Японца хватил бы инфаркт…
Чифир – напиток № 1 в тюрьме и зоне. Водку достают редко, пьют ее единицы – это напиток агрессивный и, честно говоря, в зоне неуместный.
А после чифира…
«Внимание, конвой!» Зек, напившийся чифиру, прыгает вверх и в сторону на пять метров!..
Труды
Места лишения свободы недаром называются исправительно-трудовыми. С исправлением все ясно, дело пятое, а вот труд как раз и являл в советских лагерях доминанту бытия зека.
О подневольном труде достаточно много сказано Солоневичем и Ширяевым, Солженицыным и Шаламовым. Хотя и описывались этими писателями так называемые «сталинские» лагеря, но в нынешнее время мало что изменилось. Ну, может быть, несколько упал «индекс каторжности» труда – там, где вообще есть возможность потрудиться. Потрудиться в зонах хотят многие, ибо без труда для зека нет даже рыбки, привязанной к черпаку для бутафории. Табак государство не выдает – следовательно, его нужно покупать; стоят цеха в зоне, нет спроса на продукцию – нет денег, нет табачка, а с ним и маргарина, повидла, дешевых карамелек для поддержки уровня гемоглобина в жидкой крови. Нет работы – значит, будут править бал те, кто богат деньгами и кулаками, а остальные обречены медленно умирать от голода и холода. Ну прямо все как на свободе! Не будем забывать, что основной контингент любой зоны – это «мужик», работающий и не имеющий «перегонов» с воли от кентовподельников. И прекрасно вычисляется факт появления в лагерях «новых русских» всех мастей. В представлении обывателя зоновский труд связан обычно с лесоповалом, золотом Колымы и урановыми рудниками. Да, конечно, лес валит большое число зеков, но промпроизводственные зоны существуют в не менее большом количестве и до перестройки производили практически любую продукцию – вплоть до цветных телевизоров (Симферополь, ИТК № 8 общего режима). Токаря, фрезеровщики, электрики, слесаря, полеводы и садоводы, плотники, монтажники, инженеры всех специальностей – на всех давались разнарядки, не говоря уже о специальностях лесоповала… На севере – лес, на юге – веники… Да, были и такие легендарные зоны, на которых сеяли и убирали сорго, а потом вязали веники – в прямом смысле. Зона-бахча, зонасад… но все же преобладала зона – лес. Именно в «лесных управлениях» были сосредоточены зеки со всего Союза, и эти управления подчинялись Москве.
Солженицыным в «Архипелаге ГУЛаг» достаточно подробно и эмоционально описан принцип получения лагерной прибыли – с помощью так называемой «туфты» (у Солженицына – «тухта») – тотальной системы приписок, охватывающей абсолютно весь маршрут прохождения лагерного «изделия» (не важно, лес это или телевизор). Невыполнимая норма заставляет меньшую часть «мужиков» «упираться рогом», а большую часть – откровенно халтурить: недокручивать, недопиливать, недоклеивать. Бригадир, в свою очередь, должен «кроить» план: так, чтобы кое-что выпадало на лицевые счета неработающих – ему самому, кентам его и «блатным» (во всех смыслах). А уж начальник производства, этот краснопогонный вершитель судеб, уже распорядится «всем» – так сказать, в глобальном масштабе… Никто не будет обижен – дешевизна подневольного труда оправдает и покроет любую туфту, любой невыполненный план.
Скажем, недавно купленная мной лестница-стремянка никак не вставала «на ноги», а перекладины ее ползали под ногами. Заглянув под верхнюю перекладину, я обнаружил штамп, «Учреждение п/я номер… дробь такой-то». Все стало ясно. Справедливости ради скажу, что эта стремянка и стоила примерно в четыре раза дешевле, нежели импортная. Но была в два раза тяжелей. –
Так дела обстоят со всей продукцией ИТУ, и немногие исключения лишь подтверждают правило.
Дать какие-то конкретные советы первоходочнику весьма затруднительно. В зонах никто сам не определяется; раньше работы было много, теперь работы нет. Где есть работа – сытно и тепло, нет работы – голодно и холодно. Что же касается «должностей», то в одной из предыдущих глав читатель уже ознакомился с приблизительным списком «козлячьих кормушек»…
Стук по миске
Лагерная норма питания по калорийности близка, наверное, к гербалайфу. В предыдущих главах мы уже встречались с баландером, привязавшим к черпаку рыбу. Лагерный блок питания вообще творит чудеса в деле сокращения малой пайки. Говорят, так: в котел бросают мясо, варят его, не снимая никаких пенок, затем бульон разливают, срезают с костей мякоть, оставляя так называемые «гланды» (мослы и жилы), снова заливают водой и варят зековский «суп». Из отлитого бульона варят «офицерский борщ» и «солдатскую похлебку», делят мясо… Не будем касаться собственно норм, вы найдете их в приложении; о заниженном со всех сторон питании свидетельствует постоянное чувство голода, которое испытывает большинство зеков, за исключением разве что особо приближенных к блоку питания «козлов».
