И все-таки это не прежняя Сэнди. Иные и стиль одежды, и прическа. Та Сэнди носила джинсы и потрепанные кроссовки, а не кожаные, ручной работы туфли на высоких каблуках и не изящный черный костюм, у которого на ярлычке наверняка значится имя дизайнера. И волосы ее всегда были распущены и падали на лицо и плечи, как у ребенка. Впрочем, тогда ей было всего двадцать лет.
– Что ты здесь делаешь? – проскрежетал Уго, даже не пытаясь скрыть неприязни.
– Ты удивлен. – Она через силу улыбнулась. – Наверное, мне следовало предупредить тебя.
Эта улыбка подействовала на него как жгучий яд и заставила кровь устремиться туда, куда совсем не следовало. Он переступил с ноги на ногу, не обращая внимания на протянутую руку.
– Тогда тебя не пустили бы дальше нижнего холла, – ответил он с грубой откровенностью.
Рука Сэнди бессильно упала вдоль тела, улыбка сползла с лица. Жар, охвативший тело Уго, начал утихать. Сэнди слегка отшатнулась, и то же движение было повторено кем-то еще. Бросив взгляд в сторону двери, Уго увидел стоящую там секретаршу. Злость вспыхнула в нем с новой силой: второй раз за сегодняшний день Джина становится свидетелем его непростительного поведения.
– Спасибо, Джина, – с убийственной вежливостью произнес Уго.
Секретарша поспешила ретироваться. Сэнди посмотрела ей вслед.
– Джина тебя боится, – снова повернувшись к нему, рискнула заметить она.
– Ты хочешь сказать – уважает, – поправил он. – Но, откровенно говоря, твое мнение о моем персонале меня не интересует. Мне бы хотелось узнать, как ты посмела проникнуть сюда под видом той, которой наверняка не являешься.
Светло-карие глаза, в которых отражался зимний свет, падавший из окна, расширились.
– О, прости, Уго. Я думала, ты знаешь, кто я. Разве ты не получил бумаги из офиса моего адвоката?
Поскольку эти самые бумаги лежали сейчас на столе, хорошо видимые им обоим, это определенно был сарказм, и самый возмутительный. Впрочем, нельзя было отрицать и справедливости ее замечания. Уго прищурился.
– То есть ты действительно Александра Медфорд, которая унаследовала состояние Медфорда? – с недоверием спросил он.
– Что здесь удивительного? – возразила она. – Даже бедной девушке с фермы иногда улыбается судьба.
– Представшая в виде мужа.
Едва произнеся это, Уго готов был откусить себе язык. В его словах прозвучала горечь, и могло создаться впечатление, будто ему небезразлично то, что она польстилась на богатого мужчину.
– Можно сказать и так, – пробормотала Сэнди и с интересом огляделась вокруг.
Глядя на ее нежный профиль, он неожиданно почувствовал, как болезненно сжалось его сердце. Проклятье, подумал Уго. Брось эти штучки!
– Здесь холодно, как в мавзолее, – поежилась Сэнди.
Она права, так и есть. Юнис всегда говорила ему то же самое. Кабинет его сводного брата Лео, находящийся за соседней дверью, был полностью переоборудован. Талантливая Юнис превратила его в нечто более человечное. Но Уго даже близко не подпускал ее к своему кабинету, потому что… Потому что я люблю мавзолеи… и в один из них превратил свою жизнь, вздохнув про себя, признал Уго.
– Что тебе нужно, Сэнди? – мрачно спросил он.
– Для начала было бы неплохо сесть.
– Не стоит, ты не задержишься здесь надолго.
– Это было бы в убыток тебе.
– Дверь там, – холодно протянул Уго. – Моя секретарша проводит тебя.
– О, не будь таким надменным. – Она хмуро взглянула на него. – Мог бы хотя бы ради приличия выслушать меня.
– Ты не скажешь ничего, что я хотел бы услышать. – С этими словами Уго отвернулся и обогнул свой стол.
– А теперь ты говоришь напыщенно.
