Ясно то, что на «ВВ» обосновалось несколько чужаков, и ему хотелось взглянуть на них. Визит на ранчо «ВВ» стал насущной необходимостью.
В кофейне «У пастуха» при ресторане сидели с десяток посетителей. Остановившись на пороге, Билл окинул зал пристальным взглядом, изучая присутствовавших. Он не имел совершенно никакого желания напороться на Бердью или Рейнолдса. Бердью наверняка постарается не дать ему спуску, да и Рейнолдсу гордость не позволит проигнорировать его. Здесь, в Соледаде, он уже заявил о себе, и сделал это вполне определенно.
Но вдруг он увидел Дикси Винейбл, одиноко сидевшую за маленьким столиком. Поддавшись внутреннему порыву, он прошел, звеня шпорами, через весь зал и остановился возле нее. Она подняла на него глаза и, казалось, удивилась.
— А, это снова вы! А я думала, что вы уехали из города!
— После встречи с вами? Как я мог? — Он указал на стул напротив нее. — Вы позволите мне присесть?
— Конечно. — Она задумчиво разглядывала его. — Знаете ли, мистер Кеневен, вы вроде симпатичный человек, но только меня отчего-то не покидает ощущение, что есть в вас что-то хищное.
— Просто я живу в хищной стране, — улыбнулся он. — Еще никто не придумал, каким оружием, кроме жестокости, можно укротить дикий край, на просторах которого обосновались неукротимые люди — и краснокожие, и белолицые. Здесь все сурово, но и по-своему прекрасно, хотя слабым и покорным нет места. Жизнь на Западе требует от человека проявления его самых лучших качеств, и о меньшем даже разговора быть не может. Как ни странно, но порядочность тут тоже в чести. На первый взгляд жестокость и порядочность — несовместимы. Однако это не так. В какой-то момент недостойные люди могут оказаться победителями, но ненадолго… В диком краю всегда остается реальная возможность воздать им по заслугам, используя слабые стороны их же неисправимых характеров.
— Вот уж не думала, что вы моралист, — с иронией сказала девушка.
Он равнодушно пожал плечами.
— Называйте меня, как вам угодно. Я вовсе не проповедник, но успел достаточно повидать на своем веку и знаю, как опасна небрежность в отношениях с другими людьми. Выжить в пустыне, горах или еще какой-нибудь глуши не так-то просто, и всегда лучше держаться наезженной тропы, на ней безопаснее. Но стоит лишь заступить черту, как могут начаться неприятности. Сама по себе тропа служит своего рода доказательством того, что путь найден верный, и если ты думаешь, что сократишь его, пойдя по целине, то наверняка ошибаешься. Очень скоро тебе придется возвращаться назад, и, кто знает, найдешь ли ты дорогу. Укоренившиеся традиции тоже проверены годами, и нет никакого основания им не следовать… Люди выбрали себе путь, которым идти дальше, и отклоняться от него слишком далеко означает нарываться на неприятности.
— И как идет завоевание мира? — поинтересовалась она. — Новоявленный Александр Македонский ищет новые страны, чтобы их покорить? Или, может быть, вы решили остаться и для начала навести порядок здесь?
— Я останусь. — Он весело взглянул на нее. — Здешняя атмосфера пробуждает во мне желание остаться.
— У вас и револьвер даже есть. А стрелять из него умеете?
— Если возникнет необходимость. Хотя я предпочел бы не делать этого. Я не расстаюсь с оружием с тех пор, как когда-то по молодости мне удалось обзавестись им. Тогда я работал на одном ранчо. А теперь без него я чувствую себя не вполне одетым.
— Судя по тому, что я недавно слышала, вам и без пальбы удалось поставить Сидни Бердью в не очень приятное положение. Знаете, мистер Кеневен, вы очень необычный человек. Иногда выглядите как самый обыкновенный ковбой, а порой вдруг высказываете весьма неожиданные идеи и довольно странные мысли.
