https://www.dushevoi.ru/products/rakoviny/vreznye/na-stoleshnicu/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

пространство как форма внешнего чувства точно
так же заключено "в нас", как и время -- форма внутреннего чувства ("Критика
четвертого паралогизма"). Об Идее как "горизонте" см. "Приложение к
трансцендентальной диалектике".
63
план имманененции
димо представляющему себе данный субъект (рефлексия). Мир греческой философии,
не принадлежавший никому, все более и более переходит в собственность
христианского сознания.
Остается следующий шаг: когда имманентность становится имманентна
трансцендентальной субъективности (в дательном падеже), то в ее собственном поле
должна появиться метка или шифр трансцендентности как акта, отсылающего теперь
уже к другому "я", к другому сознанию (коммуникация). Так происходит у Гуссерля
и многих его последователей, которые вскрывают в Другом или же в Плоти подземную
работу трансцендентного внутри самой имманентности. У Гуссерля имманентность
мыслится как имманентность текущего опыта субъективности (в дательном падеже),
но поскольку этот чистый и даже дикий опыт не всецело принадлежит тому "я",
которое представляет его себе, то в этих самых зонах непринадлежности на
горизонте вновь появляется что-то трансцендентное -- то ли в форме
"имманентно-первозданной трансцендентности" мира, заполненного интенциональными
объектами, то ли как особо привилегированная трансцендентность
интерсубъективного мира, населенного другими "я", то ли как объективная
трансцендентность мира идей, наполненного культурными формациями и сообществом
людей. Сегодня уже не довольствуются тем, чтобы мыслить имманентность как
имманентную чему-то трансцендентному, -- желают помыслить трансцендентность
внутри имманентного, надеясь на разрыв в имманентности. Так, у Ясперса план
имманенции получает глубочайшее определение как "всеохватывающее", но в
дальнейшем это всеохватывающее оказывается лишь вулканическим бассейном для
извержений трансцендентного. Греческий логос заменяется иудео-христианским
"словом"; не довольствуясь больше присвоением имманентности трансцендентному,
64
Ж. Делез / Ф. Гваттари
его заставляют отовсюду изливаться из нее. Не довольствуясь отсылкой
имманентности к трансцендентному, желают, чтобы она сама отдавала его назад,
выдавала, воспроизводила. Собственно, сделать это нетрудно, достаточно лишь
остановить движение9. Как только останавливается движение бесконечности,
трансцендентность оседает, чтобы затем вновь воспрянуть, взметнуться, вырваться
на волю. Три типа Универсалий -- созерцание, рефлексия, коммуникация -- это как
бы три века философии, Эйдетика, Критика и Феноменология, неотделимые от истории
одной долгой иллюзии. В инверсии ценностей доходили даже до того, что убеждали
нас, будто имманентность -- это тюрьма (солипсизм...), из которой нас избавляет
Трансцендентное.
Когда Сартр предположил существование безличностного трансцендентального поля,
это вернуло имманентности ее права10. Говорить о плане имма-ненции становится
возможно лишь тогда, когда имманентность не имманентна более ничему, кроме себя.
Подобный план, возможно, представляет собой радикальный эмпиризм -- в нем не
представлен никакой текущий опыт, имманентный некоторому субъекту и
индивидуализирующийся в том, что принадлежит некоторому "я". В нем представлены
одни лишь события, то есть возможные миры как концепты, и Другие как выражения
возможных миров или концептуальные персонажи. Событие не соотносит опыт с
трансцендентным субъектом = Я, а, напротив, само соотносится с имманентным
парящим полетом над бессубъектным полем; Другой не сообщает
___________________
9 Raymond Bellour, L'entre- images, Ed. dc la Difference, p. 132: о связи между
трансцендентностью и перерывом в движении, "фиксацией на образе".
10 Sartre, La transcendance de I'Ego, Ed. Vrin (см. ссылку на Спинозу на с. 23).
65
план имманенции
другому "я" трансцендентность, но возвращает всякое другое "я" в имманентность
облетаемого поля. Эмпиризм знает одни лишь события и Других, поэтому он великий
творец концептов. Его сила начинается с того момента, когда он дает определение
субъекту, -- субъект как габитус, привычка, не более чем привычка в поле
имманентности, привычка говорить "Я"...
Что имманентность бывает имманентна лишь себе самой, то есть представляет собой
план, пробегаемый движениями бесконечности и наполненный интенсивными
ординатами, -- это в полной мере сознавал Спиноза. Оттого он был настоящим
королем философов -- возможно, единственным, кто не шел ни на малейший
компромисс с трансцендентностью, кто преследовал се повсюду. Он создал движение
бесконечности, а в последней книге "Этики", говоря о третьем роде познания,
придал мысли бесконечные скорости. Здесь он сам достигает неслыханных скоростей,
такой молниеносной лаконичности, что волей-неволей приходится говорить о музыке,
вихрях, ветре и струнах. Он открыл, что свобода -- в одной лишь имманентности.
Он дал завершение философии, осуществив ее префилософское предположение. У
Спинозы не имманентность относится к субстанции и модусам, а сами спинозовские
концепты субстанции и модусов относятся к плану имманенции как к своей
пресуппозиции. Этот план обращен к нам двумя своими сторонами -- протяженностью
и мышлением, а точнее, двумя потенциями -- потенцией бытия и потенцией мысли.
Спиноза -- это та головокружительная имманентность, от которой столь многие
философы тщетно пытаются избавиться. Созреем ли мы когда-нибудь для вдохновения
Спинозы? Однажды такое случилось с Бергсоном -- в начале его "Материи и памяти"
начертан план как срез хаоса; это одновременно бесконечное движение не-
66
Ж. Делез / Ф. Гваттари
прерывно распространяющейся материи и образ постоянно и по праву роящейся чистым
сознанием мысли (не имманентность имманентна coзнанию, a нaoбoрот).
План окружают иллюзии. Это не абстрактные ошибки и не просто результаты внешнего
давления, а миражи мысли. Быть может, они объяснимы они тяжестью нашего мозга,
автоматической передачей в нем господствующих мнений, нашей неспособностью
вынести бесконечные движения, совладать с бесконечными скоростями, грозящими нас
разрушить (и тогда нам приходится останавливать движение, отдаваться в плен
относительному горизонту)? Однако мы ведь сами и пробегаем план имманенции,
находимся в абсолютном горизонте. А значит, иллюзии должны хотя бы отчасти
исходить из самого плана, подниматься над ним словно туман над озером, словно
испарения пре-сократизма, выделяемые постоянно происходящим в плане
взаимопревращением стихий. Как писал Арто, ""план сознания", то есть
беспредельный план имманенции,-- индейцы называют его "сигури" -- порождает
также и галлюцинации, ошибочные восприятия, дурные чувства..."11 Следовало бы
составить перечень этих иллюзий, измерить их, как Ницше вслед за Спинозой
составлял перечень "четырех великих заблуждений". Однако такой перечень
бесконечен. Прежде всего -- иллюзия трансцендентности, возможно предшествующая
всем остальным (у нее два аспекта -- имманентность делается имманентной чему-то,
или же в самой имманентности вновь обнаруживается трансцендентность). Далее --
иллюзия универсалий, когда концепты смешиваются с планом, причем такая пута-
___________________
11 Artaud, Les 'larahumaras (CEuvres completes, IX).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/tumby_s_rakovinoy/podvesnye/ 

 Интер Матекс Stripes