Она готовилась принести себя в жертву вместо Дины.
— Я приду завтра самая первая! — восторженно шептала она. — И скажу, что сама за все отвечу. Я на все готова, только бы они не мучили ее, маленькую и несчастную…
Ее как-то не смущало, что Дину никто не собирался мучить.
Женя, зевая, наступая на ноги прохожим и вяло отругиваясь, тащилась следом.
— Надо же, как повезло Динке — гундосила она, — Такой клиент на нее запал. Теперь она его захомутает и заживет… А на нас ей будет плевать.
— Что ты такое говоришь! — возмутилась, оборачиваясь, Наташа. — Она, может, погибнет из-за нас. Она даже деньги нам отдала… Себе не оставила…
— Конечно! На фига ей мелочь? У нее теперь бабок будет выше крыши. Или ты думаешь, ее правда приперли? Этот дурак с пистолетом не клеиться к ней решил? Так давай освободим ее.
— А как? Мы можем только пойти туда завтра и погибнуть вместе…
— Ты совсем чипсанутая! Я даже не подумаю!
Свернув под арку Главного штаба, они вышли на Дворцовую площадь. Там молодые сторонники «Союза правых», такие же наивные, как и железные старушки-коммунистки, протестовали против абортов. Державный ангел с тяжелым крестом в руке сурово взирал на них с колонны, точно размышлял, не пустить ли крест в ход и не разогнать ли к чертям все это пародийное безобразие?
— Скажите, как вы относитесь к прерыванию жизни, данной Богом? — сунулся к ним наемный активист.
— Когда гляжу на тебя — согласна! — огрызнулась Женя. — Я что, похожа на беременную? Ты ей впаривай, — кивнула она на пухлую подругу, — она на третьем месяце.
— Я не беременная! — запротестовала Наташка, испуганно шарахаясь в сторону.
Но активисты ее не слушали. Они сбегались отовсюду, совали ей в руки брошюры о пользе контрацепции и иконы, щупали, вертели, показывали друг другу, спорили о сроках и о том, мальчик или девочка… Женя, злорадно улыбаясь, помахала подруге и побежала прочь под отчаянные восклицания из плотного кольца:
— Отстаньте! Женька, вернись!
Но у Жени неожиданно появились свои планы, и, когда взмокшая Наташка, побожившись на иконе Казанской Божьей Матери не делать аборта, вырвалась на свободу, юной проказницы и след простыл.
Вздохнув, Наталья посетила «Макдональдс» на Невском и от души наелась гамбургеров. Что-что, а поесть она любила. После праздника чревоугодия ею овладело раскаяние и стремление немедленно похудеть, и она купила в спортивном магазине вибромассажер, натянула его тут же, в подворотне ночного клуба, под топик на талию и, ежась от щекотки, отправилась в Сосновый Бор, на дачу к родителям. Она хотела подкинуть старикам деньжат… Пока все не спустила.
То ли сытные заморские гамбургеры, то ли вибромассажер, от которого то и дело подмывало хихикать, а может, солнечный полдень и зрелище шумного множества праздного и делового народа — что-то подействовало на нее так, что девушка напрочь забыла свою грусть и верную подругу, томившуюся в застенках. Ей стало хорошо и весело.
Она села в электричку на Калище и, беспрестанно улыбаясь, смотрела в окно, не обращая внимания на суровые взгляды пожилых дачниц. В вагон зашли бродячие музыканты, запели шлягер под гитару, и Наташа тотчас принялась подпевать им в голос глубоким проникновенным контральто. Увязавшись за ними, она прошла три вагона, утомилась от жары и присела отдохнуть, обмахиваясь ладошкой.
Вагон был полупустой. Неподалеку от Наташки пожилой усатый дядечка с лицом, которому приподнятые брови придавали изумленное выражение, читал вслух статью «Как поймать шахидку?» Тетечки в панамках, с корзинками и рюкзаками внимательно слушали, как на занятии по гражданской обороне.
