- Нет, нет, нет! - кричал итальянец, прыгая вокруг нее. - Это не вы! Посмотрите! Никакого сходства... она маленькая и пухленькая, а вы, вы... как бы это сказать... вы худая и высокая...
- Негодяй! - завизжала Мария.
Итальянец отпрыгнул. Затем на секунду замер и выдал ужасное итальянское ругательство. Он посмотрел в угол, где недавно стоял мистер Чидден. Угол был пуст.
В комнате вообще, кроме них, никого не было. Мистера Чиддена было не слышно и не видно, а из холла раздавались голоса спустившейся вниз обескураженной публики.
- Ведь я не делал этого! - закричал мистер Комиччи, пытаясь схватить Марию за руку. - Нет, нет и нет!
Вы такая целомудренная и красивая!
Она бросила на него жуткий взгляд, полный презрения, и бросилась к двери.
- Жалкий даго! - проговорила она сдавленным голосом. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.
В целом, я полагаю, это был гениальный ход, так как напомню, что мистер Чидден обратил себе на пользу присутствие свидетелей. И себя он оградил от всего этого самым лучшим способом. Конечно, ему прибавилось лишних забот, и в субботу он убирал комнату, из которой в пятницу утром был выдворен мистер Комиччи. Но на сердце было так легко, и на душе царил такой божественный покой, что во время работы он беспрерывно напевал. Также необходимо заметить, что, когда в субботу вечером он пошел в кинотеатр на Восьмой авеню, на нем были новые брюки.

1 2 3 4 5