Здесь поводом такого поворота («Все, хватит!») послужила какая-то статья в «Огоньке» против Лили Брик. А до этого за «нечто несусветное» принимали дело Синявского. А еще до этого с удовольствием «тешились байками» сотрудника ГПУ Осипа Брика о том, как пытают и расстреливают русских священников, — и это не только не было чем-то «несусветным» («Для нас тогда чекисты были — святые люди», — вспоминает Лиля в 60-е годы, и А.Ваксберг тает от умиления). Поглядеть со стороны — дикое несоответствие «преступлений и наказаний».
Читая сегодня подобные мемуары, а их много, видишь, что начиная с 60-х годов идет поиск любой зацепки, чтобы устроить антисоветскую истерику. При этом истерики и протесты поражают свой фальшью, фарсовым характером. В.Шкловский и М.Шатров подписывают письмо протеста в защиту Даниэля и Синявского — и тут же получают Государственную премию и ордена (уж не будем напоминать о том, что предписание провести суд над Синявским дал лично А.Н.Яковлев — «отец русской демократии»). О «протестах» Евтушенко и говорить нечего, их он предварительно согласовывал с Андроповым, получив от него, как и А.Д.Сахаров, прямой личный телефон и разрешение звонить в нужных случаях. Так что антисоветский поворот готовился спокойно и хладнокровно, в комфортабельных условиях.
А истоки возникшей в середине века ненависти к советскому строю в том, что СССР выстоял в войне и в нем вновь устроилась жизнь — не так, как было задумано. Это очень точно выразил Иосиф Бродский:
Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот,
Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот.
Там, грубо говоря, великий план запорот.
До нашего огорода ему, конечно, мало дела. Главное — «великий план запорот». Об этом плач еврокоммунистов и всех наших ципко и яковлевых: не то, не то построили! А кого же мы должны были слушать, кто «давал нам направление», кто нас вел? Тут уж не о русском мессианизме речь, а именно о еврейском:
Мы там, куда нас не просили,
Но темной ночью до зари
Мы пасынки слепой России
И мы ее поводыри.
У многих поводырей этот мотив окрашен горечью и пессимизмом, они так оправдывают свое «прощание с Россией»:
Провижу я награды и расправы,
Провижу призрак плахи и костра,
И мне претит сомнительное право
Играть в овечьем стаде роль козла.
В чем же наша вина? Когда охватываешь множество искренних упреков нашей «слепой России», то выходит, что ее вина в том, что она, несмотря на все усилия поводырей, и в облике СССР осталась самой собою, поводыри оказались ни с чем:
Мы дали вам Христа — себе в ущерб.
Мы дали Маркса вам — себе на горе.
И самое большое безобразие в том, что Россия вроде и не сопротивлялась, была овечьим стадом — а в сути своей не изменилась:
И та же пляска обагренных душ -
Юродивых, насильников, кликуш,
Святых чертей, пророков бесноватых,
Пустых колоссов, странников горбатых,
Уставивших глазницы в никуда…
Россия, долго ль будешь виновата?
Сегодня одно из главных обвинений — сохранение советской Россией ее тысячелетней «рабской души» («наркоз покорности царям и мавзолеям»). Самое ненавистное ее выражение — сталинизм, культ личности Сталина. Принять это за искренний источник ненависти невозможно — ведь первыми концептуальными творцами культа Сталина были в 1934-1935 гг. «поводыри» Исаак Бабель и Борис Пастернак.
Другое обвинение, еще более жесткое, «на крови», — ГУЛАГ, репрессии («А есть только в крике истошном — проклятья стране лагерей»). Но опять же, когда перечитаешь все мемуары и посвященные этой трагедии стихи, слышишь лейтмотив обиды: как же так, репрессии были поручены аграновым, уншлихтам и шварцманам, и они старались вовсю — но в результате под нож вместе с овцами пошли якиры, гамарники и сами же аграновы? Как это получилось? Что же это за овцы такие проклятые?
Был прав поэт: не взять умом,
Не заглянуть в глаза
Стране, помеченной клеймом,
И знать ее — нельзя.
Получается странная вещь: советская власть отменила черту оседлости и подняла в элиту массу евреев. Р.Рывкина так оценивает положение евреев в советский период: «Они активно использовали предоставленные им политические права и за годы советской власти, успешно интегрировавшись в социальную структуру советского общества, достигли многого». И в то же время отрицание советского строя в элитарных кругах еврейства распространилось широко.
Причем это отрицание гораздо глубже политического интереса, это отрицание советского человека. В книге «Русская идея и евреи» речь как раз идет о том, что этот человек вовсе не связан с политическим режимом, он в разных идеологических оболочках вырастает «из недр», это нечто большее, чем национальность. Говорится, что даже через десять лет перестройки, после развала СССР, «на физиономии советского человека мы обнаруживаем национал-патриотическое выражение. Оно, конечно, привычнее и кондовее, но речь идет… о восстановлении в новом качестве вида „хомо советикус“, сколько бы этот „хомо“ ни клял революцию, Ленина, большевиков и евреев».
То есть, этот особый биологический вид неисправим и заражает своим духом даже бедных Ясина и Чубайса. Ненависть к советскому человеку настолько слепа, что даже сегодня, через целую эпоху после уничтожения СССР, имея практически полноту власти в хозяйстве России, еврейские «магнаты» пытаются свалить вину за катастрофу реформы на «загадочную советскую душу». Банкир А.Смоленский дает такое объяснение: «Уже давно нет Советского Союза, нет у власти маразматических членов Политбюро, но их дело живет. Прежде всего жив большевизм, вернее — необольшевизм, с которым мы шли по жизни все минувшее десятилетие».
Этим, конечно, вонзают иглу и в сердце советского еврея, также принадлежащего к виду «хомо советикус». В антологии «Евреи и Россия» стихи в общем окрашены ностальгией по вечным атрибутам России, — березам, снегу, русской песне и водке — но ни одного доброго слова не сказано в адрес России советской. И в этом виден глубокий душевный надлом, потому что по множеству нюансов видно, что тоскуют евреи именно по советской русской песне и по советской водке.
Со стороны лидеров еврейства важным обвинением СССР в антисемитизме считается произошедший в 50-е годы разрыв с Израилем и идеологией сионизма. А до этого, как известно, СССР сыграл очень большую роль в создании государства Израиль и в оказании помощи сионистам. Вообще-то конфликт с сионизмом — конфликт на уровне идеологии или в крайнем случае политики — никак не может быть эквивалентом антисемитизма как противоречия гораздо более глубокого. Так что разрыв с Израилем не может служить доказательством «государственного антисемитизма» СССР и уж никак не может объяснить накал антисоветизма. Однако в связи с тем, что тема сионизма сегодня поднимается обеими сторонами в нынешнем конфликте, мы должны на нее отвлечься.
Сионистов обижают
27 декабря 1998 г. по НТВ выступил главный раввин Москвы и кое-кто еще из еврейской элиты. Они смеялись над тем ответом, который КПРФ дала на грозный запрос Министерства юстиции об отношении партии к «антисемитским высказываниям» некоторых ее членов. КПРФ ответила, что она «против антисемитизма и против сионизма». На телеэкране еврейские интеллектуалы имитировали иронию:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48