— Шахидки обычно выбирают скопление народа, — наставительно вещал дядя. — И не абы какого, а представительного. Как мы с вами.
— Ну да, ну да, — закивала сухонькая старушка в зеленой военной панаме по самые уши, делавшей ее похожей на поганку. — Чего им всяких шелупоней взрывать?
Дядька продолжал:
— В ожидании команды они могут притворяться спящими…
Старушка-поганка посмотрела по сторонам и увидела у себя за спиной мирно посапывавшую Наташу.
— Этой девушки тут раньше не сидело!.. — зашептала она обществу, пригнувшись, как под обстрелом.
Пассажиры внимательно посмотрели на «мойдодырку».
— Я слежу за ней через дырку в газете! — шепотом успокоил слушательниц бдительный дядя, и они пересели к нему поближе, точно куры под крыло петуха. — У шахидки в ухе вставлен микрофон. И она тихонько разговаривает с другими шахидками, — продолжил он. — Они договариваются, как себя одновременно взорвать.
— Страсти-то какие! — закачались панамки.
Наталья поежилась от щекотки, заулыбалась и в полудреме задвигала пухлыми губами. Дядечка побледнел, рывком опустил газету и уставился на нее. Панамки тотчас повернулись в ту же сторону.
— Привиделось… — прошептал дядечка, утирая холодный пот, и бабульки облегченно вздохнули. — Второй отличительный признак шахидки — это полнота. Они так выглядят, потому что прячут на теле пояс со взрывчаткой и кнопкой… И вот когда она эту кнопку нажмет…
Он задумался.
— Но ведь шахидки — восточные женщины? — робко предположила пенсионерка в очках, оглядываясь на спящую девушку.
— То-то и оно, что нет! — возразил дядька. — А наши славянки чем хуже? Да русаку вообще все едино: что себя взрывать, что порядочного человека!
Повисло тревожное молчание.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал дядечка, сворачивая газетку. — Уж и станция моя близко…
— Вы же говорили, что едете до Калища!
— Ну да… А теперь передумал. Может, на Дубочках ягоды больше будет. Дайте-ка мне мой рюкзачок…
— Не дадим! — всполошились панамки. — Вы у нас тут единственный мужчина. Страху на нас нагнали, а сами в кусты? На Дубочках ягоды отродясь не бывало. Вы уж поезжайте с нами до Калища, а мы вам покажем наши секретные места. Ягоды видимо-невидимо!
— Да? — засомневался дядечка. — А если что?..
Никакой ягоде рад не будешь…
— Это вы что имеете в виду?
— Ничего такого… А вы чего боитесь?
— Тише! Она вас услышит!
— Просыпается!
— Только не смотрите в ее сторону! Шахидка, если заподозрит, что ее раскрыли, должна подорвать себя сама, без команды.
— Может, милицию вызвать?
— Не успеем!
Вся честная компания уселась чинно, точно аршин проглотила.
— На ней пояс… — глуповато улыбаясь, вдруг сказал дядечка. — Это она…
— Мам-ма…
И надо же было так приключиться, чтобы именно в эту минуту Наташка решила отключить массажер, мешавший ей спать. Не открывая глаз, она принялась шарить у себя под топиком, бормоча едва слышно:
— Ну где же кнопка…
— Молится… — пробормотал дядька. — Хана.
— Где же эта чертова кнопка? — раздраженно, в голос спросила Наталья.
И тут усатый дядечка выпучил глаза, заорал страшным голосом:
— Ложись! — И, сиганув через спинку сиденья, рухнул сверху на девушку и схватил ее за руки. — Бегите, бабы! Я ее держу!
— Вяжите ее, граждане! — заверещала старушка-поганка.
Сонная Наташка, никак не ожидавшая нападения, опрокинулась на пол, и дядечка барахтался на ней, мял ее коленками, сияя засаленными на ягодицах штанами. На беду она оказалась сильнее и крупнее и, отталкивая его руки, начала подниматься на ноги.
