И., и особенно в его речах и пр., но совершенно ясно, что это есть самое новое, самое значительное в том, что дал ленинизм как теоретическая система в дальнейшем развитии марксизма. Конечно, было очень много сделано в области теоретического подбора по разрушительной линии, но в области созидательной было очень мало точек опоры в прежних формулировках Маркса. Здесь также нужно было строить заново, и поэтому мне кажется, что самое большое и самое великое, что внес в теоретическую и практическую сокровищницу марксизма тов. Ленин, можно формулировать таким образом: у Маркса была главным образом алгебра капиталистического развития и революционной практики, а у Ленина есть и эта алгебра, и алгебра новых явлений (разрушительного и положительного порядка) и их арифметика, т. е. расшифровка алгебраической формулы под более конкретным и под еще более практическим углом зрения.
4
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА У ЛЕНИНА
После этих общих замечаний я хотел бы остановить ваше внимание на целом ряде некоторых черт и черточек и теоретического и практического порядка, которые будут иллюстрировать вышеизложенные положения. Мне кажется, что то обстоятельство, что Ленину приходилось свои теоретические положения формулировать разбросанно, – это обстоятельство связано, конечно, с ярко выраженным преобладанием практики во всей деятельности Владимира Ильича, что, в свою очередь, связано с нашей эпохой, которая, по существу, есть эпоха действия. Действовать можно хорошо тогда, когда теория представляет в ваших руках некоторый инструмент, некоторое орудие, которым вы в совершенстве владеете, и когда теоретическая система, теоретическая доктрина не представляет из себя того, что тяготеет над вами и что вами владеет. В одной из речей – не помню в какой – я выразил это таким образом, что Владимир Ильич владел марксизмом, а не марксизм владел Владимиром Ильичом. Этим я хотел сказать, что одна из самых характерных черт у Владимира Ильича, одна из самых любопытных черт заключалась в осознании практического смысла каждого теоретического построения и любого теоретического положения. Очень часто мы между собой иногда даже подтрунивали над слишком практическим отношением Владимира Ильича к целому ряду теоретических вопросов; но, товарищи, теперь, когда мы уже много лет варились в революционном котле и когда мы очень многое успели увидеть и испытать, мне кажется, что это наше подтрунивание целиком должно быть обращено против нас самих. Ибо в нем ведь сказалось не что иное, как специфически интеллигентская узость, привычка «книжников», ограниченность узких специалистов: журналистов, литераторов или людей более или менее занимающихся теорией, как своей собственной профессией. Точно так же, как Владимир Ильич не любил всяких словесных выкрутасов и ученостей специфических, – что иногда нам тоже не совсем нравилось, а он над нами издевался, – точно так же он терпеть не мог ничего лишнего и чисто практически относился к теоретическим концепциям и доктринам. Имеют ли они какойнибудь иной смысл, кроме практического? С точки зрения марксизма ясно, что никакого другого смысла они не имеют. Но в силу того, что мы были до известной степени специалистами, это претило нашей душе, и в этом отношении Владимир Ильич уходил в будущее в гораздо большей степени, чем все мы, грешные, потому что для него было органически противно то, что для нас имело ведь еще притягательную силу. И вот, мне кажется, что это осознание, совершенно продуманное осознание служебной роли всяческих теоретических построений, как бы высоки они ни были, есть необычайно ценная и положительная черта ленинского марксизма.