Есть на этот счет анекдот с длинной бородой.
– Опять овес, б…! – кричат зеки. – Скоро, начальник, заржем, как кони!
– Не заржете, – отвечает начальник. – Я всю жизнь утятину жру – и не крякаю…
«Подогреться» едой желают все. Но еще в лагерной литературе 60-х (Солженицын, Шаламов) была выражена точная мысль: зека губит не маленькая пайка, а большая. В современной зоне зек с «понятиями» старается не «набивать кишку», точно зная о неусвояемости всех этих обезжиренных или, наоборот, заправленных «техническим жиром» каш.
Характерны и названия еды: суп «могила» (плавает скелет рыбки), суп «подводная лодка» (плавает одна маленькая, как будто аквариумная, рыбка), «полиэтилен» (каша из загадочного злака) и т.п., «гидрокурица» (селедка), она же – колбаса с глазами.
«Стук по миске» – в завтрак, в обед и в ужин. Раздатчик стучит черпаком по миске как можно эффектней, создавая впечатление большого количества и выпячивая перед зеками свою «честность» и «старательность»…
Есть просто голодные зоны; они были и в советское время; нынче их количество наверняка увеличилось. Недавно освободившийся человек рассказывал, как «хозяин» извиняющимся тоном просил зеков проявить терпение, не бузить из-за почти полного отсутствия в пище жиров и сахара; все деньги, мол, потрачены на крупы; обождите, граждане зеки, вот продадим продукцию – и сахар с маслом заработаем.
В тюрьме и зоне, как и на свободе, хорошо живет тот, у кого есть деньги. А деньги есть у того, кому помогают из-за колючки. В зоновских магазинах пользуется спросом дешевый товар: консервы рыбные, повидло, маргарин, сигареты типа «Прима». Однако могут наполнить прилавок такой дорогостоящей дрянью, что никакого «лицевого счета» не хватит… Бывают кризисные периоды, когда та или иная зона испытывает сильнейший дефицит курева, чая и прочего. Начинается всеобщее волнение, могущее при определенных условиях перерасти в бунт.
Зеку положена передача или посылка: это тоже важное подспорье лишними калорями (оговорился: совсем-совсем не лишними). Чесночок, сало, сигареты, карамель какая-нибудь – вот достойный джентльменский набор «мужицкой дачки» – от матери, от жены, от вольного кента.
Иногда вечерний «базар» после чифира соскальзывает на воспоминания о деликатесах «свободной жизни». Так, например, в один зимний вятский вечерок Саня Малыш поведал о посещении им дорогостоящего московского ресторана;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Чифир – напиток № 1 в тюрьме и зоне. Водку достают редко, пьют ее единицы – это напиток агрессивный и, честно говоря, в зоне неуместный.
А после чифира…
«Внимание, конвой!» Зек, напившийся чифиру, прыгает вверх и в сторону на пять метров!..
Труды
Места лишения свободы недаром называются исправительно-трудовыми. С исправлением все ясно, дело пятое, а вот труд как раз и являл в советских лагерях доминанту бытия зека.
О подневольном труде достаточно много сказано Солоневичем и Ширяевым, Солженицыным и Шаламовым. Хотя и описывались этими писателями так называемые «сталинские» лагеря, но в нынешнее время мало что изменилось. Ну, может быть, несколько упал «индекс каторжности» труда – там, где вообще есть возможность потрудиться. Потрудиться в зонах хотят многие, ибо без труда для зека нет даже рыбки, привязанной к черпаку для бутафории. Табак государство не выдает – следовательно, его нужно покупать; стоят цеха в зоне, нет спроса на продукцию – нет денег, нет табачка, а с ним и маргарина, повидла, дешевых карамелек для поддержки уровня гемоглобина в жидкой крови. Нет работы – значит, будут править бал те, кто богат деньгами и кулаками, а остальные обречены медленно умирать от голода и холода. Ну прямо все как на свободе! Не будем забывать, что основной контингент любой зоны – это «мужик», работающий и не имеющий «перегонов» с воли от кентовподельников. И прекрасно вычисляется факт появления в лагерях «новых русских» всех мастей. В представлении обывателя зоновский труд связан обычно с лесоповалом, золотом Колымы и урановыми рудниками. Да, конечно, лес валит большое число зеков, но промпроизводственные зоны существуют в не менее большом количестве и до перестройки производили практически любую продукцию – вплоть до цветных телевизоров (Симферополь, ИТК № 8 общего режима). Токаря, фрезеровщики, электрики, слесаря, полеводы и садоводы, плотники, монтажники, инженеры всех специальностей – на всех давались разнарядки, не говоря уже о специальностях лесоповала… На севере – лес, на юге – веники… Да, были и такие легендарные зоны, на которых сеяли и убирали сорго, а потом вязали веники – в прямом смысле. Зона-бахча, зонасад… но все же преобладала зона – лес. Именно в «лесных управлениях» были сосредоточены зеки со всего Союза, и эти управления подчинялись Москве.