Он так резко обернулся к ней, что Сэнди невольно отступила на шаг.
– Я говорю как обманутый человек!
Слова камнем упали между ними. Сэнди посмотрела ему в лицо и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Крупные, четкие черты словно приблизились, а горящий взгляд темно-карих глаз пригвоздил ее к месту. Губы превратились в две жесткие линии, между которыми угрожающе сверкали зубы. Казалось, только мраморная столешница мешает ему протянуть руки и вцепиться ей в горло.
Сэнди была потрясена. О, вовсе не исходящей от него угрозой, а тем, что он так явно демонстрирует свои чувства. Она всегда знала его как мужчину, который держит себя в жесткой узде. Потребовались недели, чтобы он наконец признался, что испытывает к ней влечение. Уго долгое время осаждал их семейную ферму под предлогом того, что хочет вложить в нее деньги. Он внезапно возникал в самых неожиданных местах вроде склада упряжи или конюшни и стоял, наблюдая, как она загружает кормушки.
– Вам не следовало бы этого делать, – как-то с неодобрением сказал он.
– Почему? – рассмеялась в ответ Сэнди, – Потому что я женщина?
– Нет. – Он даже не улыбнулся в ответ. – Потому что вам это не нравится.
В глубине души она знала, что Уго прав, но не думала, что ее отвращение к этому занятию столь очевидно. С десяти лет она жила на ферме, а это предполагало выполнение какой-то доли хозяйственных обязанностей. Но нравилась ли ей такая жизнь? Нет. Она отдала бы все, что угодно, лишь бы вернуть то время, когда жила в Нью-Йорке с любящими родителями, вдали от фермы, четы сварливых родственников и их слабохарактерного приемного сына.
– Ты сам обманул себя, – прерывистым голосом ответила Сэнди. – И даже не представляешь, как ужасно ты…
– Поставь точку, – высоким голосом предупредил Уго, – пока не поздно.
Это была прямая угроза. Инстинкт самосохранения говорил ей, что следует внять предостережению, но негодование, копившееся в глубине души все эти восемь долгих лет, вырвалось наружу.
– Как сделал ты, предпочтя поверить лжи и не дав мне даже минуты на то, чтобы объяснить, что именно ты видел? – выпалила Сэнди. – Значит, теперь мой черед махнуть на все рукой и уйти отсюда, Уго? Тебе будет легче, если я оставлю тебя в уверенности, что много лет назад ты один жестоко пострадал?
– Уходи, – процедил он.
Ну вот, опять! То же слово, произнесенное с тем же отсутствием эмоций, от которого у нее буквально застыла кровь в жилах. Сэнди смотрела в холодное смуглое, словно отлитое из бронзы лицо и думала: десять минут. Всего лишь десять минут потребовалось, чтобы вернуться к тому, на чем мы закончили восемь лет назад.
Она издала дребезжащий звук, который трудно было назвать смехом, и резко отвернулась. Проклятое слово произвело на нее такой же убийственный эффект, как и тогда.
Только есть одно отличие. Юная Сэнди сбежала. Нынешняя же сделана из более крепкого материала. Она снова повернулась к Уго и посмотрела ему прямо в глаза.
– Сначала мне нужно сказать тебе нечто важное.
– У меня нет желания выслушивать тебя.
– Ты можешь пожалеть о своих словах.
– Ступай, Сэнди! – отрезал Уго.
– Только после того, как ты выслушаешь меня.
Откуда взялось это упрямство? Уго свирепо смотрел на нее, испытывая смесь возмущения и восхищения. Нужно было очень постараться, чтобы заставить возражать прежнюю Сэнди. А теперь он просто не в состоянии заставить ее замолчать!
Телефон на его столе зазвонил, и, радуясь предлогу, Уго снял трубку. Это была Джина, сообщившая ему, что все визиты, назначенные на сегодня, отменены.
– Спасибо, – пробормотал Уго и, вернув трубку на место, взглянул на Сэнди. – Извини, но ко мне пришли, – солгал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38