Нечто в лунном свете
Морган не писатель, он даже говорить-то связно по-английски не умеет.
Оттого-то меня поражает написанное им, хотя у всех остальных оно вызывает
смех.
Однажды вечером он был один, как вдруг им завладела неодолимая тяга к
сочинительству, и, тут же схватившись за ручку, он написал следующее:
Меня зовут Говард Филлипс. Я живу в городе Провиденсе, что в штате
Род-Айленд, на Колледж-стрит, в доме шестьдесят шесть. Двадцать четвертого
ноября 1927 года (а я понятия не имею, какой нынче год) я заснул, увидел сон
и с тех пор никак не могу проснуться.
Мой сон начался на сыром, заросшем тростником болоте, в северной части
которого к серому осеннему небу взмывал каменный утес, весь покрытый
лишайником. Подгоняемый непонятным любопытством, я поднялся на него там, где
он был расколот надвое, обратив внимание на множество страшных нор по обеим
сторонам расщелины, далеко уходящих в каменное нутро горы.
Кое-где в узком разломе я видел над входом нагромождение упавших сверху
камней, которое мешало заглянуть в возможно имевшийся там коридор. В одном
таком темном месте я ощутил непонятный приступ страха, словно некая
невидимая и бестелесная эманация, принадлежая каменной бездне, вытягивала из
меня душу, однако там была непроглядная темень и мне не удалось понять, что
меня напугало.
Наконец я поднялся на поросшую мхом площадку, освещенную неясным светом
луны, которая сменила угасшее солнце. Оглядевшись, я не увидел ни одного
живого существа, однако был уверен в чьем-то довольно странном шевелении
среди перешептывавшегося тростника на оставшемся далеко внизу гибельном
болоте, из которого я незадолго до этого вышел.
Пройдя еще немного, я набрел на проржавевшие трамвайные рельсы и
изъеденные червями столбы, которые еще удерживали наверху провисшие провода.
Я отправился вдоль трамвайного пути и вскоре увидел желтый вагон под номером
1852 обыкновенный двойной вагон выпуска 1900 1910 годов. Он стоял пустой, но
готовый к отправке, ибо был присоединен к проводам и удерживался на месте
тормозами, а под полом у него что-то гудело. Я влез в него и безнадежно
обыскал все в поисках выключателя, попутно обратив внимание на отсутствие
контролирующего рычага, что говорило о временном отсутствии водителя. Тогда
я сел на одну из стоявших поперек лавок и тотчас услыхал где-то слева шорох
травы, после чего увидел на фоне лунного неба черные силуэты двух мужчин.
Они были в форменных фуражках трамвайной компании, и мне не пришло в голову
усомниться, что это кондуктор и водитель. В это мгновение один из них со
свистом принюхался и, подняв голову, завыл на луну, а другой, опустившись на
четвереньки, побежал ко мне.
Я выскочил из вагона и мчался что было мочи, пока не выбился из сил...
А убежал я не потому, что кондуктор опустился на четвереньки, а потому что
увидел лицо водителя белый конус, прикрепленный к кроваво-красному щупальцу.
Я понимал, что это всего лишь сон, но, даже понимая это, чувствовал
себя нехорошо.
С той самой ночи я только и делаю, что молюсь о пробуждении... и
напрасно!
Так я стал жителем ужасного мира моего сна! Ночь сменилась утром, а я
все бродил по безлюдному болоту. Когда вновь наступила ночь, я все еще
бродил, мечтая о пробуждении. Один раз, раздвинув тростник, я увидел прямо
перед собой старинный трамвайный вагон... а рядом конусолицее существо,
задрав голову, странно выло в струящемся с неба лунном свете!
Каждый день одно и то же. А ночью я иду на то ужасное место. Я пытался
воспротивиться и не ходить, но все равно иду, ибо всегда просыпаюсь от
пугающего воя при луне и как сумасшедший бегу прочь.
Боже! Когда я проснусь?
Это написал Морган. Я бы пошел в дом шестьдесят шесть на Колледж-стрит
в Провиденсе, но боюсь того, что могу там увидеть.
