– Пешков, смотри, русские ребята! – сказал мальчик в курточке.
– Вы тут каким образом? – строго сказал господин в пенсне.
Человек с якорем на руке быстро, как кошка, взобрался на стену и, протягивая вниз свою бамбуковую трость, по очереди вытащил наверх всех русских, в том числе Петю и заплаканного Павлика.
Здесь царила тишина, спокойствие, и было трудно себе представить, что где-то рядом только что солдаты и карабинеры разгоняли толпу, сыпались разбитые стекла, падали люди, стреляли из револьверов…
– Пошумели и перестали, – со злой улыбкой сказал Алексей Максимович, прислушиваясь, и немного погодя прибавил: – Вулканический народ. Вроде своего Везувия. Дымят, а не действуют.
Он с любопытством посмотрел на Петю и Павлика:
– Ну-с, молодые люди, жители империи Российской, а вы по какому случаю здесь?
Почувствовав себя среди своих, русских, в безопасности, Петя и Павлик воспрянули духом. Перебивая друг друга, они рассказали свои приключения, причем Петю все время не оставляло чувство, будто бы он уже где-то раньше видел двух из этих русских: Алексея Максимовича и другого – с якорем на руке. Петя, как ни напрягал свою память, все же так и не мог вспомнить, где он раньше видел Алексея Максимовича, зато другого вдруг вспомнил и узнал, хотя в первую минуту не мог этому поверить.
– Ну что ж, юные путешественники, дела ваши еще не столь плачевны, сказал Алексей Максимович. – Вы оба отделались всего одной легкой контузией. Могло быть и хуже.
С этими словами он сгреб Павлика под мышку и понес к фонтану. Там очень тщательно промыл ссадину, туго и ловко перевязал колено носовым платком, поставил мальчика перед собой на дорожку и велел пройтись.
– Превосходно! Теперь можешь смело возвращаться в строй. Но предварительно омой в бассейне лицо и лапы, чтобы не слишком испугать своего папу. Тебя как звать-то?
– Павлик.
– А брата твоего?
– Петя.
– Отлично… Макс, поди-ка сюда. Покорнейшая к тебе просьба. Проводи этих двух апостолов – Петра и Павла – на почту, помоги им приобрести марку и опусти в ящик корреспонденцию, объясни им, как добраться до отеля, а сам возвращайся сюда поскорее, чтобы мы не опоздали на пароход… Арриведерчи, синьоры апостолы, приятного путешествия! – сказал он, подавая Пете и Павлику большую изящную руку, шафранную от загара.
– Мерси, – сказал благовоспитанный Павлик, неловко шаркнув перевязанной ногой.
– Пойдем, ребята! – засуетился мальчик в курточке. – Почта тут совсем недалеко. Пять минут.
«Вы меня, наверно, не помните, а я вас узнал», – хотел сказать Петя, подходя к человеку с якорем на руке, но что-то его остановило. Он ничего не сказал, а только значительно посмотрел в его лицо. «Может быть, он меня сам узнает», – подумал мальчик с волнением. Но тот его не узнал. Он только обратил внимание на Петину флотскую фланельку, пощупал ее и спросил:
– Где пошил?
– В швальне морского батальона, – ответил Петя.
– И видно. Настоящая флотская!
И Пете показалось, что он невесело усмехнулся.
– Пойдем, ребята, пойдем! – говорил мальчик в курточке. – А то нам еще надо на Капри возвращаться.
Почта оказалась действительно недалеко, но мальчики успели поговорить по дороге.
– Тебя как звать? – спросил Петя.
– Макс.
– «А Макс и Мориц, видя то, на крышу лезут, сняв пальто», процитировал Петя стишок из весьма известной в то время книги с картинками Вильгельма Буша.
– Остришь? – зловеще нахмурился Макс, которому, видимо, уже осточертело постоянно слышать насмешки над своим именем, и легонько ткнул Петю в бок кулаком.
Конечно, при других обстоятельствах Петя не оставил бы этого дела без внимания, но сейчас он предпочел не «заводиться».
