https://www.dushevoi.ru/products/rakoviny/Duravit/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Лена строго:
— Товарищ старший сержант! — И испуганным шепотом: — Тише, капитан же рядом… Ты совсем уж… Володька!..
Володя весь разгорячен — ворот расстегнут, руки теплые, и Лене кажется, что в потемках у него светятся от недавнего возбуждения глаза.
— Ну как самочувствие? — еле слышно спрашивает Лена.
— Да ничего, Ленка, — шепотом отвечает он, прикасаясь горячей щекой к прохладным Лениным волосам. — Вот по тебе соскучился, целый день тебя не было… А ты как?
Она отстраняется от него, упираясь руками ему в грудь.
— Осторожней, Володька, капитан же.
— Да он не смотрит!.. У тебя руки холодные — боишься, что ли?
— Не думаю даже…
— Врешь, Ленка, — шепчет он, притягивая ее к себе.
— Ну, немножко, — соглашается она.
— За кого?
— Да за тебя же.
— Это ты оставь, Ленка. — Он сразу становится серьезным. — За меня нечего бояться.
— И оставлять нечего. Тоже ходишь, как Баранов, не пригибаясь…
Оба не видят, что капитан Каштанов сидит на дне окопа, курит и чуть усмехается, слыша рядом с собой шепот.
В ту же минуту возле траншеи разрывают воздух пулеметные очереди, пули щелкают по брустверу. Тотчас откуда-то из лощины тугим звоном ударяют немецкие минометы. Мины с чавкающим звуком, с визгом осколков рвутся над головой, сыплется земля, стучит по плащ-палаткам.
Володя и Лена вскакивают. Над высотой, где стоит орудие Баранова, рассвечивая потемки, веером летят толстые трассы. Видно, как трассы эти врезаются в землю перед щитом, гаснут.
— Товарищ капитан, бронетранспортеры! Опять! Прикурить не дали! — кричит Володя, ложась грудью на бруствер, щелкая затвором автомата. — Опять пошли! По орудию бьют.
— Спокойно, — говорит капитан Каштанов. Он будто проснулся сейчас, и голос у пего сонный и сиплый. Потом этот голос накаленно опаляет: — Справа, по одному — кор-роткими!..
У Володи судорожно трясется плечо, и жутко возникает во вспышках автомата красный блеск его зубов. Он что-то кричит и смеется.
И Лена смотрит на пего, и ей неудержимо хочется стоять рядом с ним, стоять до тех пор, пока не кончится атака. Она щупает руками края окопа.
«Санинструктора!» — звучит в ушах Лены, но она знает, что по привычке это часто кажется ей, и, оглянувшись на Володю, все-таки идет по траншее, спрашивая:
— Товарищи, никто не ранен?
Во тьме ревут в низине бронетранспортеры, веера толстых трасс рассыпаются все ближе, и немецкие ракеты уже падают на огневую позицию Баранова и горят на брустверах орудийного дворика, и всем видны стоящие и ожидающие за щитом орудия люди и самый высокий — Баранов — возле станины.
— Товарищ капитан! Баранова вроде окружают! — доносится сзади голос Володи. — Видите?.. Слева заходят!
Бегло бьет орудие Баранова. Два разрыва, четыре разрыва — и сразу орудие замолкает, и только слышны щелчки разрывных пуль, слышно, как кричат бегущие к орудию немцы:
— А-а!
— Баранов! — опять доносится чей-то сиплый зов из потемок. — Баранов!
Мины рвутся возле орудия.
— Санинструктора сюда! Где санинструктор? Санинструктора!
Лена озирается и бежит на крик.
И на бегу мельком видит страшное, перекошенное лицо капитана Каштанова. Он что-то кричит, но понять нельзя. Она видит его раскрывающийся рот. Она улавливает одно слово:
— Впер-ред!..
Из траншеи, сбивая Лену с ног, бегут люди. У Лены, сжимаясь, колотится сердце.
В проходе она сталкивается с огромным солдатом. На руках он кого-то тащит.
— Кто такой? — хрипит солдат. — Где санинструктор?
— Я, — задыхается Лена. — Я, милый, я! Где раненый?
— Кто «я»? Не вижу! Ну-ка встань! — И, возбужденный, злой, шагает прямо на Лену.
— Я санинструктор! — внезапно сердито останавливает его Лена. — Давай же его! Куда ранен?
