Генерал ни разу в жизни не видел, как работает такой преобразователь – только слышал.
Ему говорили, что давным-давно, в дни Золотого Века Империи, в девяти из десяти домов по всей Галактике были такие преобразователи и такие полки, полные книг.
Теперь были другие времена – нужно было охранять границы, и книгами интересовались только старики. Да и добрая половина рассказов про старые времена была переврана и приукрашена.
Вернулся хозяин и принес поднос с чаем. Риоз сел. Дьюсем Барр церемонно приподнял чашку.
– За ваше здоровье.
– Благодарю. И за ваше.
Дьюсем Барр осторожно поинтересовался:
– Мне говорили, что вы молоды. Сколько же вам лет? Тридцать пять?
– Почти угадали. Тридцать четыре.
– Ну что ж, в таком случае я сразу хочу вас предупредить, что не смогу предложить вам ни приворотного зелья, ни любовных заговоров – словом, ничего такого, что могло бы вам помочь овладеть сердцем какой-нибудь молодой леди.
– Но в этих делах я, как правило, обхожусь без посторонней помощи, сэр, – ответил генерал с искренним удивлением. – А что, к вам часто обращаются за услугами такого рода?
– Да, представьте себе, довольно часто. К сожалению, в наши дни темные люди путают ученых с волшебниками, колдунами, а любовные дела кажутся им наиболее подходящими для чародейства.
– Ну что ж, это вполне естественно, – усмехнулся Риоз, – Но лично я так не думаю. Я считаю, что наука помогает найти ответы на трудные вопросы.
Сивеннианец пожал плечами.
– Не исключено, что вы ошибаетесь не меньше остальных.
– Может быть. А может быть, и нет.
Молодой генерал поднес свою чашку к блестящему цилиндру, и она тут же наполнилась кипятком. Хозяин передал ему небольшую баночку с искусственным концентратом чая. Риоз капнул в чашку немного концентрата.
– В таком случае скажите-ка мне, патриций, кто же такие волшебники? Настоящие волшебники.
Барр, казалось, был не на шутку поражен вопросом.
– Никаких волшебников не существует.
– Но люди говорят о них. Сивенна просто кишит россказнями про волшебников. Нечто вроде культа, что ли? Может быть, я и не прав, но есть какая-то странная взаимосвязь между этими байками и мечтами кое-каких ваших сограждан о временах былой свободы и независимости. Поймите, в конце концов речь идет о безопасности государства.
Старик покачал головой.
– А почему вы меня об этом спрашиваете? Неужели вы подозреваете, что затевается мятеж и я могу его возглавить?
Риоз поежился.
– Ну что вы! Нет, конечно. Хотя, это не такая уж нелепая мысль. В свое время ваш отец был изгнанником, а вы в свое – патриотом и националистом. Пожалуй, мне, как гостю, невежливо напоминать вам об этом, но к тому вынуждает меня моя миссия здесь, в Сивенне. Но чтобы до сих пор сохранялась какая-то конспирация, подполье… Нет. Сомневаюсь. Этот дух выкорчеван в Сивенне. Уже три поколения ни о чем таком не помышляют.
Старик тяжело, тщательно подбирая слова, ответил:
– Наверное, я покажусь вам столь же негостеприимным хозяином, как вы мне – неучтивым гостем. Позволю себе напомнить вам, что когда-то и вице-король, точно как вы сейчас, полагал, что дух свободомыслия у сивеннианцев выбит на веки вечные. По вине этого вице-короля мой отец стал отшельником и презренным нищим, мои братья погибли мученической смертью, а моя сестра покончила с собой. Однако вице-король и сам умер страшной смертью от рук тех самых сивеннианцев, которых он считал бессловесными рабами.
– Да, вот именно. Вот вы сами и завели этот разговор. Я, видите ли, уже три года размышляю о загадочной гибели вице-короля. В его личной гвардии был один молодой солдат, деятельность которого весьма и весьма занимательна. Этим солдатом были вы, патриций, и, думаю, подробности уточнять не стоит.
