Польские рабочие и партизаны, насильственно угнанные в Германию польские женщины, многие варшавские профессора, которым нацисты запретили преподавать в вузах, часть польских офицеров – все были заняты раскрытием тщательно оберегавшейся тайны гитлеровского «чудо-оружия».
Вскоре от хорошо проинструктированных информаторов начали поступать первые сведения. Они передавались устно или были второпях написаны на помятой бумаге. Некоторые из этих шифрованных сообщений приходили в виде безобидных писем из Германии.
Одному из насильственно угнанных в Германию поляков, например, бросились в глаза прибывшие в Штеттин вагоны-цистерны, имевшие для маскировки обшивку обычных товарных вагонов, на дверях которых висели бирки с надписью «IG34». Однако абсолютно неискушенный в делах разведки поляк не обратил внимания на пункты отправления этих вагонов. Руководство польского движения Сопротивления дало новое задание, и через две недели в Варшаву пришел ответ: «Вагоны отправлены из Дюссельдорфа, Людвигсхафена и Лейпцига».
Все сообщения, порой самые невероятные, собирались и тщательно изучались. Один факт нанизывался на другой, и вскоре стало ясно: искомый объект находится где-то поблизости от Штеттина.
Хорошо разбиравшемуся в технике и свободно говорившему по-немецки участнику Сопротивления Яну Шредеру было поручено разведать центр немецкого вооружения, месторасположение которого, как казалось, было теперь установлено. Для Шредера изготовили документы на имя некоего Фурмана. С помощью надежных людей Шредеру удалось попасть в очередной транспорт «восточных рабочих», направлявшихся нацистами на принудительные работы в штеттинский район. Он имел строгое указание в течение продолжительного времени не вступать ни в какие контакты с польскими группами Сопротивления, дабы преждевременно не обратить на себя внимание гестапо.
Польский инженер был определен подсобным рабочим в транспортную колонну, занимавшуюся подвозом продовольствия для испытательной станции ВВС «Пенемюнде-Вест». Правда, колонну никогда не допускали дальше второго заградительного пояса, но Шредеру было достаточно и этого. Он следил за всем происходящим вокруг, прислушивался к разговорам. Внимание разведчика привлекли гул мощных двигателей и «замерзшие молнии» над Узедомом. Сопоставляя все это, он пришел к выводу, что фашистский арсенал находится где-то на северной оконечности острова.
Через некоторое время Шредер установил контакт со своей соотечественницей, которую нацисты привезли из Познани в лагерь депортированных на Узедоме, а там отдали в прислуги к одному из ракетчиков. Эта женщина, по имени Анна, сразу же предложила свою помощь. С тех пор Анна стала важным звеном в цепи информационных источников польского движения Сопротивления. Жила Анна в одном бараке со многими польками, которые, работая, как и она, в домах немцев, имели возможность собирать важные сведения о новом оружии. Анна говорила по-немецки, но тщательно скрывала это. Поэтому люди, бывавшие в доме ее хозяина, болтали даже на узкоспециальные темы. Анна с утра до вечера была занята хозяйством, но внимание ее было сосредоточено на разговорах, которые вели немцы. Ночью, лежа в бараке, она под одеялом при свете карманного фонарика записывала на клочках папиросной бумаги все важное, что ей удавалось услышать. Инженер Шредер время от времени забирал у нее эти сведения и через связных отправлял руководству Сопротивления.
Полученными от Шредера данными занимался инженер Коцьян. Тексты и чертежи свидетельствовали о том, что на острове Узедом испытываются новые типы самолетов и огромные ракеты. Польское движение Сопротивления с помощью тайного радиопередатчика предупредило об этом англичан.
В Лондоне вспомнили о «Документе Осло», который 14 месяцев назад запрятали в архив разведывательной службы. Черчилль, все еще настроенный скептически, был вынужден затребовать план нацистского ракетного центра.
* * *
Унтер-офицер «люфтваффе» Роман Трегер, по происхождению австриец, сидел в одном из быдгощских кабачков и уныло тянул пиво. В кармане у отпускника лежала увольнительная на три дня, настроение было преотвратительнейшее. Через пять–десять часов Трегер должен был снова расстаться с молодой женой. Подошедший поляк вступил с ним в разговор. Болтали о том о сем. Узнав, что унтер-офицер служит на острове Узедом, польский собеседник насторожился. Случайные знакомые понравились друг другу и вскоре нашли общий язык. Поляк пригласил Трегера к себе на квартиру.
После короткого и отнюдь не безопасного в те дни взаимного прощупывания, участник польского движения Сопротивления пришел к выводу, что Трегер не шпик. Ему предложили сотрудничать с польским движением Сопротивления. Трегер не колебался. Он обещал держать язык за зубами и честно выполнять свой долг в армии антифашистских борцов. Польские друзья присвоили Трегеру кодовое обозначение «T2-AS».
