Сталин ничего не ответил на это предложение Жукова, тут же подошел к телефону, позвонил Шапошникову и попросил его вызвать в Москву маршала Тимошенко и подготовить приказ о назначении Конева на должность командующего Западным фронтом.
Возвратившись к столу, Сталин, как бы продолжая обычный, ни к чему не обязывающий разговор, спросил Жукова:
— Что вы думаете делать дальше?
Жуков пожал плечами и ответил то, что он считал естественным в его положении:
— Поеду обратно к себе на фронт.
Сталин задумался и, словно бы размышляя вслух, стал говорить:
— Очень тяжелое положение сложилось сейчас под Ленинградом, я бы даже сказал, положение катастрофическое. — Помолчав, Сталин явно подбирал еще какое-то слово, которым хотел подчеркнуть сложность обстановки на Ленинградском фронте, и наконец вымолвил: — Я бы даже сказал, безнадежное. С потерей Ленинграда произойдет такое осложнение, последствия которого просто трудно предвидеть. Окажется под угрозой удара с севера Москва.
Жукову стало ясно, что Сталин явно клонил к тому, что ликвидировать ленинградскую катастрофу, наверное, лучше всего сможет он, Жуков. Понимая, что Сталин уже решил послать его на это «безнадежное дело», Георгий Константинович сказал:
— Ну, если там так сложно, я готов поехать, командующим Ленинградским фронтом.
Сталин, как бы пытаясь проникнуть в состояние Жукова, снова произнес то же слово, внимательно при этом глядя на него:
— А если это безнадежное дело?
Жукова удивило такое повторение. Он понимал, что Сталин делает это неспроста, но почему, объяснить не мог. А причина действительно была.
Еще в конце августа под Ленинградом сложилась критическая обстановка, и Сталин послал в Ленинград комиссию ЦК ВКП(.б) и ГКО в составе Н. Н. Воронова, П. Ф. Жигарева, А. Н. Косыгина, Н. Г. Кузнецова, Г. М. Маленкова, В. М. Молотова. Как видим, комиссия была очень представительная и с большими полномочиями. Она предприняла много усилии для того, чтобы мобилизовать имеющиеся войска и ресурсы и организовать стойкую оборону. Но этого оказалось недостаточно, положение Ленинграда ничуть не улучшилось.
9 сентября, в день встречи с Жуковым, была отправлена телеграмма, из содержания которой видны обстановка и результаты работы комиссии.
Г. ЛЕНИНГРАД ВОРОШИЛОВУ. ЖДАНОВУ
Нас возмущает ваше поведение, выражающееся в том, что вы сообщаете нам только лишь о потере нами той или иной местности, но обычно ни слова не сообщаете о том, какие же вами приняты меры для того, чтобы перестать, наконец, терять города и станции. Так же безобразно вы сообщили о потере Шлиссельбурга. Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград? Куда девались танки КВ. где вы их расставили, и почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое обилие танков КВ у вас? Ведь ни один фронт не имеет и половинной доли того количества КВ, какое имеется у вас на фронте. Чем занята ваша авиация, почему она не поддерживает действия наших войск на поле? Подошла к вам помощь дивизии Кулика, как вы используете эту помощь? Можно ли. надеяться на какое-либо улучшение на фронте, или помощь Кулика тоже будет сведена к нулю, как сведена к нулю колоссальная помощь танками КВ? Мы требуем от вас, чтобы вы в день два-три раза информировали нас о положении на фронте и о принимаемых вами мерах.
СТАЛИН, МОЛОТОВ, МАЛЕНКОВ, БЕРИЯ
Противник продолжал продвигаться в сторону города, остановить его было нечем и некому. Ворошилов явно не был способен на это. Сталин понимал, что принятые им меры ни к чему не привели. Поэтому и пульсировали в его сознании эти неприятные, но точные слова: «Положение безнадежное». Жуков оставался последней надеждой, и Сталин почти не скрывал этого.
— Разберусь на месте, посмотрю, может быть, оно еще окажется и не таким безнадежным, — ответил Жуков.
