Поэтому она посвятила себя благотворительным делам графства и к большому облегчению графа взяла на себя опеку над сиротским приютом, находившимся на границе поместья Кенуин и земель, принадлежащих Морин.
Поначалу миссис Хенли приезжала в Прайори, чтобы проконсультироваться по некоторым вопросам, которые не могла решить сама. Но затем, к удивлению Сэмелы, отец начал избегать встреч с ней; и раза два, приметив издали нарядный экипаж Морин, приближающийся к их дому, он ускользал через садовую калитку и не возвращался до ее отъезда.
— Разве ты не хочешь повидать миссис Хенли, папа? — спрашивала Сэмела. — Мне казалось, она нравится тебе.
— Она чудесный человек, но ей не следовало бы тратить столько времени на сирот и убогих, лучше бы она снова обзавелась семьей и наслаждалась жизнью.
Сэмела удивленно посмотрела на него, затем сказала:
— А может быть, ей кажется, что она слишком стара?
— Слишком стара? Какая чепуха! Да она молода и красива, и ей совершенно ни к чему хоронить себя заживо.
Он говорил так резко и, выходя из комнаты, так хлопнул дверью, что Сэмела была поражена. Предположив, что они поссорились, девушка не стала настаивать, чтобы отец объяснил причину своего гнева. И не стала обсуждать с отцом, почему миссис Хенли перестала приезжать к ним.
Теперь же, став старше и умнее, она решила, что поняла, в чем тут дело, и пожелала расставить все по местам.
— Прежде всего, — сказала она, — я должна рассказать вам о своих новостях. Я собираюсь замуж!
— Замуж?! — воскликнула Морин Хенли. — Дорогая, как чудесно! Но за кого?
— Это кажется невероятным, но это так! Герцог Бакхерст попросил моей руки.
Когда Сэмела произносила это, она так смутилась, что глядела себе под ноги и не видела выражения недоверия, а затем озабоченности, появившихся в глазах миссис Хенли.
— Герцог Бакхерст? — тихо переспросила она. — Вы уверены?
— Я сама задаю себе этот вопрос, — улыбнулась девушка. — Да, уверена. Наше венчание назначено на второе июня.
— То есть через неделю!
— Да.
— Но почему мне ничего не сказали? Зачем такая таинственность?
— С завтрашнего дня это уже не будет тайной, так как об этом сообщит «Газетт», и надеюсь, что завтра или послезавтра вы получите приглашение на свадьбу. Сестра герцога, маркиза Холл, начнет рассылать приглашения сразу же после того, как будет сделано объявление в газете.
Говоря это, она не имела понятия о том, что маркиз и маркиза задержали публикацию в надежде, что герцог наконец возвратится в Лондон из Лестершира, и желательно без баронессы.
Поскольку он не появлялся, они были вынуждены воздержаться от публикации, пока жених развлекается в Лестершире со своей новой пассией.
Пока же Сэмела всерьез занялась платьями, которые все прибывали и прибывали из Лондона, и дважды в Прайори заезжала маркиза, чтобы помочь невесте в выборе фасонов у мадам Бертен.
Она, сияя, заверила Сэмелу, что герцог пришел в восторг от того, что она приняла его предложение, и с нетерпением ждет наступления второго июня.
Морин долго молчала и, наконец, сказала:
— Это действительно сюрприз, и, конечно, моя милая, я желаю тебе большого счастья.
— Есть лишь одна вещь, которая тревожит и мучает меня, — ответила девушка.
— Что именно?
Сэмела почувствовала, что миссис Хенли смутилась.
— Речь идет о папе. Представляете, как одиноко ему будет, и, честно говоря, я уверена, что без меня он не управится с хозяйством.
Миссис Хенли промолчала, и Сэмела продолжила:
— Конечно, ему придется привыкать, и, поскольку он уже сейчас чувствует себя подавленно, я хотела попросить вас: не могли бы вы приехать и побыть у нас хотя бы несколько дней и помочь мне приучить его к мысли о том, что, когда я уеду, ему придется справляться с хозяйством самому.