Трегер пожертвовал оставшиеся дорогие часы своего короткого отпуска, чтобы рассказать все, что знал об испытательной станции. Он в общих чертах охарактеризовал воздушные торпеды, как он называл ракеты и самолеты-снаряды, которые запускаются с помощью электрического устройства с бетонных дорожек или стальных конструкций. В качестве топлива, рассказывал Трегер, используются водород и жидкий воздух. Снаряды поднимаются в воздух почти вертикально, затем переходят в горизонтальный полет. На них установлены пластины различных размеров, издающие клокочущий и грохочущий шум. Вес снарядов колеблется от 2 до 15 тонн, управляются они по радио.
Трегер набросал масштабную схему испытательной станции. Поляки поблагодарили его и поручили подготовить ответы на вопросы, которые он не смог дать во время встречи. В тот же день был начерчен и заснят на фотопленку план Пенемюндского центра. Кадры следовало направить в Варшаву.
Повсюду подпольщиков подстерегали опасности: эсэсовские контрольные посты, гестапо, полевая жандармерия и агенты нацистской разведки. Но микрофильм нужно было переслать во что бы то ни стало. В это дело включился кочегар пассажирского поезда Фердинанд Сломинский – один из надежнейших связных польского движения Сопротивления, известный под кличкой «Заяц». В куске каменного угля он просверлил отверстие и спрятал в нем микрофильм. Кусок угля в паровозном тендере был доставлен в Варшаву. Там в депо его уже ждал связной.
15 июля 1943 года, через неделю после беседы Гитлера с Вернером фон Брауном, инженер Коцьян мог с удовлетворением констатировать, что данные, полученные из Штеттина, в значительной мере сходятся с новой информацией из Быдгоща и дополняют друг друга. Поскольку из Лондона затребовали копию микрофильма, было принято решение одновременно переслать туда также чертежи немецкого самолета-снаряда и ракеты «А-4» с указанием приблизительных параметров.
Бывший капитан польской армии Ян Новак, готовый к самому худшему, отправился в опасный путь. Облачившись в форму немецкого железнодорожника, с соответствующими документами в кармане, он проскочил контрольные посты гитлеровцев и достиг Гдыньского перевалочного порта. Фотопленки хранились попеременно то в выпотрошенной батарее для карманного фонаря, то в ручке безопасной бритвы, то в специально приспособленном ключе от квартирного замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Вскоре от хорошо проинструктированных информаторов начали поступать первые сведения. Они передавались устно или были второпях написаны на помятой бумаге. Некоторые из этих шифрованных сообщений приходили в виде безобидных писем из Германии.
Одному из насильственно угнанных в Германию поляков, например, бросились в глаза прибывшие в Штеттин вагоны-цистерны, имевшие для маскировки обшивку обычных товарных вагонов, на дверях которых висели бирки с надписью «IG34». Однако абсолютно неискушенный в делах разведки поляк не обратил внимания на пункты отправления этих вагонов. Руководство польского движения Сопротивления дало новое задание, и через две недели в Варшаву пришел ответ: «Вагоны отправлены из Дюссельдорфа, Людвигсхафена и Лейпцига».
Все сообщения, порой самые невероятные, собирались и тщательно изучались. Один факт нанизывался на другой, и вскоре стало ясно: искомый объект находится где-то поблизости от Штеттина.
Хорошо разбиравшемуся в технике и свободно говорившему по-немецки участнику Сопротивления Яну Шредеру было поручено разведать центр немецкого вооружения, месторасположение которого, как казалось, было теперь установлено. Для Шредера изготовили документы на имя некоего Фурмана. С помощью надежных людей Шредеру удалось попасть в очередной транспорт «восточных рабочих», направлявшихся нацистами на принудительные работы в штеттинский район. Он имел строгое указание в течение продолжительного времени не вступать ни в какие контакты с польскими группами Сопротивления, дабы преждевременно не обратить на себя внимание гестапо.
Польский инженер был определен подсобным рабочим в транспортную колонну, занимавшуюся подвозом продовольствия для испытательной станции ВВС «Пенемюнде-Вест». Правда, колонну никогда не допускали дальше второго заградительного пояса, но Шредеру было достаточно и этого. Он следил за всем происходящим вокруг, прислушивался к разговорам. Внимание разведчика привлекли гул мощных двигателей и «замерзшие молнии» над Узедомом. Сопоставляя все это, он пришел к выводу, что фашистский арсенал находится где-то на северной оконечности острова.