— Когда можете ехать? — считая вопрос решенным, спросил Сталин.
— Предпочитаю отправиться туда немедленно.
— Немедленно нельзя. Надо сначала организовать вам сопровождение истребителей, не забывайте, Ленинград теперь окружен со всех сторон фронтами.
Это тоже для Сталина было необычным в отношении к Жукову — теперь он проявлял о нем заботу.
Сталин подошел к телефону и приказал сообщить прогноз погоды. Ему быстро ответили. Повесив трубку, Сталин сказал Жукову:
— Дают плохую погоду, но для вас это самое лучшее, легче будет перелететь через линию фронта.
Сталин подошел к столу, взял лист бумаги и написал записку;
«Ворошилову.
ГКО назначает командующим Ленинградским фронтом генерала -армии Жукова. Сдайте ему фронт и возвращайтесь тем же самолетом
Сталин».
Сталин протянул эту записку Жукову, он прочитал ее, сложил вдвое, положил в карман и спросил:
— Разрешите отбыть?
— Не торопитесь. Как вы расцениваете дальнейшие планы и возможности противника?
И Жуков снова решил сказать о том, что его все время волновало:
— Я думаю, кроме Ленинграда, в настоящий момент самым опасным участком для нас является Юго-Западный фронт. Считаю, что в ближайшие дни там может сложиться тяжелая обстановка. Группа армий «Центр», вышедшая в район Чернигов — Новгород-Северский, может смять 21-ю армию и прорваться в тыл Юго-Западного фронта. Уверен, что группа армий «Юг», захватившая плацдарм в районе Кременчуга, будет осуществлять оперативное взаимодействие с армией Гудериана. Над Юго-Западным фронтом нависает серьезная угроза. Я вновь рекомендую немедля отвести всю Киевскую группировку на восточный берег Днепра и за ее счет создать резервы где-то в районе Конотопа.
Наступила напряженная тишина, опять создалась обстановка, похожая на ту, которая была перед конфликтом со Сталиным, когда Жуков предлагал оставить Киев. Георгий Константинович ждал, что на этот раз скажет Сталин, надеясь все же, что, отправляя его на такое тяжелое дело, как спасение Ленинграда, Сталин едва ли теперь вспылит, а скорее всего, сдержит гнев, может быть, промолчит. Так и произошло. После паузы Сталин спросил:
— А как же Киев?
Зная непредсказуемость вспышек гнева Сталина, Жуков все же твердо ответил:
— Как ни тяжело, а Киев придется оставить.,Иного выхода у нас нет.
Сталин ничего не ответил, подошел к телефону и позвонил Шапошникову.
— Что будем делать с киевской группировкой?
Жуков не слышал ответа Бориса Михайловича, а Сталин сказал слушающему его Шапошникову:
— Завтра прибудет Тимошенко. Продумайте с ним этот вопрос, а вечером переговорим с Военным советом фронта.
Здесь я хочу напомнить читателям то, что рассказано было в одной из предыдущих глав. Свое предложение Жуков высказал 9 сентября, а 11 сентября последовал контрприказ Сталина: «Киев не оставлять» — и все, что за этим последовало..
10 сентября 1941 года, как пишет в своих воспоминаниях Жуков, он вместе с генерал-лейтенантом М. С. Козиным и генерал-майором И. И. Федюнинским вылетел в блокадный Ленинград..
А вот как вспоминает об этом Федюнинский:
«Утром 13 сентября самолет ЛИ-2 поднялся с Внуковского аэродрома и под охраной звена истребителей взял курс на Ленинград. В самолете находились генерал армии Г. К. Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом, генералы М— С. Хозин. П. И. Кокарев и я».
Начальник же охраны Жукова, Н. X. Бедов, рассказал мне вот что:
— Случилось так, что ни в этот— день, 9 сентября, ни в следующий Георгии Константинович Жуков вылететь в Ленинград не смог… Утром 10-го числа мы прибыли на Центральный аэродром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140