После их отъезда для нас перестали быть секретом особенности новой системы.
Неискушенным в вопросах тактики игры в футбол следует вкратце рассказать, к чему сводилась суть дела. В нашей системе «пять в линию» команда конструируется по принципу – два защитника, три полузащитника и пять нападающих. О вратаре спора нет: он при всех системах один.
При такой расстановке игроков персональные функции по опеке противников выполняют два крайних хавбека. Они неусыпно следят за крайними нападающими противника. Два бека – левый и правый – охраняют зону перед штрафной площадкой. Центральный хавбек – основной организатор атак своей пятерки форвардов и одновременно дезорганизатор игры центровой тройки форвардов противника. Прямо скажем, задача у центрального хавбека была архитрудная. Но с этим мирились, потому что противник играл по той же схеме.
Заметим, что тренерская мысль все время ищет пути прорвать оборону противника, ведущего игру в закостеневших тактических формах. И вот в английском футболе возникла идея изменить изначальную расстановку игроков, чтобы создать благоприятные условия для атаки. Английские тренеры функции хавбеков передали бекам, широко расставив их по флангам поля. Центральный хавбек перестал существовать, так как игрок на это амплуа был оттянут назад и превратился в центрального бека. Два хавбека с флангов поля переместились к центру, сблизившись для лучшей организации игры. Вместе с оттянутыми назад двумя инсайдами они составили тот четырехугольник, который стал главным тактическим устройством, организующим комбинационную игру команды.
В передней линии остались три форварда. Центральный занимает позицию прямо против вратаря – кинжал, нацеленный в грудь последнего защитника линии обороны команды.
Теперь мы поняли, почему Куар в парижском матче забил два гола: против кинжала не был выставлен щит. Против остронацеленного на ворота центрального форварда должен был играть центральный бек, а у нас играли левый и правый. «Ворота» штрафной площади были открыты, «нарушитель» проникал через них раньше, чем они успевали сомкнуться. Так Куар, будучи за спиной у меня и имея слева и справа широко расставленных противоборствующих беков Александра Старостина и Льва Корчебекова, сумел два раза беспрепятственно проскочить в штрафную площадь и поразить цель.
Теперь «нарушителем» на наших полях был Лангара. После долгих размышлений и споров большинством тренерского совета было принято решение переквалифицировать меня из центрального хавбека в центрального бека. В предстоящем матче я персонально должен был блокировать Лангару.
– Неужели вы приняли на себя такую унизительную должность, – возмущенно говорил мне Юрий Карлович Олеша. – Ведь это же неблагородный труд разрушителя!
Я отшучивался, но в глубине души оставалась досада. С широких просторов футбольного поля я переходил на ограниченный участок, радиусом примерно в двадцать метров. Задача упрощалась, разрушать всегда легче, чем созидать. Возможности для творчества сокращались до минимума, а ответственность возрастала неизмеримо. Когда забил гол Куар, мы так и не нашли прямого виновника. Теперь, если забьет Лангара, первый спрос с меня.
В такое же положение попадали и беки. Раньше у нас троих был простейший план игры. Выходя на поле, мы договаривались взять под общий контроль одного из наиболее опасных игроков центровой тройки противника, а остальное, мол, «по игре», то есть действовать в соответствии с игровой ситуацией. Но этого «остального» за полтора часа матча возникало столько, что самый скрупулезный анализ не мог выявить, кто был прав, а кто виноват, когда центровой форвард той стороны забивал гол в наши ворота. Теперь беки тоже облекались полномочиями персональной опеки: правый бек отвечал за левого края противника, а левый – за правого.
В этом и заключалась основа тактической реконструкции.
…Мы вышли на игру с басками в прощальном матче под флагом московского «Спартака». Команда была усилена футболистами из других клубов. Вот ее состав: Анатолий Акимов, Виктор Соколов, Андрей Старостин, Александр Старостин, Александр Михайлов (все «Спартак»); Константин Малинин (ЦДКА); Виктор Шиловский (киевское «Динамо»); Владимир Степанов, Виктор Семенов (оба «Спартак»); Константин Щегодский (киевское «Динамо») и Григорий Федотов (ЦДКА). Кроме них, в ходе матча включились в игру Петр Теренков («Локомотив»), Станислав Леута, Петр Старостин и Георгий Глазков (все «Спартак»), заменившие выбывших из-за травм.
Много страстей кипело в этой футбольной схватке. Забил свой гол Лангара. Классическим ударом поразил ворота Акимова Иррагори. Но наши ребята не остались в долгу. Неудержимо штурмуя оборонительные рубежи испанцев, они забили шесть мячей в ворота Грегорио Бласко. И не в одном из пропущенных голов нет доли вины этого замечательного вратаря.