– Не стоит, – спокойно отозвался Барр. – Что вам угодно?
– Мой добрый господин, – лениво проговорил Риоз, – времена нынче тяжелые, а у вас дети и друзья. Есть страна, которую вы, по всей видимости, любите и тоскуете по ее славному прошлому. Так что, если я буду вынужден применить силу…
– Чего вы хотите от меня? – холодно оборвал его Барр.
Покачивая пустой чашкой, Риоз ответил:
– Послушайте, патриций! В наши дни из военных преуспевают болваны, что вышагивают в парадной форме, завешав всю грудь орденами, на празднествах в императорском дворце и, задрав нос, эскортируют в разукрашенных звездолетах Его Императорское Величество в летнюю резиденцию. Я… в этом смысле – неудачник. Неудачник в тридцать четыре года, и неудачником останусь. Потому что я – солдат. Моя стихия – сражения. Вот почему меня послали сюда. При дворе меня, честно говоря, не слишком жалуют. Я, видите ли, не вписываюсь в рамки придворного этикета! Меня не терпят щеголи-адъютанты и чванливые господа-адмиралы, но зато лучше меня просто не найти, когда нужно кого-нибудь послать к черту на кулички, чтобы он там сгинул поскорее. Сивенна для такой цели местечко – лучше не придумаешь. Пограничный мир, мятежная, оккупированная провинция. Она так далеко от двора, что они там просто счастливы. А я торчу здесь – и гнию! Никакими мятежами тут и не пахнет, да и соседние вице-короли в последнее время притихли, особенно после того, как славной памяти папаша Его Императорского Величества задал им перцу в духе Монтеля Парамайского.
– Сильный был Император, – пробормотал Барр.
– Да. И нужны нам именно такие, как он. Прошу не забывать, мой хозяин – Император. Его интересы – это мои интересы.
– Какое отношение это имеет, к делу? – пожал плечами Барр.
– В двух словах: волшебники, о которых я упомянул, если верить сказкам, издалека, откуда-то из-за границ Империи, где звезды рассеяны редко…
– Где звезды рассеяны редко, – повторил за ним Барр, – и свет их душу холодит…
– Это что – стихи? – нахмурился Риоз. Ему было явно не до стихов. – Так вот, они явно с Периферии, волшебники эти, то есть из единственного района Галактики, где я беспрепятственно могу сражаться за честь Императора.
– Конечно же, исключительно из соображений служения интересам Его Величества и удовлетворения собственной жажды сражений?
– Вот именно. Однако я должен знать, с кем сражаюсь, и в этом вы можете мне помочь.
– Почему вы в этом так уверены?
Риоз откусил немного печенья.
– Потому что уже три года я не пропускаю мимо ушей ни одной побасенки, ни одного словечка, оха, вздоха из того, что говорят о волшебниках, и из всего того объема информации, которым я теперь располагаю, только два момента связаны между собой, и, естественно, только они и правдивы. Первый факт – волшебники прилетали с того края Галактики, что лежит как раз против Сивенны, а второй – это то, что у вашего отца была встреча с волшебником, живым и настоящим, и он с ним разговаривал.
Барр задумчиво проговорил:
– Да, пожалуй, я мог бы вам кое-что рассказать. Это будет мой собственный маленький психоисторический эксперимент.
– Какой эксперимент? – сощурился Риоз.
– Психоисторический, – усмехнулся старик. – Вы бы налили себе еще чаю. Рассказ будет долгий…
И старый патриций откинулся на мягкую спинку кресла. Светящиеся стены отбрасывали розовато-золотистый свет, смягчавший даже жесткоочерченный профиль генерала.