С этим связана другая любопытная черта, которую без первой никогда нельзя было бы понять, это – черта, которую можно было бы назвать дефетишизированием, срыванием всяческой фетишистской оболочки с какого угодно положения, догмата и т. д. Мы очень часто поражались вначале, с какой необычайной смелостью Владимир Ильич ставил некоторые теоретические или практические проблемы. Вспомните такие этапы, как Брестский мир, когда Владимир Ильич ставил вопрос о том, что можно у любой иностранной державы брать оружие против другой; это возмущало нашу интернациональную совесть до глубины души, причем наш «интернационализм» покоился на теоретическом непонимании того, насколько изменилась вся конфигурация, когда мы взяли власть. Вспомните лозунг: «учитесь торговать!», который мозолил глаза многим и хорошим революционерам, который тоже имел теоретическую основу и был связан с целым рядом теоретических положений. На такую теоретическую смелость, прочно связанную с практикой, мог быть способен только такой человек, идеолог, теоретик и практик, который сам владел необычайно острым оружием марксизма, но в то же время никогда не понимал марксизма как застывшую догму, а как метод, как инструмент ориентации в определенной среде; – человек, который отлично понимал, что всякое новое внешнее соотношение обязательно должно иметь за собой иную реакцию поведения со стороны рабочей партии и со стороны рабочего класса. В самом деле, посмотрите, как формулировал Владимир Ильич это положение в общей форме. Я никоим образом не хотел бы утруждать вас цитатами и не принес с собой никаких выписок, и не работал даже над ними; но я вспоминаю целый ряд моментов и формулировок, которые давал Владимир Ильич. Одно из его самых общих тактических положений относительно ошибок гласит: «Очень большое количество ошибок заключается в том, что лозунги, мероприятия, которые были совершенно правильными в определенную историческую полосу и при определенном положении вещей, механически переносятся на иную историческую обстановку, на иное соотношение сил, на другое положение вещей.». Это одна из общих тактических формулировок. Рассмотрим идеологию наших противников. – Возьмем, напр., такой вопрос, как вопрос о демократии. И мы все были в определенный период «демократами», все мы требовали демократической республики и Учредительного собрания за несколько месяцев до того, как мы его разгоняли. Естественно. Но тем не менее только те могли перейти к другой ориентации, кто понимал относительную общественную роль этих лозунгов, кто понимал, что при капиталистическом режиме мы не можем выставить по отношению к капиталистам требования:
«закройте ваши капиталистические организации и дайте свободу нашим рабочим организациям!»; кто давал себе ясный отчет в том, что свобода для наших, рабочих, организаций неизбежно должна была принимать формулировку: «свобода для всех» – и что когда мы переходим в иную историческую полосу и ситуацию, то мы должны отказаться от этой формулировки. Кто не осмыслил этого, кто фетишизировал старое, тот не поспел за ходом вещей и стал по другую сторону баррикады. Это – один из маленьких примеров, но их число велико до бесконечности. Владимир Ильич в этом отличался совершенно изумительной смелостью.
Возьмем другой вопрос в его общей формулировке. Я говорил здесь относительно необходимого угла зрения эволюционности, после того как мы произвели революцию. Возьмите такие лозунги Владимира Ильича, как: «учитесь торговать», или: «один спец лучше стольких-то и стольких-то коммунистов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
4
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА У ЛЕНИНА
После этих общих замечаний я хотел бы остановить ваше внимание на целом ряде некоторых черт и черточек и теоретического и практического порядка, которые будут иллюстрировать вышеизложенные положения. Мне кажется, что то обстоятельство, что Ленину приходилось свои теоретические положения формулировать разбросанно, – это обстоятельство связано, конечно, с ярко выраженным преобладанием практики во всей деятельности Владимира Ильича, что, в свою очередь, связано с нашей эпохой, которая, по существу, есть эпоха действия. Действовать можно хорошо тогда, когда теория представляет в ваших руках некоторый инструмент, некоторое орудие, которым вы в совершенстве владеете, и когда теоретическая система, теоретическая доктрина не представляет из себя того, что тяготеет над вами и что вами владеет. В одной из речей – не помню в какой – я выразил это таким образом, что Владимир Ильич владел марксизмом, а не марксизм владел Владимиром Ильичом. Этим я хотел сказать, что одна из самых характерных черт у Владимира Ильича, одна из самых любопытных черт заключалась в осознании практического смысла каждого теоретического построения и любого теоретического положения. Очень часто мы между собой иногда даже подтрунивали над слишком практическим отношением Владимира Ильича к целому ряду теоретических вопросов; но, товарищи, теперь, когда мы уже много лет варились в революционном котле и когда мы очень многое успели увидеть и испытать, мне кажется, что это наше подтрунивание целиком должно быть обращено против нас самих. Ибо в нем ведь сказалось не что иное, как специфически интеллигентская узость, привычка «книжников», ограниченность узких специалистов: журналистов, литераторов или людей более или менее занимающихся теорией, как своей собственной профессией. Точно так же, как Владимир Ильич не любил всяких словесных выкрутасов и ученостей специфических, – что иногда нам тоже не совсем нравилось, а он над нами издевался, – точно так же он терпеть не мог ничего лишнего и чисто практически относился к теоретическим концепциям и доктринам. Имеют ли они какойнибудь иной смысл, кроме практического? С точки зрения марксизма ясно, что никакого другого смысла они не имеют. Но в силу того, что мы были до известной степени специалистами, это претило нашей душе, и в этом отношении Владимир Ильич уходил в будущее в гораздо большей степени, чем все мы, грешные, потому что для него было органически противно то, что для нас имело ведь еще притягательную силу. И вот, мне кажется, что это осознание, совершенно продуманное осознание служебной роли всяческих теоретических построений, как бы высоки они ни были, есть необычайно ценная и положительная черта ленинского марксизма.