Морин Хенли тяжело вздохнула.
— Ты знаешь, что я готова все сделать для тебя, Сэмела, — сказала она, — но, возможно, твой отец будет… против.
— Наоборот! — воскликнула девушка. — И потом, если у вас найдется время, вы так мне поможете!
— Я еду с тобой, — подумав, сказала миссис Хенли. — Горничные быстро сложат мои вещи, грум отведет в Прайори твоего коня, мы же поедем в моем экипаже, и по дороге ты расскажешь мне обо всем подробно.
— О, как любезно с вашей стороны! А как это обрадует папу! — После паузы Сэмела добавила: — Только меня беспокоит, что вам у нас покажется неуютно, и, если вы не любите голубятину, то вам почти нечего будет есть.
Морин Хенли рассмеялась, отчего еще больше похорошела и помолодела.
— Я действительно не ем голубятину! А твой папа не очень обидится, если я прихвачу с собой пару кур?
— Если вы сразу же по приезде отдадите их на кухню, то он ничего не узнает и подумает, что мы едим одну из наших кур, которых пока что берегли из-за яиц.
Миссис Хенли снова рассмеялась, и они, как две школьные подружки, начали шутить и хохотать.
Когда через час экипаж выехал из усадьбы, он был доверху наполнен едой, которую венчал ящик с кларетом.
Блестя глазами, Морин пояснила:
— Должна тебе сказать, Сэмела, что у меня недавно было такое подавленное состояние, что доктор прописал мне специальный кларет в качестве тонизирующего средства. Я взяла его с собой, и мне будет ужасно неловко, если вы с папой не продегустируете его вместе со мной.
Сэмела пришла в восторг, наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
— Конечно. Но будьте очень, очень осторожны, чтобы не ущемить папину гордость. Вы же знаете его!
Улыбка Морин Хенли увяла.
— Знаю, — странным тоном сказала она, чуть отвернувшись.
Так они ехали по длинной, узкой извилистой дороге, болтая друг с другом, как две подружки.
И лишь когда они добрались до Прайори и увидели дом, выглядевший поистине великолепно в последних лучах заходящего солнца, Сэмела ощутила волнение, опасаясь, не сорвется ли ее хитроумный план.
— Боюсь, что ваш багаж придется занести в дом вашему слуге. Наш старый Бригсток, бедняга, согнулся в три погибели от ревматизма и не в состоянии ничего поднять.
— Джеймс отнесет мои вещи, а заодно и то, что мы привезли для кухни, — шепнула Морин.
Сэмела улыбнулась и, первой выбравшись из экипажа, побежала в кабинет к отцу.
Как она и предполагала, мистер Оуэн уже уехал и граф был один.
— Хорошие новости, папа! — сказала она. — У меня столько всяких дел в связи с приближающейся свадьбой, что я попросила Морин Хенли приехать к нам и помочь, и она любезно согласилась.
— А я-то все думал, куда ты исчезла. Но разве миссис Хенли может у нас гостить?
— А почему нет? У нас масса свободных комнат.
Лицо отца приобрело озабоченное выражение, и Сэмела быстро добавила:
— Она не против.
— Я — против, — резко сказал он, — но…
Неизвестно, что он собирался сказать, так как в эту минуту в дверях появилась Морин.
Она выглядела очаровательно. И все же, что странно, у нее в глазах сквозило беспокойство, а голос, когда она заговорила, чуть-чуть дрожал.
— Если вам неприятно мое пребывание здесь… я, конечно, сейчас же соберусь и уеду.
— Мне очень приятно, — ответил граф и поспешно добавил: — Во всяком случае, Сэмела очень рада, и я премного благодарен за то, что вы согласились помочь, раз у нее нет матери.
Говоря это, он подошел к Морин и взял ее за руку.