— Не берите в голову. Вот в Хулесбурге мне приходилось водить знакомство с одним городским пьяницей. Он мог часами декламировать по памяти стихи Шекспира. В свое время был профессором и преподавал в университете какого-то из восточных штатов. А потом начал слишком часто прикладываться к бутылке. Еще мне приходилось пасти коров с братом английского лорда.
— Намекаете на то, что, между нами говоря, и сам вы герцог, путешествующий по свету инкогнито?
— Я? Вынужден вас разочаровать. Я именно тот, за кого себя выдаю, — простой ковбой, этакий перекати-поле. Зиму я провел в горах, из-за снегопадов оказавшись отрезанным от остального мира. Вместе со мной там находились еще двое таких же парней, как и я. У нас оказалось с собой четыре книги, и к весне каждый знал их наизусть. А еще мы часто спорили, обсуждая их содержание. — Немного помолчав, он решил сменить тему разговора. — Я слышал, в городе стреляли?
— Да, и боюсь, что этим не закончится.
— А что из себя представляет Ролли Барт?
— Один из самых порядочных людей. Вы бы нашли с ним общий язык. Мне он нравился… то есть и сейчас тоже нравится. Прямодушен, снисходителен к чужим ошибкам, но не слюнтяй. Ему лет сорок, а может, чуть побольше. Всегда открыто говорит то, что думает. А уж размышляет он основательно и очень о многом.
Кеневен молча попивал кофе, а затем заметил как бы между делом:
— На днях видел в городе одного из ваших людей… Он ехал на коне с клеймом «Бокс-Н». Такой высокий мужик с покатыми плечами в клетчатой рубашке. Вы догадываетесь, о ком я говорю?
Дикси пристально посмотрела на него холодным взглядом. У него появилось неприятное ощущение, что ей известно гораздо больше, чем предполагал. Ну разумеется, Билл имел в виду того парня, что приезжал к Тысяче Родников на встречу с Бердью, и она видела его там. Возможно, ей даже удалось подслушать их разговор.
— Конечно, знаю. Это Керб Даль. Он действительно работает у нас. А почему вы спрашиваете?
— Просто интересно. Я пытаюсь понять расстановку сил. Понять, кто за кого…
— А многие здесь силятся разгадать, на чьей стороне вы.
Он рассмеялся.
— И вы в том числе?
— Да, наверное, и я тоже. Все-таки я слышала, как вы беседовали с собственным конем, и мне интересно, где именно вы решили, говоря вашим же языком, «подсуетиться».
— Те слова не были предназначены для чужих ушей, и Мне очень жаль, что вы в то время оказались поблизости. Но только отказываться от них я и сейчас не собираюсь. Мне известно, каким образом Рейнолдс завладел своим ранчо и как Пог заполучил свое. Ни у того, ни у другого нет ни морального, ни какого-либо иного права ставить условия или выдвигать какие-то требования. Вы, надо думать, слышали о том, что я наговорил Рейнолдсу, когда позавчера вечером встретил его здесь. Если честно, то я мог бы рассказать о нем намного больше, а за Пога я еще вообще не принимался. Но, учитывая, что вы никого не посвятили в мои планы, вам скажу. Он выгнал старика Картера из собственного дома, а затем подослал Эммета Чабба, который его и убил. Это одна из причин, приведших меня сюда.
— Жажда мести?
— Вообще-то… я назвал бы это иначе. А впрочем, думайте что хотите. — Он перегнулся через стол, придвигаясь поближе к ней. Ему очень хотелось, чтобы она поняла его правильно. — Видите ли, дела с законностью на Западе обстоят из рук вон плохо. Вместо того чтобы бороться с бандитами, местные судебные исполнители фактически покрывают их. Эммет Чабб затеял драку с Вином Картером, когда тот был пьян… Он даже не успел сообразить, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47