А когда с трибуны совещания я заявил, что Казахстан сдаст государству в будущем году 600 миллионов пудов зерна, зал недоверчиво загудел.
Как изменилось время! Попробуй-ка мы нынче получить с целины 500–600 миллионов пудов в год, казавшиеся тогда большим благом, это было бы воспринято как серьезное поражение. Получаем-то мы теперь в среднем около миллиарда пудов казахстанского хлеба в год!
В Японии, как рассказывает во «Фрегате „Паллада“ И. А. Гончаров, губернаторы когда-то головой отвечали за все происходившее на их землях – за тайфуны, ливни, землетрясения. Нашим головам вроде бы ничто не грозило, но после неудачно сложившегося 1955 года на душе оставалось ощущение тяжелой вины за то, в чем не был виноват. Не забыл я этого чувства. И сегодня, бывает, звоню в районы, терпящие стихийные бедствия, чтобы просто руководителей подбодрить. Как-то приглашали меня в Ульяновскую область: „Леонид Ильич, приезжайте, очень хороший хлеб!“ А вскоре задул суховей, и все там выгорело. Первый секретарь обкома был, понятно, смущен, расстроен, волновался. Разговор с ним был у меня по обыкновению ровным. Надо было договориться о необходимых мерах, поддержать товарищей. А в тот бедственный год нам, верившим до конца в успех, было порой трудно доказать свою правоту. Когда на одном из больших совещаний в присутствии Н. С. Хрущева я заявил, что целина еще себя покажет, он довольно круто оборвал:
– Из ваших обещаний пирогов не напечешь!
Но я имел все основания твердо возразить ему:
– И все же мы верим: скоро, очень скоро будет и на целине большой хлеб!
Мы упорно готовились к новой весне. Одно было спасение, одна надежда, одно лекарство – работать. Целинные посевы 1956 года должны были занять уже 27 миллионов гектаров, из них зерновые – 22 миллиона. И снова мне хотелось все увидеть, со всеми встретиться, всюду поспеть…
10
Ради роста производства зерна, мяса, овощей мы выделяем теперь огромные материальные и денежные ресурсы, о каких в те годы не могли и мечтать. Внедряем новейшую технику, перевооружаем сельское хозяйство, последовательно вводим специализацию и концентрацию производства, принимаем такие комплексные программы, как преображение исконных русских земель Нечерноземья – это сегодня наш передний край.
Однако вот о чем приходится постоянно напоминать:
«заднего края» в народном хозяйстве нет. Встречаются еще товарищи, которые готовы орудовать миллионами и миллиардами, а так называемые мелочи упускают из вида. Между тем одна из ключевых задач – это бережное, рациональное использование всего, чем мы располагаем, что произведено в стране. Расточительство недопустимо, и чем больше размах экономики, тем болезненнее сказывается такой нехозяйский подход.
Осознать это довелось еще на целине, и потому не хочу упустить те «мелочи», от которых очень многое зависит в жизни народа. Вот, скажем, совершая большую поездку по Северному Казахстану, приехал я в совхоз «Изобильный» Целиноградской области. Он находился я степной глубинке, на реке Селеты, в живописном, но тогда еще диком месте. Бывал там и раньше, в самом начале, видел первые девять палаток, а в этот приезд увидел уже целый поселок. Стояли многоквартирные жилые дома, столовая, магазин, баня, пекарня, мастерские, контора, гараж. Кроме того, и это было особенно важно, люди построили до восьми десятков индивидуальных домов. Значит, приехали сюда действительно навсегда.
Разговорился с ними, стал спрашивать, в чем нуждаются, как налаживается жизнь. И вот что услышал:
– Бочек нет. Огурцы солить не в чем.
– Поросенок нужен, а где купить?
– Телку хорошо бы завести…
Что тут скажешь, вопросы не пустые. Завозилось на целину много всего. Но вот, оказывается, нужны обязательно бочки. И живность нужна. Причем не только как хозяйственное подспорье. Еще в первый год видел новоселов, которые в одной руке несли чемодан, а в другой – корзинку со щенком или кошкой. В совхоз «Ярославский» приехал из Запорожья парень с петухом в клетке. «Для степи, – сказал мне, – лучший будильник!» Шутил, конечно, но на голой земле петух всех радовал. Приручали ребята даже сурков, степных птиц.
Можно было счесть это проявлением человеческих слабостей. Но жизнь научила меня понимать их, относиться к ним с уважением. Сам в детстве любил наблюдать, как парит над крышами голубиная стая. Конечно, главным на целине были для нас миллионы гектаров и миллиарды пудов, но надо было помочь людям обзавестись и личными огородами, скотом, птицей. Без этого и миллионы с миллиардами не очень бы вышли. Сельский житель без подворья – что дерево без корней. В те годы нам важно было с самого начала показать людям, что степи мы намерены обжить прочно, навсегда.
