— Дыркин, Модест Ипатьевич, увольняется за выслугой лет. Уходи, старик, не люблю… Не благодари… Швейцар! Выведи его.
В амбулатории врач, поковыряв в зубах у Дыркина крючком, сказал:
— Можно пломбировать. Можно рвать. Приходите завтра… Мы еще гм, гм, посмотрим… Может, и нельзя будет рвать… А может быть, и можно…
— Так точно-с, — прошептал Дыркин, — премного благодарен. Прощевайте, господин доктор.
— А кто же мне заплатит деньги? — прищурился доктор.
— Я же по страхка…
Оставив весь наличный капитал в амбулатории, Дыркин, шатаясь от незаслуженных обид, побрел по улице.
— Э-е-е-э-п-п-п!!!
И Дыркин, опрокинутый лихачом, уже лежал на мостовой.
Когда Дыркин поднялся, потирая ушибленное плечо, перед ним стоял квартальный и зловеще улыбался.
— Отец родной! Ангел!.. — заплакал Дыркин.
— Осади!! — гаркнул городовой. — Почему скопление? Ты что здесь делаешь?
— Я-то? Батюшки! Ангел!.. Отец родной… — зашамкал Дыркин.
— Вот я тебя за общественное нарушение в часть сведу! — недружелюбно сказал городовой и ударил Дыркина тяжелым кулаком по морде.
Ночевал Дыркин в участке…

Дальше, как и следовало ожидать, когда Дыркин проснулся, он с удовольствием заметил, что лежит в своей постели…
Звонили юбилейные колокола.
1927
Проклятая проблема
Хорошо ранней весной, когда пахнет фиалками и кошками, когда отвратительный вой трамваев становится похожим на вздохи эоловой арфы, когда наглое фырканье автомобилей превращается в переливы пастушеской свирели, а вопли газетчиков в шорох молодой листвы, и когда даже ответственные съемщики становятся похожими на людей…

Ранней весной медик Остап Журочка влюбился в педфаковку Катю Пернатову.
— Я человек холодный, — говаривал о себе Журочка с гордостью, — и любовных штук не понимаю.
А тут вдруг взял да и втрескался.
— Ну, что я нашел в этой дурехе? — терзался Остап, ворочаясь на твердых досках своего студенческого ложа. — И росту чепухового, и волосы какие-то серые, и глаза странные: не то синие, не то желтые… А главное — дура. Только и знает — хи-хи да хи-хи. Хаханьки ей все… Тьфу.
Медик отлично сознавал, что он несправедлив к Пернатовой, что вовсе ей не «хаханьки все» и что Пернатова девушка серьезная и начитанная. Сознавал, но боролся.
— Тоже, — злорадствовал медик, зарываясь головой в подушку, — к педагогической деятельности готовится, дура, а сама небось о женихах думает. Сама книжки читает и на диспуты бегает, а у самой одеколоны на уме. Знаем мы этих женщин…
Всю ночь провел Журочка в деятельной борьбе с обольстительным образом Пернатовой, а наутро выяснилось, что борьба окончена полным поражением и что он, Журочка, лежит на обеих лопатках.
— Что же теперь будет? — ужаснулся медик.
Любовь, как известно, не картошка. Ее не сваришь на стареньком примусе в ободранной кухне студенческого общежития. Любовь — штука тонкая и требует подхода.
Целую неделю страдал медик в одиночестве, но наконец не выдержал и рассказал о своих страданиях соседу по койке Кольке Дедушкину.
Колька упал на садовую скамейку, заменяющую ему постель, и долго дрыгал ногами. Потом сказал:
— Что же ты, дурак, намерен предпринять?
— Жениться! — твердо сказал Журочка.
— Ну, и женись, если, конечно, тебя привлекает именно этот не особенно удобный способ самоубийства.
— А вдруг она меня не любит? — испуганно прошептал Журочка.
— Да ты спроси ее! — посоветовал Дедушкин.
— Неудобно как-то… Взять вдруг и спросить: а вдруг обидится?
— А ты попробуй.
— Попробуй, попробуй. Легко сказать — попробуй… А ты пробовал?
— Я? — нагло сощурился Колька. — Сколько угодно. К каждой девчонке нужно иметь особенный подход. Взять хотя бы, к примеру, твою Катьку. Чем интересуется Пернатова? Пернатова в данное время интересуется проблемой пола и брака. Я на днях видел ее на лекции «Здоровье и брак». Ясно. Напори ей что-нибудь на эту тему. Подготовь почву. Дело верное, старик. На эту темку Пернатова в два счета клюнет.
— Неужели клюнет? — оживился Журочка.
— Клюнет. Раз Дедушкин говорит, можешь быть спокоен. Дедушкин, брат, знаток в таких вещах. Это я тебе прямо могу сказать. Без всякого хвастовства.