Московский футбол одержал крупную победу. Победа была важна не только тем, что подняла престиж нашего футбола. Главная ее ценность заключалась в другом: она подтвердила правильность выбранного пути, необходимость тактической перестройки нашего футбола.
Настал период становления системы «дубль-ве», названной у нас системой «три защитника».
Все новое внедряется отнюдь не безболезненно. Недовольство реформой высказывал не только Юрий Карлович Олеша. Его позиция как художника, созидателя, была в определенной мере оправдана. Он любил и воспитался на романтическом футболе, где творческие проявления ничем не ограничивались и рыцарский дух победы витал выше каких-то опекунских обязанностей. Защитники о них не знали, не говоря уже о его кумире Григории Богемском.
Странно, что новую систему критиковали специалисты. Вот что писал один из них в газете:
«Игра Андрея Старостина тактически не может быть оправдана. Занятая им позиция в глубине обороны лишает спартаковское нападение должной поддержки со стороны своего центрального полузащитника».
Я хорошо помню свои сомнения в то время. С одной стороны, иронические намеки: «Что это ты все сзади да сзади трусишь?» Или: «Не успеваешь, что ли, вперед-то, старый стал?» С другой, за моими плечами был горький опыт: мне уже довелось сыграть и против «неистового каталонца» и против Вахаба, свежи были в памяти Куар и Лангара.
Но как бы ни цеплялось за жизнь отмирающее – новое победит. Вчерашнее уступит место сегодняшнему, на смену которому придет завтрашнее.
Я никогда не рассматривал систему, схему, тактический вариант как догму, которая рождает успех. Может быть, поэтому, всегда больше верил в талант игрока, нежели в тактические разработки тренера. Мне довелось однажды видеть, как известный тренер и его помощник изнемогали от бесплодных усилий найти формулу квадратуры круга – добыть на макете с металлическими фигурками двадцати двух футболистов неопровергаемую победу в предстоящем матче.
Уже брезжил в окно утренний рассвет, а они все двигали фигурки, вопрошая в тысячный раз: «Ну, а если я сюда?» – и слыша неизменный ответ: «Тогда я – сюда» – и атакующую фигурку тут же встречал противник. Двухсантиметровый «лангара» никак не мог справится с оловянным центральным защитником. Ничейная смерть на макете торжествовала победу. Лишь однажды – как о курьезе, рассказывал мне об этом Виктор Александрович Маслов – поражение было неопровергаемо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Неискушенным в вопросах тактики игры в футбол следует вкратце рассказать, к чему сводилась суть дела. В нашей системе «пять в линию» команда конструируется по принципу – два защитника, три полузащитника и пять нападающих. О вратаре спора нет: он при всех системах один.
При такой расстановке игроков персональные функции по опеке противников выполняют два крайних хавбека. Они неусыпно следят за крайними нападающими противника. Два бека – левый и правый – охраняют зону перед штрафной площадкой. Центральный хавбек – основной организатор атак своей пятерки форвардов и одновременно дезорганизатор игры центровой тройки форвардов противника. Прямо скажем, задача у центрального хавбека была архитрудная. Но с этим мирились, потому что противник играл по той же схеме.
Заметим, что тренерская мысль все время ищет пути прорвать оборону противника, ведущего игру в закостеневших тактических формах. И вот в английском футболе возникла идея изменить изначальную расстановку игроков, чтобы создать благоприятные условия для атаки. Английские тренеры функции хавбеков передали бекам, широко расставив их по флангам поля. Центральный хавбек перестал существовать, так как игрок на это амплуа был оттянут назад и превратился в центрального бека. Два хавбека с флангов поля переместились к центру, сблизившись для лучшей организации игры. Вместе с оттянутыми назад двумя инсайдами они составили тот четырехугольник, который стал главным тактическим устройством, организующим комбинационную игру команды.
В передней линии остались три форварда. Центральный занимает позицию прямо против вратаря – кинжал, нацеленный в грудь последнего защитника линии обороны команды.
Теперь мы поняли, почему Куар в парижском матче забил два гола: против кинжала не был выставлен щит. Против остронацеленного на ворота центрального форварда должен был играть центральный бек, а у нас играли левый и правый. «Ворота» штрафной площади были открыты, «нарушитель» проникал через них раньше, чем они успевали сомкнуться. Так Куар, будучи за спиной у меня и имея слева и справа широко расставленных противоборствующих беков Александра Старостина и Льва Корчебекова, сумел два раза беспрепятственно проскочить в штрафную площадь и поразить цель.
Теперь «нарушителем» на наших полях был Лангара. После долгих размышлений и споров большинством тренерского совета было принято решение переквалифицировать меня из центрального хавбека в центрального бека. В предстоящем матче я персонально должен был блокировать Лангару.