Дьюсем Барр начал свой рассказ…
– То, что я знаю, – это результат двух случайностей. Во-первых, я сын своего отца, во-вторых – я родился в этой стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Ему говорили, что давным-давно, в дни Золотого Века Империи, в девяти из десяти домов по всей Галактике были такие преобразователи и такие полки, полные книг.
Теперь были другие времена – нужно было охранять границы, и книгами интересовались только старики. Да и добрая половина рассказов про старые времена была переврана и приукрашена.
Вернулся хозяин и принес поднос с чаем. Риоз сел. Дьюсем Барр церемонно приподнял чашку.
– За ваше здоровье.
– Благодарю. И за ваше.
Дьюсем Барр осторожно поинтересовался:
– Мне говорили, что вы молоды. Сколько же вам лет? Тридцать пять?
– Почти угадали. Тридцать четыре.
– Ну что ж, в таком случае я сразу хочу вас предупредить, что не смогу предложить вам ни приворотного зелья, ни любовных заговоров – словом, ничего такого, что могло бы вам помочь овладеть сердцем какой-нибудь молодой леди.
– Но в этих делах я, как правило, обхожусь без посторонней помощи, сэр, – ответил генерал с искренним удивлением. – А что, к вам часто обращаются за услугами такого рода?
– Да, представьте себе, довольно часто. К сожалению, в наши дни темные люди путают ученых с волшебниками, колдунами, а любовные дела кажутся им наиболее подходящими для чародейства.
– Ну что ж, это вполне естественно, – усмехнулся Риоз, – Но лично я так не думаю. Я считаю, что наука помогает найти ответы на трудные вопросы.
Сивеннианец пожал плечами.
– Не исключено, что вы ошибаетесь не меньше остальных.
– Может быть. А может быть, и нет.
Молодой генерал поднес свою чашку к блестящему цилиндру, и она тут же наполнилась кипятком. Хозяин передал ему небольшую баночку с искусственным концентратом чая. Риоз капнул в чашку немного концентрата.
– В таком случае скажите-ка мне, патриций, кто же такие волшебники? Настоящие волшебники.
Барр, казалось, был не на шутку поражен вопросом.
– Никаких волшебников не существует.
– Но люди говорят о них. Сивенна просто кишит россказнями про волшебников. Нечто вроде культа, что ли? Может быть, я и не прав, но есть какая-то странная взаимосвязь между этими байками и мечтами кое-каких ваших сограждан о временах былой свободы и независимости. Поймите, в конце концов речь идет о безопасности государства.
Старик покачал головой.
– А почему вы меня об этом спрашиваете? Неужели вы подозреваете, что затевается мятеж и я могу его возглавить?
Риоз поежился.
– Ну что вы! Нет, конечно. Хотя, это не такая уж нелепая мысль. В свое время ваш отец был изгнанником, а вы в свое – патриотом и националистом. Пожалуй, мне, как гостю, невежливо напоминать вам об этом, но к тому вынуждает меня моя миссия здесь, в Сивенне. Но чтобы до сих пор сохранялась какая-то конспирация, подполье… Нет. Сомневаюсь. Этот дух выкорчеван в Сивенне. Уже три поколения ни о чем таком не помышляют.
Старик тяжело, тщательно подбирая слова, ответил:
– Наверное, я покажусь вам столь же негостеприимным хозяином, как вы мне – неучтивым гостем. Позволю себе напомнить вам, что когда-то и вице-король, точно как вы сейчас, полагал, что дух свободомыслия у сивеннианцев выбит на веки вечные. По вине этого вице-короля мой отец стал отшельником и презренным нищим, мои братья погибли мученической смертью, а моя сестра покончила с собой. Однако вице-король и сам умер страшной смертью от рук тех самых сивеннианцев, которых он считал бессловесными рабами.
– Да, вот именно. Вот вы сами и завели этот разговор. Я, видите ли, уже три года размышляю о загадочной гибели вице-короля. В его личной гвардии был один молодой солдат, деятельность которого весьма и весьма занимательна. Этим солдатом были вы, патриций, и, думаю, подробности уточнять не стоит.