— Живой… да быстрей… — тише, но еще раздраженно и как бы с угрозой говорит солдат, точно не доверяя Лене.
Лена его не знает: он, вероятно, из пехоты.
Солдат этот крепко придерживает за спину обмякшего человека в плащ-палатке.
— Ну, притащил! — сквозь вздох говорит солдат. — Метров двести нес! Нашего-то санинструктора… тоже была девчонка… Ну, Семен, будь, брат, здоров! Живи…
— Спасибо тебе, — вздыхает раненый.
— Не за что, брат. После войны за столом будешь говорить. Дай я тебя поцелую.
Они прощаются. И солдат поспешно уходит по траншее. Раненый сдавленно стонет, скользит руками по стене окопа.
— Держись за меня! Идем быстрей! Быстрей в землянку, здесь недалеко! — шепчет Лена.
В землянке по-прежнему горит свеча, но телефониста нет: он, вероятно, наверху. Торопясь, Лена укладывает раненого на нары.
— Сейчас, сейчас, мы сейчас, мы только перевяжем… и все в порядке… Только перевяжем.
Раненый молод, он еще совсем мальчик. У него бледное до синевы лицо, побелевшие, искусанные губы плотно сжаты. Большая потеря крови пугает Лену, и она очень спешит.
— Жжет… — Паренек разжимает губы. — Как железом жжет… насквозь будто меня в бедро… А?
Лена рвет на его животе кровяную гимнастерку, расстегивает пуговицы.
— Не надо! — Перекосив лицо, паренек испуганно приподнимается. — Уйди, сестра! Стыдно мне…
Он прикрывает руками живот. Грудь у него ходит под руками, как мехи. На животе расплылось вязкое кровяное пятно.
— Чудной, я только перевяжу… Одну минуту, и все, — убеждает его Лена.
Наконец все сделано. Паренек скрипит зубами.
— Сестра, глотнуть бы!.. Жжет.
Лена торопливо шарит рукой по соломе, по полу, стараясь найти какую-нибудь оставшуюся фляжку, и машинально повторяет шепотом:
— Сейчас, милый, сейчас.
А в полночь приходит капитан. Он, щурясь, долго оглядывает землянку. На нарах, на полу — раненые, а Лена сидит спиной к двери и не видит капитана. Тонкая спина ее согнута. Она положила подбородок на ладони и слушает внимательно: раненый ей что-то рассказывает вполголоса.
— Лена, — капитан кашляет, — куда нам?
Лена оборачивается и встает с бледным, осунувшимся лицом. Она поднимает руки к груди, сейчас же опускает их и медленно, мелкими шагами, точно ноги у нее спутаны, подходит к капитану, глаза у нее широко раскрыты, застыли в ожидании.
— Что? — спрашивает она.
— Давайте.
Капитан сдавленно покашливает, и два солдата тихо вводят в землянку Володю, придерживая его, и капитан, не глядя на Лену, говорит:
— Перевязку сделай…
Лена подходит ближе к Володе, и капитан видит, как пуговичка на ее гимнастерке ходит то вверх, то вниз и брови ее недоуменно дергаются. У Володи на глазах повязка набухла от крови. Он с неловкостью тянет к ней руку, но капитан, хмурясь, удерживает ее.
— Володя, спо-кой-но.
— Товарищ капитан. — У Володи отрывистый, незнакомый голос. — Надо снять повязку, мешает.
— Товарищ кап… — И Лена осекается от спазмы в горле.
— Лена? — с испугом спрашивает Володя. — Лена здесь?
Лена тупо смотрит на его повязку. И делает еще шаг. Володя осторожно ищет и берет ее за плечи. Губы его стараются улыбнуться.
— Лена? — шепчет он и опять тянется к повязке. — Леночка, надо снять повязку к черту!..
Лена легонько сжимает его руку. Ее лицо кажется неподвижным. Кровь капает ей на пальцы. Она горячая, а рука Володи холодная, как железо на морозе.
— Леночка, — говорит Володя, — меня обожгло… Меня только ударило… Посмотри, что у меня? Видишь? Совсем уж мелочь, чувствую — ожгло просто…
Лена молчит. Ей нужно его перевязать, но Володя с повязкой сейчас так далеко от нее, что, наверно, не дотянуть рук.
1 2 3
 Ассортимент сайт для людей 

 Цифре Adobe