— Здравствуйте, Пернатова, — робко сказал Журочка, подходя к Кате в университетском коридоре.
— Здравствуйте, Журочка. Что это вас так давно не видно? И бледный вы какой-то, будто всю ночь не спали… Ах… каким он франтом! Смотрите, смотрите… Галстук надел!.. Пойдемте гулять… Сегодня солнце… Дивная погода… Чудесно!..
Пошли. Катя взяла медика под руку.
«Нужно действовать», — думал Журочка, ступая прямо в весенние лужи.
— Что это вы молчаливый такой сегодня? — спросила Катя, когда они уселись на бульварную скамью. — Скажите же что-нибудь.
— Здоровье — это могучий фактор… — промолвил Журочка, подумав.
— Да? — рассеянно сказала Катя. — Это интересно. Смотрите, какие смешные тени от деревьев. Совсем кругленькие.
— Дерево, как и человек, нуждается в заботе. Дерево, например, поливают водой, и человек тоже… должен каждый день обливаться… Это укрепляет мышцы и нервную систему…
— Неужели укрепляет?.. Это интересно… Вы знаете, Журочка, как странно… Вы мне эту ночь снились… Будто бы вы женились на Зинке Татарчук…
— Брак без гигиены немыслим… Здоровье брачущихся — могучий фактор.
Катя слегка отодвинулась от медика и с возмущением посмотрела на его красные уши.
— Вы твердо уверены, что здоровье могучий фактор?
— Да.
— С чем вас и поздравляю. Ну, до свиданья. Не провожайте меня.

— Не клюет! — грустно сообщил Журочка.
— Да, уж у такого дурака, как ты, клюнет — держи карман! — сказал Дедушкин.
— И говорить не хочет. Ушла, не провожайте, говорит…
— А ты о чем с ней говорил?
— О гигиене брака.
— Здравствуйте! Ты бы еще поговорил с ней о двенадцатиперстной кишке… Так знай же, дурак, что не далее как вчера я лично присутствовал при споре, когда Пернатова с пеной у рта говорила о естественном подборе и браке ради потомства.
— Ну?
— Вот тебе и ну…

Был прелестный вечерний час, когда заря еще не погасла, а молочные звезды уже проявлялись на бледном небе. Огромная апельсинная луна медленно и нахально выползала из-за деревьев. В уединенной аллее сада было тихо.
— Люди должны думать о своем потомстве, — хрипло говорил Журочка, — потому что потомство — это…
— Могучий фактор? — грустно спросила Катя.
— Да, именно могучий фактор. На основе естественного подбора мы в общем и целом можем обновить человечество. Был, например, такой случай, когда одна всемирная красавица предложила старому писателю Шоу вступить с ней в брак. «Я красива, — сказала она ему, — а вы умны. У нас должно быть отличное потомство»…
— А вам известно, что ответил писатель красавице? — желчно спросила Катя.
— Н-н-нет, а что?
— Он ответил так: «Я боюсь, — сказал он, — что наши потомки наследуют мою красоту и ваш ум». Хороший вечерок сегодня выдался. Не правда ли? Я сегодня здорово повеселилась. До свиданья, Журочка. Кланяйтесь всемирной красавице. Быть может, она найдет в вас подходящего мужа.
Катя быстро смахнула слезинку с бледной щеки и исчезла за поворотом аллеи.

— Не понимаю, чего ей еще нужно? — горестно воскликнул Журочка, сжимая руками голову. — Уж, кажется, целую лекцию ей прочел. Ни разу не запнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33