– Не стоит, – спокойно отозвался Барр. – Что вам угодно?
– Мой добрый господин, – лениво проговорил Риоз, – времена нынче тяжелые, а у вас дети и друзья. Есть страна, которую вы, по всей видимости, любите и тоскуете по ее славному прошлому. Так что, если я буду вынужден применить силу…
– Чего вы хотите от меня? – холодно оборвал его Барр.
Покачивая пустой чашкой, Риоз ответил:
– Послушайте, патриций! В наши дни из военных преуспевают болваны, что вышагивают в парадной форме, завешав всю грудь орденами, на празднествах в императорском дворце и, задрав нос, эскортируют в разукрашенных звездолетах Его Императорское Величество в летнюю резиденцию. Я… в этом смысле – неудачник. Неудачник в тридцать четыре года, и неудачником останусь. Потому что я – солдат. Моя стихия – сражения. Вот почему меня послали сюда. При дворе меня, честно говоря, не слишком жалуют. Я, видите ли, не вписываюсь в рамки придворного этикета! Меня не терпят щеголи-адъютанты и чванливые господа-адмиралы, но зато лучше меня просто не найти, когда нужно кого-нибудь послать к черту на кулички, чтобы он там сгинул поскорее. Сивенна для такой цели местечко – лучше не придумаешь. Пограничный мир, мятежная, оккупированная провинция. Она так далеко от двора, что они там просто счастливы. А я торчу здесь – и гнию! Никакими мятежами тут и не пахнет, да и соседние вице-короли в последнее время притихли, особенно после того, как славной памяти папаша Его Императорского Величества задал им перцу в духе Монтеля Парамайского.
– Сильный был Император, – пробормотал Барр.
– Да. И нужны нам именно такие, как он. Прошу не забывать, мой хозяин – Император. Его интересы – это мои интересы.
– Какое отношение это имеет, к делу? – пожал плечами Барр.
– В двух словах: волшебники, о которых я упомянул, если верить сказкам, издалека, откуда-то из-за границ Империи, где звезды рассеяны редко…
– Где звезды рассеяны редко, – повторил за ним Барр, – и свет их душу холодит…
– Это что – стихи? – нахмурился Риоз. Ему было явно не до стихов. – Так вот, они явно с Периферии, волшебники эти, то есть из единственного района Галактики, где я беспрепятственно могу сражаться за честь Императора.
– Конечно же, исключительно из соображений служения интересам Его Величества и удовлетворения собственной жажды сражений?
– Вот именно. Однако я должен знать, с кем сражаюсь, и в этом вы можете мне помочь.
– Почему вы в этом так уверены?
Риоз откусил немного печенья.
– Потому что уже три года я не пропускаю мимо ушей ни одной побасенки, ни одного словечка, оха, вздоха из того, что говорят о волшебниках, и из всего того объема информации, которым я теперь располагаю, только два момента связаны между собой, и, естественно, только они и правдивы. Первый факт – волшебники прилетали с того края Галактики, что лежит как раз против Сивенны, а второй – это то, что у вашего отца была встреча с волшебником, живым и настоящим, и он с ним разговаривал.
Барр задумчиво проговорил:
– Да, пожалуй, я мог бы вам кое-что рассказать. Это будет мой собственный маленький психоисторический эксперимент.
– Какой эксперимент? – сощурился Риоз.
– Психоисторический, – усмехнулся старик. – Вы бы налили себе еще чаю. Рассказ будет долгий…
И старый патриций откинулся на мягкую спинку кресла. Светящиеся стены отбрасывали розовато-золотистый свет, смягчавший даже жесткоочерченный профиль генерала.
Дьюсем Барр начал свой рассказ…
– То, что я знаю, – это результат двух случайностей. Во-первых, я сын своего отца, во-вторых – я родился в этой стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63