– А твой папа кто? – спросил он, чтобы переменить разговор, принявший дурное направление.
– Ты что, разве не знаешь моего папу? – удивился Макс.
Тут, в свою очередь, удивился и Петя:
– А почему я должен знать твоего папу?
– Ну как же, его почти все знают, – смущенно пробормотал Макс. Он вообще имел обыкновение бормотать и говорить крайне неразборчиво, как будто все время сосал леденец.
– Все-таки кто же он?
– Маляр, – сказал Макс.
– Врешь! – сказал Петя.
– Нет, ей-богу, маляр, – сказал Макс, сося несуществующий леденец. Цеховой малярного цеха. Не веришь? Спроси кого хочешь. Цеховой малярного цеха Пешков.
– Будет врать! Маляры вовсе не такие.
– Маляры разные.
– Если маляр, то что же он тут делает, в Италии?
– Живет.
– А почему не в России?
– Потому что потому – оканчивается на «у».
В интонации, с которой была сказана эта общеизвестная фраза, Пете почему-то послышалось нечто напоминавшее Гаврика, Ближние Мельницы, Терентия, Синичкина – словом, все то, что было для него навсегда связано с волнующим понятием «революция» и что вдруг снова неожиданно возникло перед ним здесь, в Неаполе, сегодня, в виде этих остановившихся вагонов трамвая, бушующей толпы, звона стекол, револьверных выстрелов, зловещих, иссиня-черных перьев на шляпах берсальеров, флагов, портретов и, наконец, в виде человека с якорем на руке, в котором он узнал потемкинского матроса. Петя хотел расспросить Макса о том, как попал сюда Родион Жуков, узнать, кто такой господин в пенсне, и вообще что они здесь все делают, но в это время подошли к почте.
– Давай свою корреспонденцию, – сказал Макс.
– Это еще зачем? – подозрительно спросил Петя.
– Давай, давай! Некогда мне с тобой возиться. Куда посылать?
– Открытку – тете в Одессу, а письмо – в Париж.
– В Париж?
– Ага!
– Тогда мы его отправим экспрессом.
– Как это – экспрессом? Я не понимаю…
– Деревня! – делая сосущие звуки языком, сказал Макс. – Экспрессом это значит экспрессом. Ну, в общем, курьерским поездом. Прямым сообщением. Папа всегда отправляет в Париж экспрессом. Давай письмо.
Немного поколебавшись, Петя вынул из кармана довольно уже помятый конверт. Макс его схватил, побежал к окошечку и быстро, хотя и шепеляво, залопотал по-итальянски.
– А деньги? – крикнул Петя, но Макс в ответ только несколько раз лягнул ногой: дескать, не мешай.
Через две минуты он вернулся к Пете и протянул квитанцию.
– А деньги? – повторил Петя.
– Чудило, я этих писем каждый день штук пятнадцать отправляю, и у меня – во! – видал, сколько марок? – Он вынул из кармана горсть почтовых марок. – Когда я гощу у папы, я у него всегда отправляю письма. А ты откуда знаешь Владимира Ильича?
– Какого Владимира Ильича? – удивился Петя.
– Ленина.
– Какого Ленина?
– Который живет в Париже, улица Мари-Роз. Ульянова. Я прочитал на конверте адрес. Ты ведь ему письмо посылаешь?
– Ну да! – сказал Петя. – Ульянову. Но это не от меня письмо.
– Так тебе папа поручил?
– И не папа. А мне его дал в Одессе один человек… В общем, поручили одни люди… – Петя невольно покраснел.
Макс понимающе закивал лобастой головой:
– Понятно, очень понятно. Да ты на меня не смотри так подозрительно. Мы сами часто посылаем Ульянову… То есть отец мой пишет, а уж посылаю я. И тоже всегда экспрессом. А теперь говори, где живешь?
– В гостинице «Эспланад-отель».
Макс наморщил лоб, отчего стал еще больше похож на отца.
– Ну, это, кажется, не так далеко отсюда. Пойдете прямо, дойдете до фонтана, свернете налево, и там через два переулка будет ваш отель. А пока арриведерчи, мне надо бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82