Через некоторое время Шредер установил контакт со своей соотечественницей, которую нацисты привезли из Познани в лагерь депортированных на Узедоме, а там отдали в прислуги к одному из ракетчиков. Эта женщина, по имени Анна, сразу же предложила свою помощь. С тех пор Анна стала важным звеном в цепи информационных источников польского движения Сопротивления. Жила Анна в одном бараке со многими польками, которые, работая, как и она, в домах немцев, имели возможность собирать важные сведения о новом оружии. Анна говорила по-немецки, но тщательно скрывала это. Поэтому люди, бывавшие в доме ее хозяина, болтали даже на узкоспециальные темы. Анна с утра до вечера была занята хозяйством, но внимание ее было сосредоточено на разговорах, которые вели немцы. Ночью, лежа в бараке, она под одеялом при свете карманного фонарика записывала на клочках папиросной бумаги все важное, что ей удавалось услышать. Инженер Шредер время от времени забирал у нее эти сведения и через связных отправлял руководству Сопротивления.
Полученными от Шредера данными занимался инженер Коцьян. Тексты и чертежи свидетельствовали о том, что на острове Узедом испытываются новые типы самолетов и огромные ракеты. Польское движение Сопротивления с помощью тайного радиопередатчика предупредило об этом англичан.
В Лондоне вспомнили о «Документе Осло», который 14 месяцев назад запрятали в архив разведывательной службы. Черчилль, все еще настроенный скептически, был вынужден затребовать план нацистского ракетного центра.
* * *
Унтер-офицер «люфтваффе» Роман Трегер, по происхождению австриец, сидел в одном из быдгощских кабачков и уныло тянул пиво. В кармане у отпускника лежала увольнительная на три дня, настроение было преотвратительнейшее. Через пять–десять часов Трегер должен был снова расстаться с молодой женой. Подошедший поляк вступил с ним в разговор. Болтали о том о сем. Узнав, что унтер-офицер служит на острове Узедом, польский собеседник насторожился. Случайные знакомые понравились друг другу и вскоре нашли общий язык. Поляк пригласил Трегера к себе на квартиру.
После короткого и отнюдь не безопасного в те дни взаимного прощупывания, участник польского движения Сопротивления пришел к выводу, что Трегер не шпик. Ему предложили сотрудничать с польским движением Сопротивления. Трегер не колебался. Он обещал держать язык за зубами и честно выполнять свой долг в армии антифашистских борцов. Польские друзья присвоили Трегеру кодовое обозначение «T2-AS».
Трегер пожертвовал оставшиеся дорогие часы своего короткого отпуска, чтобы рассказать все, что знал об испытательной станции. Он в общих чертах охарактеризовал воздушные торпеды, как он называл ракеты и самолеты-снаряды, которые запускаются с помощью электрического устройства с бетонных дорожек или стальных конструкций. В качестве топлива, рассказывал Трегер, используются водород и жидкий воздух. Снаряды поднимаются в воздух почти вертикально, затем переходят в горизонтальный полет. На них установлены пластины различных размеров, издающие клокочущий и грохочущий шум. Вес снарядов колеблется от 2 до 15 тонн, управляются они по радио.
Трегер набросал масштабную схему испытательной станции. Поляки поблагодарили его и поручили подготовить ответы на вопросы, которые он не смог дать во время встречи. В тот же день был начерчен и заснят на фотопленку план Пенемюндского центра. Кадры следовало направить в Варшаву.
Повсюду подпольщиков подстерегали опасности: эсэсовские контрольные посты, гестапо, полевая жандармерия и агенты нацистской разведки. Но микрофильм нужно было переслать во что бы то ни стало. В это дело включился кочегар пассажирского поезда Фердинанд Сломинский – один из надежнейших связных польского движения Сопротивления, известный под кличкой «Заяц». В куске каменного угля он просверлил отверстие и спрятал в нем микрофильм. Кусок угля в паровозном тендере был доставлен в Варшаву. Там в депо его уже ждал связной.
15 июля 1943 года, через неделю после беседы Гитлера с Вернером фон Брауном, инженер Коцьян мог с удовлетворением констатировать, что данные, полученные из Штеттина, в значительной мере сходятся с новой информацией из Быдгоща и дополняют друг друга. Поскольку из Лондона затребовали копию микрофильма, было принято решение одновременно переслать туда также чертежи немецкого самолета-снаряда и ракеты «А-4» с указанием приблизительных параметров.
Бывший капитан польской армии Ян Новак, готовый к самому худшему, отправился в опасный путь. Облачившись в форму немецкого железнодорожника, с соответствующими документами в кармане, он проскочил контрольные посты гитлеровцев и достиг Гдыньского перевалочного порта. Фотопленки хранились попеременно то в выпотрошенной батарее для карманного фонаря, то в ручке безопасной бритвы, то в специально приспособленном ключе от квартирного замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41