— Бей ее, граждане! — раздался призыв, и на девушку обрушились сумки, рюкзаки и зонтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Я приду завтра самая первая! — восторженно шептала она. — И скажу, что сама за все отвечу. Я на все готова, только бы они не мучили ее, маленькую и несчастную…
Ее как-то не смущало, что Дину никто не собирался мучить.
Женя, зевая, наступая на ноги прохожим и вяло отругиваясь, тащилась следом.
— Надо же, как повезло Динке — гундосила она, — Такой клиент на нее запал. Теперь она его захомутает и заживет… А на нас ей будет плевать.
— Что ты такое говоришь! — возмутилась, оборачиваясь, Наташа. — Она, может, погибнет из-за нас. Она даже деньги нам отдала… Себе не оставила…
— Конечно! На фига ей мелочь? У нее теперь бабок будет выше крыши. Или ты думаешь, ее правда приперли? Этот дурак с пистолетом не клеиться к ней решил? Так давай освободим ее.
— А как? Мы можем только пойти туда завтра и погибнуть вместе…
— Ты совсем чипсанутая! Я даже не подумаю!
Свернув под арку Главного штаба, они вышли на Дворцовую площадь. Там молодые сторонники «Союза правых», такие же наивные, как и железные старушки-коммунистки, протестовали против абортов. Державный ангел с тяжелым крестом в руке сурово взирал на них с колонны, точно размышлял, не пустить ли крест в ход и не разогнать ли к чертям все это пародийное безобразие?
— Скажите, как вы относитесь к прерыванию жизни, данной Богом? — сунулся к ним наемный активист.
— Когда гляжу на тебя — согласна! — огрызнулась Женя. — Я что, похожа на беременную? Ты ей впаривай, — кивнула она на пухлую подругу, — она на третьем месяце.
— Я не беременная! — запротестовала Наташка, испуганно шарахаясь в сторону.
Но активисты ее не слушали. Они сбегались отовсюду, совали ей в руки брошюры о пользе контрацепции и иконы, щупали, вертели, показывали друг другу, спорили о сроках и о том, мальчик или девочка… Женя, злорадно улыбаясь, помахала подруге и побежала прочь под отчаянные восклицания из плотного кольца:
— Отстаньте! Женька, вернись!
Но у Жени неожиданно появились свои планы, и, когда взмокшая Наташка, побожившись на иконе Казанской Божьей Матери не делать аборта, вырвалась на свободу, юной проказницы и след простыл.
Вздохнув, Наталья посетила «Макдональдс» на Невском и от души наелась гамбургеров. Что-что, а поесть она любила. После праздника чревоугодия ею овладело раскаяние и стремление немедленно похудеть, и она купила в спортивном магазине вибромассажер, натянула его тут же, в подворотне ночного клуба, под топик на талию и, ежась от щекотки, отправилась в Сосновый Бор, на дачу к родителям. Она хотела подкинуть старикам деньжат… Пока все не спустила.
То ли сытные заморские гамбургеры, то ли вибромассажер, от которого то и дело подмывало хихикать, а может, солнечный полдень и зрелище шумного множества праздного и делового народа — что-то подействовало на нее так, что девушка напрочь забыла свою грусть и верную подругу, томившуюся в застенках. Ей стало хорошо и весело.
Она села в электричку на Калище и, беспрестанно улыбаясь, смотрела в окно, не обращая внимания на суровые взгляды пожилых дачниц. В вагон зашли бродячие музыканты, запели шлягер под гитару, и Наташа тотчас принялась подпевать им в голос глубоким проникновенным контральто. Увязавшись за ними, она прошла три вагона, утомилась от жары и присела отдохнуть, обмахиваясь ладошкой.
Вагон был полупустой. Неподалеку от Наташки пожилой усатый дядечка с лицом, которому приподнятые брови придавали изумленное выражение, читал вслух статью «Как поймать шахидку?» Тетечки в панамках, с корзинками и рюкзаками внимательно слушали, как на занятии по гражданской обороне.
— Шахидки обычно выбирают скопление народа, — наставительно вещал дядя. — И не абы какого, а представительного. Как мы с вами.
