На миг сердце Мелиты оборвалось: она поняла, что видит Вуду — священный ритуал общения с духами.
Ей было известно о существовании на Мартинике этого таинства — рабы привезли его с собой из Африки. Она не раз слышала, что негры могут общаться с умершими, но никак не предполагала, что ей когда-нибудь доведется присутствовать при этом. И вот сейчас она видит Вуду — собственными глазами и совсем рядом.
Тем временем ритм барабанного боя переменился, и Леонор заговорила. На языке, которого Мелита не понимала, она звала Иеманджу — девушка смутно припоминала, что так, кажется, зовут богиню Вуду.
— Иеманджа, Иеманджа! — завывала Леонор. Ей негромко вторили все остальные, раскачиваясь в едином ритме.
И снова Леонор звала Иеманджу, и в голосе ее звучала мольба о помощи. Она простерла вперед руки, и сидевший рядом Филипп что-то вложил в них.
Это была кукла. Мелита смогла рассмотреть ее совершенно ясно — кукла в красном платье со светлым лицом и темными волосами.
Девушка затаила дыхание. У нее не было сомнений в том, чей образ воплотился в кукле. Сжимая куклу обеими руками и воздев их высоко к небу, Леонор снова закричала:
— Иеманджа! Иеманджа!
Барабан подхватил эхо, и вдруг совершенно иным голосом она воскликнула:
— Спаси Этьена! Спаси его!
Это был голос молодой девушки — высокий, почти детский — голос девушки, безупречно говорящей по-французски!
У Мелиты перехватило дыхание. Боясь потерять контроль над собой, она бросилась прочь от увиденного. В полубессознательном состоянии она метнулась сквозь деревья, инстинктивно находя дорогу назад — в безопасность дома.
Совершенно обессиленная, она добралась до двери, ведущей в сад, и на секунду остановилась, стараясь унять безотчетный страх и вернуться в мир здравого смысла.
«Да, это Вуду, — сказала она себе, — ну и что? Они принесли в жертву петуха, и Леонор говорила необычным голосом. Если человек — черный или белый — находится в состоянии транса, может случиться множество странных вещей». Все это звучало вполне убедительно, но, когда Мелита поднялась в свою комнату, она уже знала — бесполезно искать объяснение увиденному.
Как могло случиться, что Леонор, с которой она разговаривала в хижине, старая, измученная жизнью женщина, должно быть, бабушка Филиппа, юным голосом произнесла французские слова так, как мог бы говорить граф или — Мелита похолодела — его покойная жена Сесиль?
Ей пришлось взглянуть правде в глаза.
Леонор была жрицей — мамбо Вуду, — ив нее вселилось нечто. Но что или кто? Может быть, Лоа — дух умершего? Именно его рабы просили ниспослать им свою богиню Иеманджу. А жертвенный петух и священные сосуды были частью ритуала возвращения умершего к жизни.
Вся дрожа, Мелита забралась в постель, но картины увиденного, ритмичное звучание барабана, движение черных тел и юный голос, исходивший из уст Леонор, не шли у нее из головы. Вновь и вновь она мысленно переживала увиденное и, несмотря на попытки не верить своим глазам, вспоминала все, что когда-либо слышала или читала о Вуду.
Когда мамбо Пробуждает богов, в нее на короткое время вселяется Лоа. Все, кто принимал участие в ритуале, не сомневались, что это был дух Сесиль. И при виде куклы, изображавшей мадам Буассе, она просила их спасти Этьена, ее любимого мужа.
«Это не может быть правдой, я видела сон», — сказала себе Мелита. И в то же время она не могла не верить своим ощущениям и собственным глазам.
Ей не терпелось найти графа и рассказать обо всем, что довелось увидеть. Правда, сначала она представила себе, как он будет смеяться над ней и ее чрезмерной доверчивостью, но, поразмыслив, решила — нет.
