— Если я правильно тебя понял, ты собираешься нас покинуть, — наконец произнес он. — Но почему? Что произошло?
— Я не хотел бы ничего объяснять, — ответил Гарри. — Я просто прошу тебя одолжить мне денег. Ты знаешь, что я стараюсь делать это как можно реже.
Маркиз откинулся в кресле: — Неужели ты полагаешь, что меня удовлетворит такой ответ? Мы старинные друзья, Гарри, и ты знаешь — если с тобой приключилась какая-нибудь беда, я всегда приду тебе на помощь.
— Если бы со мной и в самом деле приключилось несчастье, я непременно поставил бы тебя в известность и рассчитывал бы на твое сочувствие и поддержку. Но в данном случае ты ничего не в силах предпринять, кроме как выполнить то, о чем я тебя прошу.
— Ну, не будь же таким глупцом, Гарри! — воскликнул маркиз. — Конечно, я одолжу столько, сколько ты попросишь. Но ведь ты мой друг, и я вправе просить тебя объяснить, почему это мое общество стало вдруг тебе до такой степени неприятно, что ты бежишь сломя голову.
— Дело вовсе не в этом, и тебе это отлично известно, — возразил Гарри. — Как бы то ни было, Вивьен, я должен ехать, и как можно скорее. Другого выхода у меня нет.
Наступила пауза. Казалось, маркиз о чем-то напряженно размышляет. Наконец он спросил:
— Скажи, пожалуйста, а не связан ли случайно твой поспешный отъезд с Бетти Брэдуэлл?
— Я уже говорил тебе, что предпочел бы не распространяться об этом.
— Не увиливай! Я знаю тебя достаточно хорошо, — продолжал рассуждать маркиз, — и заметил, что до Калькутты ты был весьма увлечен этой дамой, а потом, как ни странно, явно к ней охладел.
— Но ведь ты сам просил меня развлечь ее, пока дарил свое внимание другой, — возразил Гарри. — Ты — мой ближайший друг, и, разумеется, я постарался выполнить твою просьбу.
— И не заметил, как влюбился?
Гарри промолчал, но выражение его лица не оставляло никаких сомнений в том, что маркиз правильно угадал причину странного поведения друга.
Улыбнувшись, Вивьен сказал:
— Отлично! Я просто в восторге! А если тебя беспокоит, что ты ведешь себя нечестно по отношению к другу и всякая подобная чепуха, то спешу заверить — эти терзания напрасны. Я считаю, что Бетти Брэдуэлл и в самом деле красавица, но как женщина она меня вовсе не интересует.
К удивлению маркиза, после этих слов выражение мрачного отчаяния не исчезло с лица Гарри. Вместо этого он упрямо повторил:
— Я должен уехать, Вивьен.
— Но почему? Она что, отвергла тебя? Не страшно, на обратном пути ты можешь попытать счастья еще раз.
Гарри пересек кабинет и остановился у иллюминатора.
— Наверное, мне лучше сказать тебе всю правду, Вивьен, — решительно произнес он. — Бетти — единственная женщина, которую я хотел бы видеть своей женой. Но мои обстоятельства известны тебе лучше, чем кому бы то ни было. Значит, мне остается только одно — исчезнуть из ее жизни как можно скорее.
— А ты уверен, что и в самом деле так любишь ее? — осторожно спросил маркиз.
— Да, уверен так же, как в том, что я живу и дышу и что без нее будущее для меня мрачнее ада!
— Но тогда… — начал маркиз. Гарри резко обернулся:
— Неужели ты полагаешь, что я уже не перебрал в уме все варианты? Да, я знаю — у нее есть кое-какие средства, но я ни за что не прикоснусь к ним! Да, я знаю, что мог бы поступить к тебе на службу, стать управляющим одного из твоих имений, но разве такой жизни заслуживает светская красавица вроде Бетти? — Он помолчал, ожидая возражений маркиза, но когда таковых не последовало, продолжал сам: — Какое я имею право обречь ее на жизнь, которую влачат твои многочисленные прихлебатели, выпрашивающие у тебя гроши? Принудить ее бороться с нуждой, стремиться хоть как вести хозяйство, не имея достаточного количества слуг, и растить наших детей, не имея средств, чтобы заплатить за их образование?