Пер. Л. Володарской
(1934)
1
Морган не писатель, он даже говорить-то связно по-английски не умеет.
Оттого-то меня поражает написанное им, хотя у всех остальных оно вызывает
смех.
Однажды вечером он был один, как вдруг им завладела неодолимая тяга к
сочинительству, и, тут же схватившись за ручку, он написал следующее:
Меня зовут Говард Филлипс. Я живу в городе Провиденсе, что в штате
Род-Айленд, на Колледж-стрит, в доме шестьдесят шесть. Двадцать четвертого
ноября 1927 года (а я понятия не имею, какой нынче год) я заснул, увидел сон
и с тех пор никак не могу проснуться.
Мой сон начался на сыром, заросшем тростником болоте, в северной части
которого к серому осеннему небу взмывал каменный утес, весь покрытый
лишайником. Подгоняемый непонятным любопытством, я поднялся на него там, где
он был расколот надвое, обратив внимание на множество страшных нор по обеим
сторонам расщелины, далеко уходящих в каменное нутро горы.
Кое-где в узком разломе я видел над входом нагромождение упавших сверху
камней, которое мешало заглянуть в возможно имевшийся там коридор. В одном
таком темном месте я ощутил непонятный приступ страха, словно некая
невидимая и бестелесная эманация, принадлежая каменной бездне, вытягивала из
меня душу, однако там была непроглядная темень и мне не удалось понять, что
меня напугало.
Наконец я поднялся на поросшую мхом площадку, освещенную неясным светом
луны, которая сменила угасшее солнце. Оглядевшись, я не увидел ни одного
живого существа, однако был уверен в чьем-то довольно странном шевелении
среди перешептывавшегося тростника на оставшемся далеко внизу гибельном
болоте, из которого я незадолго до этого вышел.
Пройдя еще немного, я набрел на проржавевшие трамвайные рельсы и
изъеденные червями столбы, которые еще удерживали наверху провисшие провода.
Я отправился вдоль трамвайного пути и вскоре увидел желтый вагон под номером
1852 обыкновенный двойной вагон выпуска 1900 1910 годов. Он стоял пустой, но
готовый к отправке, ибо был присоединен к проводам и удерживался на месте
тормозами, а под полом у него что-то гудело. Я влез в него и безнадежно
обыскал все в поисках выключателя, попутно обратив внимание на отсутствие
контролирующего рычага, что говорило о временном отсутствии водителя. Тогда
я сел на одну из стоявших поперек лавок и тотчас услыхал где-то слева шорох
травы, после чего увидел на фоне лунного неба черные силуэты двух мужчин.
Они были в форменных фуражках трамвайной компании, и мне не пришло в голову
усомниться, что это кондуктор и водитель. В это мгновение один из них со
свистом принюхался и, подняв голову, завыл на луну, а другой, опустившись на
четвереньки, побежал ко мне.
Я выскочил из вагона и мчался что было мочи, пока не выбился из сил...
А убежал я не потому, что кондуктор опустился на четвереньки, а потому что
увидел лицо водителя белый конус, прикрепленный к кроваво-красному щупальцу.
Я понимал, что это всего лишь сон, но, даже понимая это, чувствовал
себя нехорошо.
С той самой ночи я только и делаю, что молюсь о пробуждении... и
напрасно!
Так я стал жителем ужасного мира моего сна! Ночь сменилась утром, а я
все бродил по безлюдному болоту. Когда вновь наступила ночь, я все еще
бродил, мечтая о пробуждении. Один раз, раздвинув тростник, я увидел прямо
перед собой старинный трамвайный вагон... а рядом конусолицее существо,
задрав голову, странно выло в струящемся с неба лунном свете!
Каждый день одно и то же. А ночью я иду на то ужасное место. Я пытался
воспротивиться и не ходить, но все равно иду, ибо всегда просыпаюсь от
пугающего воя при луне и как сумасшедший бегу прочь.
Боже! Когда я проснусь?
Это написал Морган. Я бы пошел в дом шестьдесят шесть на Колледж-стрит
в Провиденсе, но боюсь того, что могу там увидеть.
Пер. Л. Володарской
(1934)
1