Бережков решительно сунул монету в автомат, снял трубку и назвал номер - номер телефона профессора Августа Ивановича Шелеста.
- Слушаю, - раздалось в мембране.
Искусственно бодрым тоном Бережков воскликнул:
- Август Иванович?
- Да. Кто говорит?
- Август Иванович, это я - Бережков.
Он ждал в ответ какого-нибудь возгласа, слова, но Шелест молчал. Наконец в трубке раздалось:
- Бережков? Какой это Бережков?
- Август Иванович, вы не могли забыть... Помните, мы вместе строили аэросани. А потом... Ну, это я, Бережков, ваш ученик.
- А... Очень рад... (Это прозвучало крайне сухо.) Что вам угодно?
- Август Иванович, у меня есть одно изобретение. Я хотел бы, если позволите, показать его вам.
- Прошу извинить, но, к сожалению, не могу уделить времени на это.
Бережков наивно спросил:
- Почему?
- В свое время мы, кажется, раз навсегда установили, что ваши изобретения не по моей части.
- Нет, Август Иванович, теперь у меня совсем не то... Я сконструировал потрясающую...
Бережков потом вспомнил, что тут он самым жалким образом запнулся. От любимого словечка шибануло на версту хвастовством, а он намеревался быть смиренным и скромным. Но словечко сорвалось, натура взяла свое, и Бережков понесся, позабыв о благих намерениях:
- ...потрясающую вещь. Еще никто на земном шаре не придумал такой вещи... Это... Вы слушаете, Август Иванович?
- Да...
Покосившись на стекло будки, Бережков продолжал, понизив голос:
- Это двигатель совершенно нового типа. По телефону, как вы понимаете, я не могу распространяться об этом. Разрешите, Август Иванович, показать вам чертежи.
Опять наступило молчание. Потом Бережков услышал:
- Хорошо... Завтра в шесть часов вечера можете прийти ко мне домой.
И вот следующим вечером, очень волнуясь, он подходил к квартире профессора Шелеста. С собой он нес несколько свернутых в трубку чертежей свою конструкцию, пока существующую лишь на бумаге. Он терзался и верил. Терзался своим неприглядным видом и верил, не переставал верить ни на миг, что свернутые в трубку листы ватмана, которые он бережно держал, перевернут моторное дело во всем мире.
33
Повествуя о своей жизни, в которую, как становая жила, были вплетены всякие технические выдумки, всякие замыслы прирожденного конструктора-изобретателя, Бережков стремился изложить их так, чтобы они были совершенно понятными, кристаллически ясными, как он любил говорить.
По моей просьбе он без затруднения, буквально в минуту представил на бумаге проект необыкновенного двигателя, с которым шел когда-то к Шелесту.
- Представьте себе примус, - объяснял мне Бережков. - Самый обыкновенный примус. Вообразите далее, что мы заключили его пламя в горизонтальную трубу. Начнем затем продувать сквозь эту трубу воздух, создадим воздушный ток. Для этого установим на одном конце трубы нагнетающий вентилятор с небольшим моторчиком для запуска. Нагреваясь в пламени и увеличиваясь, следовательно, во много раз в объеме, воздух будет вылетать из противоположного отверстия вихрем колоссальной силы. Вас интересует: как же не допустить распространения нагретого воздуха и в обратном направлении? А мы изогнем горелку. Видите как? Теперь струя пламени под огромным давлением рвется к устью трубы. Вот мы и создали вихрь. Подставим под этот вихрь лопатки паровой турбины (разумеется, несколько видоизмененные). Затем мы с вами можем спокойно сесть и созерцать. Наша вещь сама будет крутиться, пока есть в бачке горючее.
Таков был этот простой и, как мыслилось Бережкову, гениальный двигатель, с которым он шел к Шелесту.
- Прошу вас, - сказал Август Иванович.
Отлично натертый паркет блестел в его большом кабинете. В этот день, как назло, стояла оттепель, а у Бережкова не было калош. В передней он долго шаркал о половик промокшими башмаками. Теперь, стоя в дверях кабинета, он отчетливо представил, как появятся на этом паркете сыроватые следы его ног, и густо покраснел.
Шелест сидел у письменного стола в кожаном кресле. Отвлекшись от работы, он не привстал навстречу своему гостю и холодно взирал на него. Однако когда он увидел внезапно вспыхнувшие щеки Бережкова, выражение серых строгих глаз переменилось. Там промелькнули юмористические искорки.
- Прошу вас, - мягче повторил Шелест.
Подойдя, Бережков сел и положил на письменный стол около себя трубку чертежей. От волнения он не мог начать разговора.
- Это и есть ваша потрясающая вещь?
- Да.
- Что же, посмотрим...
Бережков лихорадочно развязал веревочку и снял обертку из газеты. Шелест поднялся, взял чертежи и присел на край стола, закинув ногу за ногу, лицом к электрической люстре. Смугловатый профиль склонился над развернутым листом. Волосы, изрядно поседевшие, цвета серебра с чернью, еще ничуть не утратили живого, молодого блеска.