Солженицыным в «Архипелаге ГУЛаг» достаточно подробно и эмоционально описан принцип получения лагерной прибыли – с помощью так называемой «туфты» (у Солженицына – «тухта») – тотальной системы приписок, охватывающей абсолютно весь маршрут прохождения лагерного «изделия» (не важно, лес это или телевизор). Невыполнимая норма заставляет меньшую часть «мужиков» «упираться рогом», а большую часть – откровенно халтурить: недокручивать, недопиливать, недоклеивать. Бригадир, в свою очередь, должен «кроить» план: так, чтобы кое-что выпадало на лицевые счета неработающих – ему самому, кентам его и «блатным» (во всех смыслах). А уж начальник производства, этот краснопогонный вершитель судеб, уже распорядится «всем» – так сказать, в глобальном масштабе… Никто не будет обижен – дешевизна подневольного труда оправдает и покроет любую туфту, любой невыполненный план.
Скажем, недавно купленная мной лестница-стремянка никак не вставала «на ноги», а перекладины ее ползали под ногами. Заглянув под верхнюю перекладину, я обнаружил штамп, «Учреждение п/я номер… дробь такой-то». Все стало ясно. Справедливости ради скажу, что эта стремянка и стоила примерно в четыре раза дешевле, нежели импортная. Но была в два раза тяжелей. –
Так дела обстоят со всей продукцией ИТУ, и немногие исключения лишь подтверждают правило.
Дать какие-то конкретные советы первоходочнику весьма затруднительно. В зонах никто сам не определяется; раньше работы было много, теперь работы нет. Где есть работа – сытно и тепло, нет работы – голодно и холодно. Что же касается «должностей», то в одной из предыдущих глав читатель уже ознакомился с приблизительным списком «козлячьих кормушек»…
Стук по миске
Лагерная норма питания по калорийности близка, наверное, к гербалайфу. В предыдущих главах мы уже встречались с баландером, привязавшим к черпаку рыбу. Лагерный блок питания вообще творит чудеса в деле сокращения малой пайки. Говорят, так: в котел бросают мясо, варят его, не снимая никаких пенок, затем бульон разливают, срезают с костей мякоть, оставляя так называемые «гланды» (мослы и жилы), снова заливают водой и варят зековский «суп». Из отлитого бульона варят «офицерский борщ» и «солдатскую похлебку», делят мясо… Не будем касаться собственно норм, вы найдете их в приложении; о заниженном со всех сторон питании свидетельствует постоянное чувство голода, которое испытывает большинство зеков, за исключением разве что особо приближенных к блоку питания «козлов».
Есть на этот счет анекдот с длинной бородой.
– Опять овес, б…! – кричат зеки. – Скоро, начальник, заржем, как кони!
– Не заржете, – отвечает начальник. – Я всю жизнь утятину жру – и не крякаю…
«Подогреться» едой желают все. Но еще в лагерной литературе 60-х (Солженицын, Шаламов) была выражена точная мысль: зека губит не маленькая пайка, а большая. В современной зоне зек с «понятиями» старается не «набивать кишку», точно зная о неусвояемости всех этих обезжиренных или, наоборот, заправленных «техническим жиром» каш.
Характерны и названия еды: суп «могила» (плавает скелет рыбки), суп «подводная лодка» (плавает одна маленькая, как будто аквариумная, рыбка), «полиэтилен» (каша из загадочного злака) и т.п., «гидрокурица» (селедка), она же – колбаса с глазами.
«Стук по миске» – в завтрак, в обед и в ужин. Раздатчик стучит черпаком по миске как можно эффектней, создавая впечатление большого количества и выпячивая перед зеками свою «честность» и «старательность»…
Есть просто голодные зоны; они были и в советское время; нынче их количество наверняка увеличилось. Недавно освободившийся человек рассказывал, как «хозяин» извиняющимся тоном просил зеков проявить терпение, не бузить из-за почти полного отсутствия в пище жиров и сахара; все деньги, мол, потрачены на крупы; обождите, граждане зеки, вот продадим продукцию – и сахар с маслом заработаем.
В тюрьме и зоне, как и на свободе, хорошо живет тот, у кого есть деньги. А деньги есть у того, кому помогают из-за колючки. В зоновских магазинах пользуется спросом дешевый товар: консервы рыбные, повидло, маргарин, сигареты типа «Прима». Однако могут наполнить прилавок такой дорогостоящей дрянью, что никакого «лицевого счета» не хватит… Бывают кризисные периоды, когда та или иная зона испытывает сильнейший дефицит курева, чая и прочего. Начинается всеобщее волнение, могущее при определенных условиях перерасти в бунт.
Зеку положена передача или посылка: это тоже важное подспорье лишними калорями (оговорился: совсем-совсем не лишними). Чесночок, сало, сигареты, карамель какая-нибудь – вот достойный джентльменский набор «мужицкой дачки» – от матери, от жены, от вольного кента.
Иногда вечерний «базар» после чифира соскальзывает на воспоминания о деликатесах «свободной жизни». Так, например, в один зимний вятский вечерок Саня Малыш поведал о посещении им дорогостоящего московского ресторана;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157