До аэродрома осталось три минуты лета. Увеличиваем интервалы и дистанции. Вот в треугольнике дорог появилась небольшая площадка. По бокам она изрыта воронками, в центре - неровности.
Говорю Денисову:
- Я сажусь первым. Ожидайте команду на посадку,
На пробеге мой самолет сильно подбрасывало. Я несколько раз прорулил по летному полю. Выбрал наиболее подходящую полосу, на которой меньше неровностей, затем дал указание экипажам, как действовать во время приземления и пробега.
Вслед за группой майора Г. М. Денисова произвели посадку и остальные 100 самолетов дивизии.
Вскоре начали готовиться к пробным полетам с полной бомбовой нагрузкой. В плановую таблицу включили самых опытных летчиков. В первые же два-три дня после перебазирования в Заалау мы подобрали наиболее подготовленные экипажи, которым разрешалось летать с этого аэродрома,
К моменту перебазирования сменилось командование частей. Подполковника КП Заклепу назначили с повышением, его заменил летчик этого же полка Герой Советского Союза майор И. А. Мусненко. Подполковника В. Г. Болотова откомандировали на учебу в академию.
Вместо него назначили подполковника А. П. Карпова. Н. В. Банков передал полк Герою Советского Союза майору Д. И. Помукчинскому. Это были молодые способные организаторы, пользовавшиеся авторитетом у личного состава.
Штаб дивизии дал указание командирам полков произвести воздушную разведку местности, определить рельеф, наличие дорог и их направление. Сам я тоже изучил район предстоящих боевых действий. Слева и справа от Немана простиралась низменность, на большом пространстве залитая водой (особенно в районе впадения реки в Балтийское море). Обычно после разливов и больших дождей немцы откачивали воду в Неман, осушали пойму для пастбищ. Южнее виднелись дамбы, засаженные вековыми вязами. Вдоль шоссейных и грунтовых дорог тянулись сплошные аллеи, которые служили хорошим ориентиром.
Восточная Пруссия - гнездо германского милитаризма - была сильно укреплена оборонительными сооружениями, сплошь опутана колючей проволокой, изрезана противотанковыми рвами, насыщена долговременными огневыми точками, артиллерией разных калибров и другими средствами. Немецкое командование считало восточно-прусские рубежи неприступными.
12 января 1945 года войска 1-го Украинского фронта начали наступление. Через два дня на оборону противника двинулись соединения 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а 15 января пошли вперед воины 4-го Украинского фронта.
Авиация 3-й воздушной армии поддерживала наступление войск 3-го Белорусского фронта. Штурмовики вели активную боевую работу. Они летали на воздушную разведку войск противника по всему Земландскому полуострову, отыскивали и атаковали гитлеровские суда в Балтийском море, фотографировали боевые порядки и цели врага.
В ходе наступления наши войска овладели значительной частью Земландского полуострова, обошли Кенигсберг с севера, северо-запада и юго-запада. Нашу дивизию решили подтянуть ближе к линии фронта, и мы перелетели на аэродром, находившийся рядом с Кенигсбергом.
Когда все летчики произвели посадку, гвардии полковник И. Т. Калугин, снимая шлем, сказал:
- Ну и благодать! Давно не летал с такого аэродрома.
- Аэродром-то хороший, Иван Трофимович, только находится он на удалении пушечного выстрела от противника, - заметил я.
К нам подошли инженеры Титов и Баранюк. Мы посоветовали им заблаговременно побеспокоиться о сооружении укрытий для технического состава: до вражеских позиций было не более десяти километров.
Все экипажи хлопотали возле своих машин. Механики и техники осматривали самолеты, летчики и стрелки помогали им. У штурмовиков М. Саломатина и В. Стригунова собралась почти вся эскадрилья. Их машины получили повреждения, и товарищи помогали производить ремонт.
Начальник политотдела и я подошли к летчикам. В это время над нами пронеслось звено "яков", Ведущий качнул крыльями, приветствуя нас.
- Завидуют, наверное, нам ребята, - проговорил майор Денисов. - На каком аэродроме мы приземлились!
- Да, с такого свободно можно взлететь с дополнительной бомбовой нагрузкой, - добавил Арефьев.
Молчавший до этого замполит полка майор Митяев протянул мне листок из полевой книжки:
- Подсчитано, товарищ генерал, что при взлете с бетонированной полосы штурмовик может взять бомбовый груз почти в два раза больше, чем с грунта.
- Почему почти? - спросил Герой Советского Союза Б. Падалко. - Радиус действия по целям не превышает двадцати - тридцати километров. Значит, можно сократить заправку горючим. Вот и получается, что полезная нагрузка штурмовика увеличится вдвое.
- Кстати, как дела обстоят с маршрутами? - обратился полковник Калугин к штурману полка Папсуеву,
- Проложены по всем направлениям Земландского полуострова, - ответил майор. - Уточнены также варианты действий по кораблям в Балтийском море.
- Опять по кораблям? - удивился капитан С. Ковальчик.
- Да, - ответил вместо штурмана инспектор по технике пилотирования дивизии майор Лабзуков. - Опять по кораблям, хотя это очень трудная и опасная работа. Вражеские суда хорошо оснащены средствами противовоздушной обороны.
- Можно понять беспокойство капитана Ковальчика, - проговорил командир полка Д. И. Помукчинский,- К нему в эскадрилью прибыло молодое пополнение, которое еще недостаточно хорошо освоило полеты по приборам.
- Тем не менее летать над морем придется, - продолжал штурман полка. Посмотрите на расположение войск противника. - Он достал из планшета карту. Единственный путь отступления для них - через канал в Балтийское море.
Мы рассматривали карту- обозначенные пунктирными линиями маршруты полетов штурмовиков уходили в море.
- Все летчики и воздушные стрелки умеют плавать? - спросил полковник Калугин у командиров эскадрилий.
- Вероятно, не все. Я, например, не умею, - ответил Станислав Ковальчик.
- Ничего, - подбодрил капитана штурман дивизии майор Петров. - Завтра всем экипажам выдадут спасательные жилеты.
Побеседовав еще несколько минут, мы с начальником политотдела отправились на командный пункт. Только успели подняться на второй этаж, как от разрыва артиллерийских снарядов со звоном посыпались стекла.
- Всем встать у простенков! - приказал я офицерам, но в грохоте разрывов почти не услышал самого себя.
Обстрел не прекращался. Приказав командиру эскадрильи Иносаридзе поднять самолеты в воздух, чтобы подавить вражескую артиллерию, я возвратился к стартовой радиостанции. Один из снарядов попал в самолет, и техники, выскочив из укрытия, начали тушить пожар. Действовали они собранно, хладнокровно.
Инженеры Титов и Каракчиев, пригнувшись, спешили к связному По-2. Рядом с ними разорвался снаряд. Как подкошенный, упал Каракчиев, его спутник неестественно присел. Потом В. Е. Титов выпрямился и стал помогать подбежавшим санитарам укладывать на носилки инженера 826-го полка Каракчиева.
Загорелся По-2. Группа авиаторов бросилась к нему с огнетушителями. И вдруг взорвался бензобак. Брызнул огненный поток. Машину спасти уже было нельзя.
Над головой опять зловещий гул летящих снарядов. И снова грохот разрывов. Я не слышу, что мне кричит В. Е. Титов, вижу лишь его жесты. Подойдя к нему, увидел, что из пробитых голенищ его сапог струится кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41