– Неужели вы приняли на себя такую унизительную должность, – возмущенно говорил мне Юрий Карлович Олеша. – Ведь это же неблагородный труд разрушителя!
Я отшучивался, но в глубине души оставалась досада. С широких просторов футбольного поля я переходил на ограниченный участок, радиусом примерно в двадцать метров. Задача упрощалась, разрушать всегда легче, чем созидать. Возможности для творчества сокращались до минимума, а ответственность возрастала неизмеримо. Когда забил гол Куар, мы так и не нашли прямого виновника. Теперь, если забьет Лангара, первый спрос с меня.
В такое же положение попадали и беки. Раньше у нас троих был простейший план игры. Выходя на поле, мы договаривались взять под общий контроль одного из наиболее опасных игроков центровой тройки противника, а остальное, мол, «по игре», то есть действовать в соответствии с игровой ситуацией. Но этого «остального» за полтора часа матча возникало столько, что самый скрупулезный анализ не мог выявить, кто был прав, а кто виноват, когда центровой форвард той стороны забивал гол в наши ворота. Теперь беки тоже облекались полномочиями персональной опеки: правый бек отвечал за левого края противника, а левый – за правого.
В этом и заключалась основа тактической реконструкции.
…Мы вышли на игру с басками в прощальном матче под флагом московского «Спартака». Команда была усилена футболистами из других клубов. Вот ее состав: Анатолий Акимов, Виктор Соколов, Андрей Старостин, Александр Старостин, Александр Михайлов (все «Спартак»); Константин Малинин (ЦДКА); Виктор Шиловский (киевское «Динамо»); Владимир Степанов, Виктор Семенов (оба «Спартак»); Константин Щегодский (киевское «Динамо») и Григорий Федотов (ЦДКА). Кроме них, в ходе матча включились в игру Петр Теренков («Локомотив»), Станислав Леута, Петр Старостин и Георгий Глазков (все «Спартак»), заменившие выбывших из-за травм.
Много страстей кипело в этой футбольной схватке. Забил свой гол Лангара. Классическим ударом поразил ворота Акимова Иррагори. Но наши ребята не остались в долгу. Неудержимо штурмуя оборонительные рубежи испанцев, они забили шесть мячей в ворота Грегорио Бласко. И не в одном из пропущенных голов нет доли вины этого замечательного вратаря.
Московский футбол одержал крупную победу. Победа была важна не только тем, что подняла престиж нашего футбола. Главная ее ценность заключалась в другом: она подтвердила правильность выбранного пути, необходимость тактической перестройки нашего футбола.
Настал период становления системы «дубль-ве», названной у нас системой «три защитника».
Все новое внедряется отнюдь не безболезненно. Недовольство реформой высказывал не только Юрий Карлович Олеша. Его позиция как художника, созидателя, была в определенной мере оправдана. Он любил и воспитался на романтическом футболе, где творческие проявления ничем не ограничивались и рыцарский дух победы витал выше каких-то опекунских обязанностей. Защитники о них не знали, не говоря уже о его кумире Григории Богемском.
Странно, что новую систему критиковали специалисты. Вот что писал один из них в газете:
«Игра Андрея Старостина тактически не может быть оправдана. Занятая им позиция в глубине обороны лишает спартаковское нападение должной поддержки со стороны своего центрального полузащитника».
Я хорошо помню свои сомнения в то время. С одной стороны, иронические намеки: «Что это ты все сзади да сзади трусишь?» Или: «Не успеваешь, что ли, вперед-то, старый стал?» С другой, за моими плечами был горький опыт: мне уже довелось сыграть и против «неистового каталонца» и против Вахаба, свежи были в памяти Куар и Лангара.
Но как бы ни цеплялось за жизнь отмирающее – новое победит. Вчерашнее уступит место сегодняшнему, на смену которому придет завтрашнее.
Я никогда не рассматривал систему, схему, тактический вариант как догму, которая рождает успех. Может быть, поэтому, всегда больше верил в талант игрока, нежели в тактические разработки тренера. Мне довелось однажды видеть, как известный тренер и его помощник изнемогали от бесплодных усилий найти формулу квадратуры круга – добыть на макете с металлическими фигурками двадцати двух футболистов неопровергаемую победу в предстоящем матче.
Уже брезжил в окно утренний рассвет, а они все двигали фигурки, вопрошая в тысячный раз: «Ну, а если я сюда?» – и слыша неизменный ответ: «Тогда я – сюда» – и атакующую фигурку тут же встречал противник. Двухсантиметровый «лангара» никак не мог справится с оловянным центральным защитником. Ничейная смерть на макете торжествовала победу. Лишь однажды – как о курьезе, рассказывал мне об этом Виктор Александрович Маслов – поражение было неопровергаемо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77