— Единственное, что меня тревожит и о чем мне просто невыносимо думать, это то, как неуютно вам будет у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Поначалу миссис Хенли приезжала в Прайори, чтобы проконсультироваться по некоторым вопросам, которые не могла решить сама. Но затем, к удивлению Сэмелы, отец начал избегать встреч с ней; и раза два, приметив издали нарядный экипаж Морин, приближающийся к их дому, он ускользал через садовую калитку и не возвращался до ее отъезда.
— Разве ты не хочешь повидать миссис Хенли, папа? — спрашивала Сэмела. — Мне казалось, она нравится тебе.
— Она чудесный человек, но ей не следовало бы тратить столько времени на сирот и убогих, лучше бы она снова обзавелась семьей и наслаждалась жизнью.
Сэмела удивленно посмотрела на него, затем сказала:
— А может быть, ей кажется, что она слишком стара?
— Слишком стара? Какая чепуха! Да она молода и красива, и ей совершенно ни к чему хоронить себя заживо.
Он говорил так резко и, выходя из комнаты, так хлопнул дверью, что Сэмела была поражена. Предположив, что они поссорились, девушка не стала настаивать, чтобы отец объяснил причину своего гнева. И не стала обсуждать с отцом, почему миссис Хенли перестала приезжать к ним.
Теперь же, став старше и умнее, она решила, что поняла, в чем тут дело, и пожелала расставить все по местам.
— Прежде всего, — сказала она, — я должна рассказать вам о своих новостях. Я собираюсь замуж!
— Замуж?! — воскликнула Морин Хенли. — Дорогая, как чудесно! Но за кого?
— Это кажется невероятным, но это так! Герцог Бакхерст попросил моей руки.
Когда Сэмела произносила это, она так смутилась, что глядела себе под ноги и не видела выражения недоверия, а затем озабоченности, появившихся в глазах миссис Хенли.
— Герцог Бакхерст? — тихо переспросила она. — Вы уверены?
— Я сама задаю себе этот вопрос, — улыбнулась девушка. — Да, уверена. Наше венчание назначено на второе июня.
— То есть через неделю!
— Да.
— Но почему мне ничего не сказали? Зачем такая таинственность?
— С завтрашнего дня это уже не будет тайной, так как об этом сообщит «Газетт», и надеюсь, что завтра или послезавтра вы получите приглашение на свадьбу. Сестра герцога, маркиза Холл, начнет рассылать приглашения сразу же после того, как будет сделано объявление в газете.
Говоря это, она не имела понятия о том, что маркиз и маркиза задержали публикацию в надежде, что герцог наконец возвратится в Лондон из Лестершира, и желательно без баронессы.
Поскольку он не появлялся, они были вынуждены воздержаться от публикации, пока жених развлекается в Лестершире со своей новой пассией.
Пока же Сэмела всерьез занялась платьями, которые все прибывали и прибывали из Лондона, и дважды в Прайори заезжала маркиза, чтобы помочь невесте в выборе фасонов у мадам Бертен.
Она, сияя, заверила Сэмелу, что герцог пришел в восторг от того, что она приняла его предложение, и с нетерпением ждет наступления второго июня.
Морин долго молчала и, наконец, сказала:
— Это действительно сюрприз, и, конечно, моя милая, я желаю тебе большого счастья.
— Есть лишь одна вещь, которая тревожит и мучает меня, — ответила девушка.
— Что именно?
Сэмела почувствовала, что миссис Хенли смутилась.
— Речь идет о папе. Представляете, как одиноко ему будет, и, честно говоря, я уверена, что без меня он не управится с хозяйством.
Миссис Хенли промолчала, и Сэмела продолжила:
— Конечно, ему придется привыкать, и, поскольку он уже сейчас чувствует себя подавленно, я хотела попросить вас: не могли бы вы приехать и побыть у нас хотя бы несколько дней и помочь мне приучить его к мысли о том, что, когда я уеду, ему придется справляться с хозяйством самому.