- Вы понимаете, Август Иванович, струя пламени... - стал объяснять Бережков.
- Понимаю. Все понимаю. Действительно необыкновенное открытие.
- Да? - воскликнул Бережков. Ему почудилась ирония в тоне Шелеста.
- Да. Доныне считалось, что газовые турбины неосуществимы из-за низкого коэффициента полезного действия. Но вы, очевидно, опровергли это заблуждение. Не вижу только ваших расчетов.
- Я... Я еще не сделал расчетов. Это только первая компоновка. Только идея. Вы видите, струя пламени под огромным давлением...
- Гм... Под огромным? А во что превратится тогда ваше горючее?
- Как то есть "во что"?
- Вы этого не знаете? В так называемую "жидкость Зеленского", лишенную способности гореть.
- Но... Но давление можно в таком случае...
- В таком случае, - жестко перебил Шелест, - разрешите мне познакомить вас с одним трудом.
У стен кабинета на массивных полках тесно стояли тысячи книг. Храня комплекты многих русских и иностранных технических журналов, Шелест сам на домашнем станке любовно их переплетал. Он быстро нашел и протянул Бережкову толстый том. Это было новое издание его, Шелеста, капитального курса "Двигатели внутреннего сгорания".
- Вы это читали?
Бережков неуверенно кивнул. В студенческие годы он слушал лекции Шелеста и легко схватывал предмет, легко сдавал экзамены, почти не заглядывая в учебники. А нового издания книги Шелеста он никогда не раскрывал.
- Вы найдете здесь, - безжалостно продолжал Шелест, - описание вашей поразительной идеи. И у нас, и в других странах она уже, к вашему сведению, исследована практически и теоретически. Так потрудитесь же, по крайней мере, сначала узнать все, что было сделано в этой области до вас. А пока... Пока вот вам мой совет: завяжите это опять вашей веревочкой и никогда никому больше не показывайте. Чем еще я могу быть вам полезен?
Бережков не ответил. Шелест вновь посмотрел на чертежи, потом на их незадачливого автора, уныло опустившего голову, и произнес:
- Сейчас у меня в институте свободно место младшего чертежника. Если хотите, я вас возьму на эту должность.
- Младшим чертежником?
- Да. Если угодно, я вам напишу записку, и можете завтра выходить на службу.
- На службу? - опять переспросил Бережков. - Нет, Август Иванович, никогда!
- Ничего иного я не могу вам, к сожалению, предложить.
- Благодарю вас.
Бережков свернул в трубку чертежи, мрачно поклонился и пошел к двери. На паркете он увидел уже подсохшие следы своих много раз заплатанных ботинок. У порога он остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
- Слушаю, - раздалось в мембране.
Искусственно бодрым тоном Бережков воскликнул:
- Август Иванович?
- Да. Кто говорит?
- Август Иванович, это я - Бережков.
Он ждал в ответ какого-нибудь возгласа, слова, но Шелест молчал. Наконец в трубке раздалось:
- Бережков? Какой это Бережков?
- Август Иванович, вы не могли забыть... Помните, мы вместе строили аэросани. А потом... Ну, это я, Бережков, ваш ученик.
- А... Очень рад... (Это прозвучало крайне сухо.) Что вам угодно?
- Август Иванович, у меня есть одно изобретение. Я хотел бы, если позволите, показать его вам.
- Прошу извинить, но, к сожалению, не могу уделить времени на это.
Бережков наивно спросил:
- Почему?
- В свое время мы, кажется, раз навсегда установили, что ваши изобретения не по моей части.
- Нет, Август Иванович, теперь у меня совсем не то... Я сконструировал потрясающую...
Бережков потом вспомнил, что тут он самым жалким образом запнулся. От любимого словечка шибануло на версту хвастовством, а он намеревался быть смиренным и скромным. Но словечко сорвалось, натура взяла свое, и Бережков понесся, позабыв о благих намерениях:
- ...потрясающую вещь. Еще никто на земном шаре не придумал такой вещи... Это... Вы слушаете, Август Иванович?
- Да...
Покосившись на стекло будки, Бережков продолжал, понизив голос:
- Это двигатель совершенно нового типа. По телефону, как вы понимаете, я не могу распространяться об этом. Разрешите, Август Иванович, показать вам чертежи.
Опять наступило молчание. Потом Бережков услышал:
- Хорошо... Завтра в шесть часов вечера можете прийти ко мне домой.
И вот следующим вечером, очень волнуясь, он подходил к квартире профессора Шелеста. С собой он нес несколько свернутых в трубку чертежей свою конструкцию, пока существующую лишь на бумаге. Он терзался и верил. Терзался своим неприглядным видом и верил, не переставал верить ни на миг, что свернутые в трубку листы ватмана, которые он бережно держал, перевернут моторное дело во всем мире.
33
Повествуя о своей жизни, в которую, как становая жила, были вплетены всякие технические выдумки, всякие замыслы прирожденного конструктора-изобретателя, Бережков стремился изложить их так, чтобы они были совершенно понятными, кристаллически ясными, как он любил говорить.