Он поймет. Он знает этих людей и любит их, и когда он говорил о богах, живущих на вершинах здешних гор, то верил, что множество богов обитает и в лесах Мартиники. Уста рабов возносили молитвы божеству хозяев, но сердца их тянулись к божествам родной Африки.
Вуду! Как пугающе звучит само это слово!
Но тут же Мелита спросила себя: «А что плохого в этом ритуале?» Лучше верить в любого бога, чем ни в какого — так говорил ей отец, — а Вуду служит утешением этим униженным людям, у которых мало что еще есть в жизни. И может быть, это справедливо, что почти полное отсутствие личного в материальном мире возмещается им великой силой в мире духовном.
«И все же непонятно, — подумала Мелита, — как могла я слышать девический голос из уст престарелой Леонор: „Спаси Этьена! Спаси его!?“
Крик эхом звучал в ее ушах, было страшно, и она стала шептать молитвы, знакомые еще с детства. Они принесли ей успокоение, но не решили вопроса, почему надо спасать Этьена и от кого или от чего?
Глава 5
Мелита проснулась от тревожного возгласа Эжени:
— Мадемуазель! Мадемуазель!
Мелита вздрогнула. Только под утро забылась она тревожным сном, в котором снова видела Леонор и слышала бой тамтама.
Теперь она с трудом открыла глаза и спросила слабым голосом:
— Который… час?
Прежде чем Эжени успела ответить, она рывком села на постели.
— Я проспала! Ох, извини! Я должна немедленно встать!
— Беда, мадемуазель. Большая беда! — сказала Эжени.
— Что случилось?
Эжени разразилась потоком ломаных французских слов, и когда Мелита наконец поняла, что она хочет сказать, то пришла в ужас.
Роз-Мари проснулась очень рано и в одной ночной рубашке побежала в классную комнату искать свою куклу; там ее нашла Эжени. Девочка отказалась снова лечь в кровать, тогда Эжени одела ее и накормила завтраком. Потом она велела Роз-Мари тихо играть со своими игрушками, так как надо было заниматься домашними делами, и оставила ее одну.
Внезапно Эжени услышала отзвуки какого-то переполоха и спустилась вниз. Надсмотрщик хотел немедленно видеть мадам, чтобы сообщить о пропаже одного из игровых петухов.
Здесь Мелита прервала Эжени и спросила:
— Что такое игровые петухи?
— Мадам специально разводит их для петушиных боев, — объяснила Эжени.
— Мадам держит бойцовых петухов? — Мелита не верила своим ушам.
Ей было известно, что петушиные бои давно стали на Мартинике национальной игрой. Их проводили с ноября по июнь в специально оборудованных вольерах. Бои проходили под страшное улюлюканье зрителей и собирали большие ставки.
Офицер, поведавший ей об этом по пути из Англии, сказал:
— Хозяева холят и лелеют своих петухов, им тщательно подбирают корм, и многие считают, что петухам дают специальные препараты, их состав хранится в строжайшей тайне. — И добавил с улыбкой: — Никто не может этого доказать, но петухам, несомненно, затачивают когти и зачесывают перья, так что к началу игры они выглядят весьма задиристо.
Еще тогда Мелита решила для себя, что на Мартинике есть по крайней мере одна вещь, которую она не желает не только видеть, но даже слышать о ней, — это петушиные бои! Ей было совершенно непонятно, как такой образованной француженке, как мадам Буассе, могут нравиться столь жестокие развлечения.
Она сразу догадалась, какая судьба постигла драгоценного петуха мадам Буассе. Надсмотрщик, по словам Эжени, тоже признался, что ночью слышал бой барабана Буду, но побоялся выйти из дома. Теперь, когда один из петухов пропал, он больше не сомневался, что в лесу состоялся этот ритуал.
Тогда, как узнала Мелита, мадам Буассе впала в ярость. Она приказала высечь Леонор — широко известную мамбо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33