— Ну да, ну да, — закивала сухонькая старушка в зеленой военной панаме по самые уши, делавшей ее похожей на поганку. — Чего им всяких шелупоней взрывать?
Дядька продолжал:
— В ожидании команды они могут притворяться спящими…
Старушка-поганка посмотрела по сторонам и увидела у себя за спиной мирно посапывавшую Наташу.
— Этой девушки тут раньше не сидело!.. — зашептала она обществу, пригнувшись, как под обстрелом.
Пассажиры внимательно посмотрели на «мойдодырку».
— Я слежу за ней через дырку в газете! — шепотом успокоил слушательниц бдительный дядя, и они пересели к нему поближе, точно куры под крыло петуха. — У шахидки в ухе вставлен микрофон. И она тихонько разговаривает с другими шахидками, — продолжил он. — Они договариваются, как себя одновременно взорвать.
— Страсти-то какие! — закачались панамки.
Наталья поежилась от щекотки, заулыбалась и в полудреме задвигала пухлыми губами. Дядечка побледнел, рывком опустил газету и уставился на нее. Панамки тотчас повернулись в ту же сторону.
— Привиделось… — прошептал дядечка, утирая холодный пот, и бабульки облегченно вздохнули. — Второй отличительный признак шахидки — это полнота. Они так выглядят, потому что прячут на теле пояс со взрывчаткой и кнопкой… И вот когда она эту кнопку нажмет…
Он задумался.
— Но ведь шахидки — восточные женщины? — робко предположила пенсионерка в очках, оглядываясь на спящую девушку.
— То-то и оно, что нет! — возразил дядька. — А наши славянки чем хуже? Да русаку вообще все едино: что себя взрывать, что порядочного человека!
Повисло тревожное молчание.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал дядечка, сворачивая газетку. — Уж и станция моя близко…
— Вы же говорили, что едете до Калища!
— Ну да… А теперь передумал. Может, на Дубочках ягоды больше будет. Дайте-ка мне мой рюкзачок…
— Не дадим! — всполошились панамки. — Вы у нас тут единственный мужчина. Страху на нас нагнали, а сами в кусты? На Дубочках ягоды отродясь не бывало. Вы уж поезжайте с нами до Калища, а мы вам покажем наши секретные места. Ягоды видимо-невидимо!
— Да? — засомневался дядечка. — А если что?..
Никакой ягоде рад не будешь…
— Это вы что имеете в виду?
— Ничего такого… А вы чего боитесь?
— Тише! Она вас услышит!
— Просыпается!
— Только не смотрите в ее сторону! Шахидка, если заподозрит, что ее раскрыли, должна подорвать себя сама, без команды.
— Может, милицию вызвать?
— Не успеем!
Вся честная компания уселась чинно, точно аршин проглотила.
— На ней пояс… — глуповато улыбаясь, вдруг сказал дядечка. — Это она…
— Мам-ма…
И надо же было так приключиться, чтобы именно в эту минуту Наташка решила отключить массажер, мешавший ей спать. Не открывая глаз, она принялась шарить у себя под топиком, бормоча едва слышно:
— Ну где же кнопка…
— Молится… — пробормотал дядька. — Хана.
— Где же эта чертова кнопка? — раздраженно, в голос спросила Наталья.
И тут усатый дядечка выпучил глаза, заорал страшным голосом:
— Ложись! — И, сиганув через спинку сиденья, рухнул сверху на девушку и схватил ее за руки. — Бегите, бабы! Я ее держу!
— Вяжите ее, граждане! — заверещала старушка-поганка.
Сонная Наташка, никак не ожидавшая нападения, опрокинулась на пол, и дядечка барахтался на ней, мял ее коленками, сияя засаленными на ягодицах штанами. На беду она оказалась сильнее и крупнее и, отталкивая его руки, начала подниматься на ноги.
— Бей ее, граждане! — раздался призыв, и на девушку обрушились сумки, рюкзаки и зонтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49