Морин Хенли тяжело вздохнула.
— Ты знаешь, что я готова все сделать для тебя, Сэмела, — сказала она, — но, возможно, твой отец будет… против.
— Наоборот! — воскликнула девушка. — И потом, если у вас найдется время, вы так мне поможете!
— Я еду с тобой, — подумав, сказала миссис Хенли. — Горничные быстро сложат мои вещи, грум отведет в Прайори твоего коня, мы же поедем в моем экипаже, и по дороге ты расскажешь мне обо всем подробно.
— О, как любезно с вашей стороны! А как это обрадует папу! — После паузы Сэмела добавила: — Только меня беспокоит, что вам у нас покажется неуютно, и, если вы не любите голубятину, то вам почти нечего будет есть.
Морин Хенли рассмеялась, отчего еще больше похорошела и помолодела.
— Я действительно не ем голубятину! А твой папа не очень обидится, если я прихвачу с собой пару кур?
— Если вы сразу же по приезде отдадите их на кухню, то он ничего не узнает и подумает, что мы едим одну из наших кур, которых пока что берегли из-за яиц.
Миссис Хенли снова рассмеялась, и они, как две школьные подружки, начали шутить и хохотать.
Когда через час экипаж выехал из усадьбы, он был доверху наполнен едой, которую венчал ящик с кларетом.
Блестя глазами, Морин пояснила:
— Должна тебе сказать, Сэмела, что у меня недавно было такое подавленное состояние, что доктор прописал мне специальный кларет в качестве тонизирующего средства. Я взяла его с собой, и мне будет ужасно неловко, если вы с папой не продегустируете его вместе со мной.
Сэмела пришла в восторг, наклонилась и поцеловала женщину в щеку.
— Конечно. Но будьте очень, очень осторожны, чтобы не ущемить папину гордость. Вы же знаете его!
Улыбка Морин Хенли увяла.
— Знаю, — странным тоном сказала она, чуть отвернувшись.
Так они ехали по длинной, узкой извилистой дороге, болтая друг с другом, как две подружки.
И лишь когда они добрались до Прайори и увидели дом, выглядевший поистине великолепно в последних лучах заходящего солнца, Сэмела ощутила волнение, опасаясь, не сорвется ли ее хитроумный план.
— Боюсь, что ваш багаж придется занести в дом вашему слуге. Наш старый Бригсток, бедняга, согнулся в три погибели от ревматизма и не в состоянии ничего поднять.
— Джеймс отнесет мои вещи, а заодно и то, что мы привезли для кухни, — шепнула Морин.
Сэмела улыбнулась и, первой выбравшись из экипажа, побежала в кабинет к отцу.
Как она и предполагала, мистер Оуэн уже уехал и граф был один.
— Хорошие новости, папа! — сказала она. — У меня столько всяких дел в связи с приближающейся свадьбой, что я попросила Морин Хенли приехать к нам и помочь, и она любезно согласилась.
— А я-то все думал, куда ты исчезла. Но разве миссис Хенли может у нас гостить?
— А почему нет? У нас масса свободных комнат.
Лицо отца приобрело озабоченное выражение, и Сэмела быстро добавила:
— Она не против.
— Я — против, — резко сказал он, — но…
Неизвестно, что он собирался сказать, так как в эту минуту в дверях появилась Морин.
Она выглядела очаровательно. И все же, что странно, у нее в глазах сквозило беспокойство, а голос, когда она заговорила, чуть-чуть дрожал.
— Если вам неприятно мое пребывание здесь… я, конечно, сейчас же соберусь и уеду.
— Мне очень приятно, — ответил граф и поспешно добавил: — Во всяком случае, Сэмела очень рада, и я премного благодарен за то, что вы согласились помочь, раз у нее нет матери.
Говоря это, он подошел к Морин и взял ее за руку.
— Единственное, что меня тревожит и о чем мне просто невыносимо думать, это то, как неуютно вам будет у нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31