Размышляя об этом, я смотрел в поле и вдруг увидел еще одного новосела: по черной пашне, словно придирчивый агроном, вышагивал одинокий грач. А грач, известно, – птица полевая. Раз уж прилетел сюда, значит, намерен обосноваться в этих краях.
Помня о разговоре в «Изобильном», я поднял потом некоторые старые документы. Еще в 1934 году в Казкрайком была послана записка ЦК ВКП(б). В ней весьма широко и решительно ставился вопрос о развитии огородничества как в сельской местности, так и в промышленных районах. В записке, подробной до мелочей, предлагалось оказывать этому делу самую активную и всестороннюю помощь со стороны партийных, советских и государственных органов, а также руководителей колхозов, совхозов и кооперации. И огородничество вскоре развилось, приобрело надежную материальную основу. Но прошли годы, и оно вдруг стало хиреть, сократилось почти наполовину. А между тем картофеля, например, республика получала в два с половиной раза больше с индивидуальных огородов, чем из колхозов и совхозов.
Когда приходилось критиковать иных директоров за то, что они кормят людей одной лапшой да затирухой, то в ответ всегда слышались требования: нет фондов, дайте фонды! Слов нет, на ряд продуктов централизованные фонды надо иметь и для деревни, но какие фонды можно требовать на картошку, капусту, огурцы, арбузы? Все это прекрасно может расти в любом хозяйстве. То же самое можно сказать о яйцах и молоке. Крестьянин испокон веку имел своих кур, торговал яйцами в городе, почему же теперь он должен получать каждое яйцо по нарядам из Москвы?
То, о чем пишу, весьма актуально и поныне. Есть еще немало руководителей, которые только тем и живут, что надеются на всемогущие фонды, не задумываясь, а где ж их государству взять? В нашей стране надо использовать любую возможность, каждый клочок земли, чтобы всюду увеличивать производство сельскохозяйственных продуктов, иметь «приварок» к нашему общему столу. Бывает, едешь в поезде, а за окном нет-нет да мелькнут засоренные участки, которые вполне бы можно возделать, посеять травы, развести скот. Ведь все это поможет лучше обеспечить население за счет местных ресурсов, а не возить, например, помидоры, огурцы с юга, а яйца, творог, молоко за сотни километров.
Обо всем этом необходимо помнить партийным, советским, хозяйственным органам, руководителям промышленности. Они обязаны развивать вокруг больших и малых городов крепкие сельскохозяйственные базы, иметь специализированные комплексы и подсобные хозяйства, чтобы вдоволь иметь в магазинах картофеля, мяса, молока, зелени, фруктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Как изменилось время! Попробуй-ка мы нынче получить с целины 500–600 миллионов пудов в год, казавшиеся тогда большим благом, это было бы воспринято как серьезное поражение. Получаем-то мы теперь в среднем около миллиарда пудов казахстанского хлеба в год!
В Японии, как рассказывает во «Фрегате „Паллада“ И. А. Гончаров, губернаторы когда-то головой отвечали за все происходившее на их землях – за тайфуны, ливни, землетрясения. Нашим головам вроде бы ничто не грозило, но после неудачно сложившегося 1955 года на душе оставалось ощущение тяжелой вины за то, в чем не был виноват. Не забыл я этого чувства. И сегодня, бывает, звоню в районы, терпящие стихийные бедствия, чтобы просто руководителей подбодрить. Как-то приглашали меня в Ульяновскую область: „Леонид Ильич, приезжайте, очень хороший хлеб!“ А вскоре задул суховей, и все там выгорело. Первый секретарь обкома был, понятно, смущен, расстроен, волновался. Разговор с ним был у меня по обыкновению ровным. Надо было договориться о необходимых мерах, поддержать товарищей. А в тот бедственный год нам, верившим до конца в успех, было порой трудно доказать свою правоту. Когда на одном из больших совещаний в присутствии Н. С. Хрущева я заявил, что целина еще себя покажет, он довольно круто оборвал:
– Из ваших обещаний пирогов не напечешь!
Но я имел все основания твердо возразить ему:
– И все же мы верим: скоро, очень скоро будет и на целине большой хлеб!
Мы упорно готовились к новой весне. Одно было спасение, одна надежда, одно лекарство – работать. Целинные посевы 1956 года должны были занять уже 27 миллионов гектаров, из них зерновые – 22 миллиона. И снова мне хотелось все увидеть, со всеми встретиться, всюду поспеть…
10
Ради роста производства зерна, мяса, овощей мы выделяем теперь огромные материальные и денежные ресурсы, о каких в те годы не могли и мечтать. Внедряем новейшую технику, перевооружаем сельское хозяйство, последовательно вводим специализацию и концентрацию производства, принимаем такие комплексные программы, как преображение исконных русских земель Нечерноземья – это сегодня наш передний край.