С этим связана другая любопытная черта, которую без первой никогда нельзя было бы понять, это – черта, которую можно было бы назвать дефетишизированием, срыванием всяческой фетишистской оболочки с какого угодно положения, догмата и т. д. Мы очень часто поражались вначале, с какой необычайной смелостью Владимир Ильич ставил некоторые теоретические или практические проблемы. Вспомните такие этапы, как Брестский мир, когда Владимир Ильич ставил вопрос о том, что можно у любой иностранной державы брать оружие против другой; это возмущало нашу интернациональную совесть до глубины души, причем наш «интернационализм» покоился на теоретическом непонимании того, насколько изменилась вся конфигурация, когда мы взяли власть. Вспомните лозунг: «учитесь торговать!», который мозолил глаза многим и хорошим революционерам, который тоже имел теоретическую основу и был связан с целым рядом теоретических положений. На такую теоретическую смелость, прочно связанную с практикой, мог быть способен только такой человек, идеолог, теоретик и практик, который сам владел необычайно острым оружием марксизма, но в то же время никогда не понимал марксизма как застывшую догму, а как метод, как инструмент ориентации в определенной среде; – человек, который отлично понимал, что всякое новое внешнее соотношение обязательно должно иметь за собой иную реакцию поведения со стороны рабочей партии и со стороны рабочего класса. В самом деле, посмотрите, как формулировал Владимир Ильич это положение в общей форме. Я никоим образом не хотел бы утруждать вас цитатами и не принес с собой никаких выписок, и не работал даже над ними; но я вспоминаю целый ряд моментов и формулировок, которые давал Владимир Ильич. Одно из его самых общих тактических положений относительно ошибок гласит: «Очень большое количество ошибок заключается в том, что лозунги, мероприятия, которые были совершенно правильными в определенную историческую полосу и при определенном положении вещей, механически переносятся на иную историческую обстановку, на иное соотношение сил, на другое положение вещей.». Это одна из общих тактических формулировок. Рассмотрим идеологию наших противников. – Возьмем, напр., такой вопрос, как вопрос о демократии. И мы все были в определенный период «демократами», все мы требовали демократической республики и Учредительного собрания за несколько месяцев до того, как мы его разгоняли. Естественно. Но тем не менее только те могли перейти к другой ориентации, кто понимал относительную общественную роль этих лозунгов, кто понимал, что при капиталистическом режиме мы не можем выставить по отношению к капиталистам требования:
«закройте ваши капиталистические организации и дайте свободу нашим рабочим организациям!»; кто давал себе ясный отчет в том, что свобода для наших, рабочих, организаций неизбежно должна была принимать формулировку: «свобода для всех» – и что когда мы переходим в иную историческую полосу и ситуацию, то мы должны отказаться от этой формулировки. Кто не осмыслил этого, кто фетишизировал старое, тот не поспел за ходом вещей и стал по другую сторону баррикады. Это – один из маленьких примеров, но их число велико до бесконечности. Владимир Ильич в этом отличался совершенно изумительной смелостью.
Возьмем другой вопрос в его общей формулировке. Я говорил здесь относительно необходимого угла зрения эволюционности, после того как мы произвели революцию. Возьмите такие лозунги Владимира Ильича, как: «учитесь торговать», или: «один спец лучше стольких-то и стольких-то коммунистов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14