Во время Праздника Урожая, ночью, Уилбур Уотли, проскакав сквозь
темноту на последней оставшейся у него лошади до Осборна, позвонил в
Эйлсбери и срочно вызвал доктора Хогтона. Доктор нашем Старика Уотли в очень
тяжелом состоянии: работа сердца и затрудненное дыхание указывали на то, что
конец близок. Бесформенная белесая дочь и бородатый внук стояли рядом с
кроватью, в то время как из пространства над их головами доносились
беспокойные звуки, похожие на ритмичный шум набегающих на берег волн.
Доктора, однако, более всего тревожило щебетание ночных птиц за окнами:
казалось, что целый легион козодоев выкрикивал свои нескончаемые послания,
дьявольски совпадающие с тяжелым неровным дыханием умирающего человека. Все
это было так же жутко и неестественно, как и все в этой местности, куда
доктор Хогтон поехал неохотно, только отозвавшись на срочный вызов.
Около часа ночи Старик Уотли пришел в сознание, прервал свое хриплое
дыхание и сказал, обращаясь к внуку: "Больше пространства, Вилли, больше
пространства и, поскорее. Ты растешь, а оно растет быстрее. Скоро оно уже
сможет тебе служить, мальчик. Открой ворота для Йог-Сотхотха при помощи того
долгого песнопения, которое ты найдешь на странице 751 полного издания, а
затем подожги тюрьму при помощи спичек. Огонь с земли не сможет зажечь ее".
Он был явно не в своем уме. После паузы, во время которой стая козодоев
за окном приспосабливала свои крики к изменившемуся дыханию старика, а
издалека слышались пока слабо различимые шумы с холмов, он добавил еще
несколько фраз: "Корми его регулярно, Вилли, и следи за количеством, но не
позволяй расти слишком быстро, а то места не хватит и оно может сломать
помещение или выберется наружу прежде, чем ты откроешься перед
Йог-Сотхотхом, а тогда всему конец, все пойдет прахом. Только те, что по ту
сторону, могут заставить его плодиться и действовать... Только они, старые,
как захотят вернуться..."
Но тут речь его вновь сменилась лихорадочными глотками воздуха, и
Лавиния закричала, услышав, как козодои сменили свою песню. Так продолжалось
больше часа, когда наконец раздался финальный горловой хрип. Доктор Хогтон
опустил сморщенные веки на остекленевшие серые глаза, и тут шум и крики птиц
неожиданно прекратились. Наступила тишина. Лавиния всхлипнула, а Уилбур
хмыкнул, услышав отдаленные раскаты грома с холмов.
"Им не удалось заполучить его" - пробурчал он густым низким голосом.
Уилбур к тому времени стал ученым весьма обширной эрудиции в своей области и
был известен своей перепиской со многими библиотеками в самых разных
городах, где хранились редкие и запрещенные древние книги. В Данвиче его все
больше и больше ненавидели и боялись из-за странных исчезновений некоторых
молодых людей, после которых подозрение как-то само собой падало на его
дверь; однако, он всегда был в состоянии приостановить расследование при
помощи страха или используя все те же запасы старинного золота, которые, как
и при жизни его деда, шли на регулярную и все возраставшую закупку скота.
Теперь он уже был во всех отношениях зрелым человеком, и рост его, достигший
среднего для взрослого мужчины уровня, начал постепенно переходить этот
предел. В 1925 году, когда один из его корреспондентов из Университета
Мискатоника заглянул к нему, а затем бледный и озадаченный удалился, в нем
было шесть и три четверти фута.
Все эти годы Уилбур с растущим презрением относился к своей матери,
альбиноске, полукалеке, и в конце концов запретил ей сопровождать его в
восхождении на вершины в канун мая и на праздник Хеллоуин, а в 1926 году
несчастное создание как-то пожаловалось Мэми Бишоп, что боится своего сына:
"К сожалению, я не могу сказать тебе, Мэми, всего, что знаю о нем, -
говорила Лавиния, - а теперь уж и сама не знаю всего. Уповаю на Господа,
потому что не знаю, ни чего хочет мой сын, ни чем он занимается".
В тот раз, во время праздника Хеллоуин, грохот с вершин был сильнее
обычного, однако внимание людей привлек скорее ритмичный крик множества
козодоев, которые собрались, по-видимому, у неосвещенного дома Уотли. После
полуночи вопли их достигли дьявольского апофеоза, наполнив собой все
окрестности, и только к рассвету они наконец угомонились. Затем они снялись
и улетели на юг, где пробыли на месяц дольше, чем обычно. Никто из местных
жителей не умер в эту ночь но бедная Лавиния Уотли, искалеченная альбиноска,
больше не появлялась.
Летом 1927 Уилбур отремонтировал два сарая на хозяйственном дворе и
принялся перетаскивать туда свои книги и прочие пожитки. Вскоре после этого
Эрл Сойер сообщил любопытным у Осборна, что в доме Уотли вновь начались
плотницкие работы. Уилбур закрыл окна и двери нижнего этажа, и, похоже,
разбирает все перекрытия, как они с дедом сделали четыре года назад на
втором этаже. Теперь он живет в одном из сараев и, по мнению Сойера, стал
робким и озабоченным. Люди предполагали, что ему кое-что известно по поводу
исчезновения матери, и теперь уже очень немногие решались появляться
поблизости от его дома. Рост Уилбура, кстати, достиг уже семи футов и, по
всем признакам, прекращаться не собирался.
V
В следующую зиму произошла еще одно странное событытие, а именно -
первое путешествие Уилбура за пределы Данвича. Переписка с библиотекой
Уайденер в Гарварде, Национальной Библиотекой в Париже, Британским Музеем,
Университетом Буэнос-Айреса и библиотекой Университета Мискатоник в Эркхаме,
видимо, уже не могла обеспечить его всеми книгами, которые были ему нужны;
поэтому в конце концов он отправился за книгами лично, в поношенной одежде,
неопрятный, заросший бородой, со странным выговором; отправился, чтобы
свериться с оригиналом в Мискатонике, ближайшем к нему источнике необходимой
литературы. Купив дешевый чемодан в лавке Осборна, он, к тому времени
достигший почти восьми футов роста, похожий на черную, звероподобную
горгулью, прибыл в Эркхам. Появился он там, чтобы получить хранившийся в -
библиотеке колледжа под замком ужасный том - "Некрономикон" безумного араба
Абдула Альхазреда в латинском переводе Олауса Вормиуса, изданный в
семнадцатом столетии в Испании. Он никогда не был в этом городе, но без
труда нашел университетский двор, куда проследовал, миновав огромного
сторожевого пса с белыми клыками; тот невероятно громко лаял на Уилбура,
яростно пытаясь сорваться с крепкой цепи.
Уилбур захватил с собой бесценный, но неважно сохранившийся экземпляр
английской версии интересующей его книги, выполненный доктором Ди, который
он получил от деда. Когда ему дали возможность ознакомиться с латинским
экземпляром, он сразу же стал сравнивать два текста с целью найти
определенный фрагмент, который должен был быть на 751 странице его
собственной поврежденной книги. Это он вынужден был объяснить библиотекарю
- тому же эрудиту Генри Эрмитэйджу (члену- корреспонденту Академии
Мискатоника, доктору философии Принстона, доктору Литературы Джона
Хопкинса), который как-то раз был у них на ферме и теперь забросал его
вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15