— Но зато вы будете счастливы вместе, — мягко возразил маркиз.
— А ты подумал о том, что я при этом буду чувствовать? Видеть, как она надрывается от непосильной работы и не имеет даже относительного комфорта, не говоря уже о том, к которому привыкла? И кто знает, не начнет ли она со временем ненавидеть меня, когда сравнит это жалкое существование с жизнью блестящей светской красавицы, каковой она была до того, как вышла за меня замуж…
— И ты все это сказал Бетти?
— О, она просто ангел! Она уверяла меня, что готова жить в шалаше, лишь бы мы были вместе, — мечтательно произнес Гарри, и лицо его засветилось нежностью. — Бот какова она! Да я готов целовать землю у ее ног за то, что она так не похожа на всех этих светских львиц. Нет, она совсем другая! .
— И ты готов из-за своей дурацкой гордости пожертвовать тем, что не так уж часто встречается на свете, — большой, настоящей любовью? — сухо произнес маркиз.
— Но что же я могу сделать?
— Я уверен, что есть другой выход.
— И какой же, по-твоему? Ты не хуже меня знаешь, что после смерти отца на меня обрушится лавина его долгов, с которыми я вынужден буду расплачиваться, пока сам не умру!
— Положись на судьбу, — посоветовал маркиз. — Мне кажется, что с твоей энергией и умом, Гарри, ты наверняка найдешь выход из положения.
— Да ты с ума сошел? — И вдруг, пораженный новой мыслью, он подозрительно уставился на Вивьена и спросил: — А почему ты до сих пор не предложил того, чего я больше всего ожидал в данных обстоятельствах?
— Я тебя не понимаю.
— Я ждал, что ты скажешь: «Не упускай того, что посылают тебе боги. Пусть Бетти будет твоей, а о будущем не тревожься!»
— А и в самом деле, почему ты не хочешь так поступить?
— Да потому… — Голос Гарри зазвенел от волнения. Помолчав немного, он со всей серьезностью продолжил: — Потому, что я слишком люблю Бетти и не хочу, чтобы она уподобилась леди Миллисент Карсон и десяткам других женщин, с которыми мы с тобой так весело проводили время, но которые ничего для нас не значили. — Он перевел дыхание и добавил: — Бетти — чистая, неиспорченная, юная. Она даже не представляет себе до конца, какой может быть любовь между мужчиной и женщиной. А я слишком люблю ее, чтобы низвести до положения светских красавиц, в обществе которых мы с тобой, помнится, развлекались и о которых забывали тут же, как только они нам наскучивали.
Монолог Гарри звучал так страстно, что чувствовалось — молодой человек вложил в эти слова всю душу. И тут же, смущенный собственным пафосом, он обернулся к иллюминатору и сказал обычным тоном:
— Ради всего святого, Вивьен, одолжи мне денег, и я уеду!
— Разумеется, я дам тебе столько, сколько ты попросишь, — с расстановкой произнес маркиз, — но еще раз повторяю — на мой взгляд, ты делаешь ошибку. Если Бетти любит тебя так же сильно, как ты ее, значит, вы оба приносите напрасную жертву.
— Это касается только нас с нею. По словам и тону Гарри маркиз понял, что терпение его друга на пределе, и решил больше не злоупотреблять им.
Дав понять, что препирательства окончены, маркиз открыл ящик стола и достал чековую книжку.
— Я дам тебе тысячу фунтов, — предложил он, — и, ради Бога, не торопись с отдачей долга?
Гарри молчал. Не дождавшись ответа, маркиз продолжал:
— Надеюсь, неудобства путешествия на борту какого-нибудь грязного пароходишка образумят тебя и в одном из портов, где остановится наша яхта, мы увидим тебя среди встречающих.
— Думаю, что ты увидишь меня только дома, в Англии, — возразил Гарри резко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37