Однако вот о чем приходится постоянно напоминать:
«заднего края» в народном хозяйстве нет. Встречаются еще товарищи, которые готовы орудовать миллионами и миллиардами, а так называемые мелочи упускают из вида. Между тем одна из ключевых задач – это бережное, рациональное использование всего, чем мы располагаем, что произведено в стране. Расточительство недопустимо, и чем больше размах экономики, тем болезненнее сказывается такой нехозяйский подход.
Осознать это довелось еще на целине, и потому не хочу упустить те «мелочи», от которых очень многое зависит в жизни народа. Вот, скажем, совершая большую поездку по Северному Казахстану, приехал я в совхоз «Изобильный» Целиноградской области. Он находился я степной глубинке, на реке Селеты, в живописном, но тогда еще диком месте. Бывал там и раньше, в самом начале, видел первые девять палаток, а в этот приезд увидел уже целый поселок. Стояли многоквартирные жилые дома, столовая, магазин, баня, пекарня, мастерские, контора, гараж. Кроме того, и это было особенно важно, люди построили до восьми десятков индивидуальных домов. Значит, приехали сюда действительно навсегда.
Разговорился с ними, стал спрашивать, в чем нуждаются, как налаживается жизнь. И вот что услышал:
– Бочек нет. Огурцы солить не в чем.
– Поросенок нужен, а где купить?
– Телку хорошо бы завести…
Что тут скажешь, вопросы не пустые. Завозилось на целину много всего. Но вот, оказывается, нужны обязательно бочки. И живность нужна. Причем не только как хозяйственное подспорье. Еще в первый год видел новоселов, которые в одной руке несли чемодан, а в другой – корзинку со щенком или кошкой. В совхоз «Ярославский» приехал из Запорожья парень с петухом в клетке. «Для степи, – сказал мне, – лучший будильник!» Шутил, конечно, но на голой земле петух всех радовал. Приручали ребята даже сурков, степных птиц.
Можно было счесть это проявлением человеческих слабостей. Но жизнь научила меня понимать их, относиться к ним с уважением. Сам в детстве любил наблюдать, как парит над крышами голубиная стая. Конечно, главным на целине были для нас миллионы гектаров и миллиарды пудов, но надо было помочь людям обзавестись и личными огородами, скотом, птицей. Без этого и миллионы с миллиардами не очень бы вышли. Сельский житель без подворья – что дерево без корней. В те годы нам важно было с самого начала показать людям, что степи мы намерены обжить прочно, навсегда.
Размышляя об этом, я смотрел в поле и вдруг увидел еще одного новосела: по черной пашне, словно придирчивый агроном, вышагивал одинокий грач. А грач, известно, – птица полевая. Раз уж прилетел сюда, значит, намерен обосноваться в этих краях.
Помня о разговоре в «Изобильном», я поднял потом некоторые старые документы. Еще в 1934 году в Казкрайком была послана записка ЦК ВКП(б). В ней весьма широко и решительно ставился вопрос о развитии огородничества как в сельской местности, так и в промышленных районах. В записке, подробной до мелочей, предлагалось оказывать этому делу самую активную и всестороннюю помощь со стороны партийных, советских и государственных органов, а также руководителей колхозов, совхозов и кооперации. И огородничество вскоре развилось, приобрело надежную материальную основу. Но прошли годы, и оно вдруг стало хиреть, сократилось почти наполовину. А между тем картофеля, например, республика получала в два с половиной раза больше с индивидуальных огородов, чем из колхозов и совхозов.
Когда приходилось критиковать иных директоров за то, что они кормят людей одной лапшой да затирухой, то в ответ всегда слышались требования: нет фондов, дайте фонды! Слов нет, на ряд продуктов централизованные фонды надо иметь и для деревни, но какие фонды можно требовать на картошку, капусту, огурцы, арбузы? Все это прекрасно может расти в любом хозяйстве. То же самое можно сказать о яйцах и молоке. Крестьянин испокон веку имел своих кур, торговал яйцами в городе, почему же теперь он должен получать каждое яйцо по нарядам из Москвы?
То, о чем пишу, весьма актуально и поныне. Есть еще немало руководителей, которые только тем и живут, что надеются на всемогущие фонды, не задумываясь, а где ж их государству взять? В нашей стране надо использовать любую возможность, каждый клочок земли, чтобы всюду увеличивать производство сельскохозяйственных продуктов, иметь «приварок» к нашему общему столу. Бывает, едешь в поезде, а за окном нет-нет да мелькнут засоренные участки, которые вполне бы можно возделать, посеять травы, развести скот. Ведь все это поможет лучше обеспечить население за счет местных ресурсов, а не возить, например, помидоры, огурцы с юга, а яйца, творог, молоко за сотни километров.
Обо всем этом необходимо помнить партийным, советским, хозяйственным органам, руководителям промышленности. Они обязаны развивать вокруг больших и малых городов крепкие сельскохозяйственные базы, иметь специализированные комплексы и подсобные хозяйства, чтобы вдоволь иметь в магазинах картофеля, мяса, молока, зелени, фруктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24