, в Шонтс, сэр.
— Ну что ж, мой мальчик, иди домой… иди себе домой в Шонтс.
— Но он уехал, сэр, — сказал Билби.
У лорда Чикни было доброе сердце, кроме того, он знал, что доброта, проявленная на людях, и некоторое пренебрежение приличиями порой производят куда лучшее впечатление, нежели педантичное достоинство. Он довез Билби до вокзала Ватерлоо в своей коляске, купил ему билет третьего класса до Челсама, дал на чай носильщику, чтобы тот посадил мальчика в вагон, и простился с ним по-отечески.
Билби чувствовал, что время пятичасового чаепития давно прошло, когда он снова очутился, наконец на земле Шонтса.
Беглец, вернувшийся к родным пенатам после этой богатой приключениями, недели, был новым Билби, куда более серьезным и умудренным жизнью. Правда, он не совсем понимал все, что с ним произошло, особенно его озадачил бурный гнев и внезапный отъезд капитана Дугласа. В общем же, он считал, что ему грозило суровое наказание, а потом его простили, хотя и довольно поспешно и вообще как-то странно. Добрый старый джентльмен с длинными седыми усами привез его на вокзал и даже вроде благословил. Но Билби теперь куда лучше, чем раньше, понимал, что далеко не всякое приключение оборачивается удачно для юного храбреца и что где-то в основе общественной системы таится немало пренеприятных и опасных ловушек. Билби начал постигать азы жизненной мудрости. Как хорошо, что удалось удрать от бродяги! А еще лучше, что удалось удрать из Крейминстера. Конечно, жаль, что больше не придется увидеть ту красивую леди… и вообще ничего не поймешь на этом свете… И еще интересно, будет ли у мамы поджаренный хлеб к чаю.
Да чай-то, наверно, давным-давно отпили, ведь уже так поздно…
А не лучше ли потихоньку пробраться в темную каморку под лестницей, служившую ему спальней, надеть свой зеленый передник и появиться перед всеми как ни в чем не бывало, спокойно и деловито… Или можно пойти прямо в сад… Но если хочешь чаю с чем-нибудь, нужно идти в сад.
Прямую дорогу через парк неожиданно перегородила глубокая длинная канава — кто-то выкопал ее после прошлого воскресенья, да так и бросил. Интересно, зачем ее выкопали? Ужас, какая безобразная канава! А когда он вышел из-за деревьев и увидел дом, его сразу поразил какой-то подбитый и перевязанный вид фасада. Словно Шонтс ввязался в драку и ему подставили синяк под глазом. Но тут же мальчик понял, в чем дело: одна из башен стояла в лесах. Что ж такое с ней случилось? Впрочем, с него довольно и собственных забот.
Ему повезло: в саду он не встретил отчима и прокрался в дом так тихо, что мать даже не подняла глаз от шитья. Она сидела за столом и что-то шила из свежевыкрашенного черного кашемира.
Билби поразился: какая она бледная! И сидит как-то сгорбившись, точно сейчас заплачет.
— Мама, — позвал он.
Она порывисто вскинула голову и уставилась на него — глаза были блестящие, огромные и полные изумления.
— Ты прости меня, мама, я не больно хорошо помогал буфетчику… А вот если бы мне попробовать еще разок…
Он на минуту умолк, удивленный тем, что она ничего не отвечает, сидит с каким-то странным лицом и только все время открывает и закрывает рот.
— Правда, мама, я буду очень, очень стараться…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54