По моей просьбе он без затруднения, буквально в минуту представил на бумаге проект необыкновенного двигателя, с которым шел когда-то к Шелесту.
- Представьте себе примус, - объяснял мне Бережков. - Самый обыкновенный примус. Вообразите далее, что мы заключили его пламя в горизонтальную трубу. Начнем затем продувать сквозь эту трубу воздух, создадим воздушный ток. Для этого установим на одном конце трубы нагнетающий вентилятор с небольшим моторчиком для запуска. Нагреваясь в пламени и увеличиваясь, следовательно, во много раз в объеме, воздух будет вылетать из противоположного отверстия вихрем колоссальной силы. Вас интересует: как же не допустить распространения нагретого воздуха и в обратном направлении? А мы изогнем горелку. Видите как? Теперь струя пламени под огромным давлением рвется к устью трубы. Вот мы и создали вихрь. Подставим под этот вихрь лопатки паровой турбины (разумеется, несколько видоизмененные). Затем мы с вами можем спокойно сесть и созерцать. Наша вещь сама будет крутиться, пока есть в бачке горючее.
Таков был этот простой и, как мыслилось Бережкову, гениальный двигатель, с которым он шел к Шелесту.
- Прошу вас, - сказал Август Иванович.
Отлично натертый паркет блестел в его большом кабинете. В этот день, как назло, стояла оттепель, а у Бережкова не было калош. В передней он долго шаркал о половик промокшими башмаками. Теперь, стоя в дверях кабинета, он отчетливо представил, как появятся на этом паркете сыроватые следы его ног, и густо покраснел.
Шелест сидел у письменного стола в кожаном кресле. Отвлекшись от работы, он не привстал навстречу своему гостю и холодно взирал на него. Однако когда он увидел внезапно вспыхнувшие щеки Бережкова, выражение серых строгих глаз переменилось. Там промелькнули юмористические искорки.
- Прошу вас, - мягче повторил Шелест.
Подойдя, Бережков сел и положил на письменный стол около себя трубку чертежей. От волнения он не мог начать разговора.
- Это и есть ваша потрясающая вещь?
- Да.
- Что же, посмотрим...
Бережков лихорадочно развязал веревочку и снял обертку из газеты. Шелест поднялся, взял чертежи и присел на край стола, закинув ногу за ногу, лицом к электрической люстре. Смугловатый профиль склонился над развернутым листом. Волосы, изрядно поседевшие, цвета серебра с чернью, еще ничуть не утратили живого, молодого блеска.
- Вы понимаете, Август Иванович, струя пламени... - стал объяснять Бережков.
- Понимаю. Все понимаю. Действительно необыкновенное открытие.
- Да? - воскликнул Бережков. Ему почудилась ирония в тоне Шелеста.
- Да. Доныне считалось, что газовые турбины неосуществимы из-за низкого коэффициента полезного действия. Но вы, очевидно, опровергли это заблуждение. Не вижу только ваших расчетов.
- Я... Я еще не сделал расчетов. Это только первая компоновка. Только идея. Вы видите, струя пламени под огромным давлением...
- Гм... Под огромным? А во что превратится тогда ваше горючее?
- Как то есть "во что"?
- Вы этого не знаете? В так называемую "жидкость Зеленского", лишенную способности гореть.
- Но... Но давление можно в таком случае...
- В таком случае, - жестко перебил Шелест, - разрешите мне познакомить вас с одним трудом.
У стен кабинета на массивных полках тесно стояли тысячи книг. Храня комплекты многих русских и иностранных технических журналов, Шелест сам на домашнем станке любовно их переплетал. Он быстро нашел и протянул Бережкову толстый том. Это было новое издание его, Шелеста, капитального курса "Двигатели внутреннего сгорания".
- Вы это читали?
Бережков неуверенно кивнул. В студенческие годы он слушал лекции Шелеста и легко схватывал предмет, легко сдавал экзамены, почти не заглядывая в учебники. А нового издания книги Шелеста он никогда не раскрывал.
- Вы найдете здесь, - безжалостно продолжал Шелест, - описание вашей поразительной идеи. И у нас, и в других странах она уже, к вашему сведению, исследована практически и теоретически. Так потрудитесь же, по крайней мере, сначала узнать все, что было сделано в этой области до вас. А пока... Пока вот вам мой совет: завяжите это опять вашей веревочкой и никогда никому больше не показывайте. Чем еще я могу быть вам полезен?
Бережков не ответил. Шелест вновь посмотрел на чертежи, потом на их незадачливого автора, уныло опустившего голову, и произнес:
- Сейчас у меня в институте свободно место младшего чертежника. Если хотите, я вас возьму на эту должность.
- Младшим чертежником?
- Да. Если угодно, я вам напишу записку, и можете завтра выходить на службу.
- На службу? - опять переспросил Бережков. - Нет, Август Иванович, никогда!
- Ничего иного я не могу вам, к сожалению, предложить.
- Благодарю вас.
Бережков свернул в трубку чертежи, мрачно поклонился и пошел к двери. На паркете он увидел уже подсохшие следы своих много раз заплатанных ботинок. У порога он остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141