Продвиньте вперед стрелковые дивизии, а от Голубинцева прикройтесь заслоном из войсковой конницы.
Но Клюев стоял на своем. Больше того, раздраженный моим упорством, он стал угрожать мне ревтрибуналом за невыполнение его приказа.
- Хорошо. Я выполню ваш приказ. Но считаю прекращение преследования корпусов Врангеля грубой ошибкой. Я не пойму, почему стрелковые дивизии топчутся на месте, когда перед ними нет серьезного противника.
- Так вот, Семен Михайлович, - сказал Клюев, - разгромите конницу Голубинцева и тогда тяните за собой стрелковые части.
- Да что же, их за уши тянуть, что ли? - не вытерпел я. - Когда прикажете выступать на Даниловку?
- Чем быстрее, тем лучше.
На этом мой разговор с Клюевым закончился. Мне пришлось потом не раз пожалеть, что я начал его: если бы связь с Лебяжьим не работала, могло быть иначе - Конный корпус занял бы Царицын, а это означало бы охват правого крыла войск Деникина. И если учесть, что к этому времени была создана Особая группа войск Южного фронта, усиленная частями Красной Армии, прибывшими с Восточного фронта, то станет понятным, какую угрозу для белых таило в себе энергичное наступление 10-й армии на Царицын. Это неизбежно вынудило бы Деникина снять часть своих сил, действующих на Украине и в центре - в направлении Курска, Воронежа, чтобы укрепить свое положение в районе Царицына, и не допустить выхода советских войск в Донскую область, то есть на тылы белых.
Но этого не произошло. Пассивность 10-й армии позволила Кавказской армии Врангеля оправиться от поражения.
20 августа утром корпус, выполняя приказ командарма, начал движение из Лебяжьего через Котово на станицу Островскую, чтобы перехватить в этом районе конницу Голубинцева.
Между Котово и Островской была захвачена в плен конная группа противника. Пленные офицеры показали, что поражение, понесенное корпусами Покровского, Шатилова и Улагая, сильно потрясло штаб генерала Алексеева. Чтобы спасти эти корпуса от полного разгрома, генерал Алексеев приказал Голубинцеву быстро выдвинуться в район Даниловки и оттянуть на себя Конный корпус.
Пленные показали также, что их задачей было отвлечь на себя внимание частей Конного корпуса, а в случае необходимости, не ввязываясь в затяжной бой, уходить от преследования в район Даниловки, где корпус генерала Сутулова, в подчинение которого входила и конница генерала Голубинцева, готовится к обороне.
25 августа части нашего корпуса подошли к станице Островской. Однако в Островской белых не оказалось. Мы тут же приняли решение - 4-й дивизии переправиться на правый берег Медведицы и атаковать противника в Даниловке с севера во фланг и тыл. 6-й дивизии и бригаде Курышко было приказано продвигаться на Даниловку по левобережью.
Утром 26 августа, находясь в 4-й дивизии, я к полудню подъехал к Даниловке. С опушки леса мы с Городовиковым увидели тысячи белоказаков, рывших окопы. Многие работавшие были раздеты по пояс.
Прикрываясь лесом, артиллерия корпуса заняла огневые позиции и открыла ураганный огонь по противнику. Я приказал Городовикову развернуть дивизию и атаковать белогвардейцев. Волна атакующих полков захлестнула казаков, и они не смогли оказать серьезного сопротивления. В Даниловке был захвачен штаб Сутулова, а сам он зарублен в бою.
В штабе Сутулова оказался один бывший красный командир, попавший по ранению в плен к белым и работавший у них связистом. Он подтвердил, что Сутулову приказано было отвлечь наш корпус от действий против группы Врангеля, и показал мне телеграфную ленту - донесение Сутулова Алексееву о том, что задача по отвлечению корпуса Буденного им, Сутуловым, выполнена.
В Даниловке 4-я дивизия задержалась ненадолго и только потому, что были захвачены походные кухни противника с готовым обедом. Дивизия вела непрерывные бои, и бойцы несколько дней не получали горячей пищи. Поэтому по просьбе начдива и командиров полков я разрешил дивизии пообедать из захваченных у противника кухонь. Тем временем покормили и лошадей.
После небольшого привала 4-я дивизия переправилась через Медведицу по мосту в районе Даниловки и нанесла удар в тыл коннице генерала Голубинцева, вступившей в бой с 6-й кавалерийской дивизией. В первые же минуты, как только началась атака 4-й дивизии с тыла, 6-я дивизия в свою очередь перешла в атаку с фронта. Стиснутые с двух сторон белогвардейцы беспорядочно побежали на юг.
Конный корпус двинулся в направлении Михайловки, в которой, по данным разведки, располагался штаб генерала Алексеева. К сожалению, штаба Алексеева в Михайловке не оказалось, но там мы захватили три бронепоезда. Это любопытный эпизод.
4-я дивизия, двигающаяся в голове колонны корпуса, неожиданно оказалась вблизи всех трех бронепоездов. Они сначала молчали, а затем открыли ураганный огонь. Отходить было поздно - огонь бронепоездов в случае отхода дивизии нанес бы ей тяжелые потери, тем более, что и бронепоезда не могли отойти, так как наш артиллерийский дивизион разрушил железную дорогу спереди и позади них. На помощь бронепоездам пыталась прорваться группа конницы белых, но командир батареи Мирошниченко разогнал ее стрельбой на шрапнель.
4-й дивизии, неожиданно попавшей под огонь этих застрявших в одиночестве бронепоездов, не. оставалось ничего больше, как стремительно проскочить к ним. Я подал команду в атаку и устремился вперед. Со мной рядом скакали Городовиков и командир 19-го полка Стрепухов. Но удивительно: пулеметы бронепоездов захлебывались от непрерывной стрельбы, а дивизия потерь не несла, только под Стрепуховым упал убитый конь. Вдруг пулеметы стали затихать и внутри одного, а потом и других бронепоездов вспыхнула какая-то беспорядочная стрельба. Вскоре и она затихла.
Оказалось, что все три бронепоезда были захвачены противником в Царицыне. Белые решили использовать их вместе с пленными экипажами. Вот экипажи и воспользовались случаем, чтобы уйти из плена.
- Когда офицеры приказали стрелять, мы ударили выше ваших голов, а потом, когда офицеры поняли это - мы их перебили, - рассказывали пулеметчики и артиллеристы, вылезшие из бронепоездов.
2
Продолжая движение на юг, вниз по течению Медведицы, корпус подошел передовыми частями к станице Усть-Медведицкой (Серафимович) на Дону и установил связь с 23-й стрелковой дивизией 9-й армии, расположенной в станице Глазуновской. Таким образом, разрыв, продолжительное время существовавший между 9-й и 10-й армиями, был ликвидирован.
Штаб Конного корпуса расположился в хуторе Кепинском. Тут я получил через штаб 10-й армии письмо от К. Е. Ворошилова, находившегося на Украине. Из письма Климента Ефремовича я впервые узнал о рейде корпуса Мамонтова по глубоким тылам наших армий.
Климент Ефремович писал, что рейд Мамонтова очень опасен для нас и что, по его мнению, для борьбы с Мамонтовым должен быть использован Конный корпус как самое мощное соединение красной кавалерии. "Найти Мамонтова, разгромить его - вот, по моему мнению, ваша первостепенная, а для республики необходимая задача", - заключал он свое письмо.
К этому времени, по данным разведки корпуса и по информации, полученной мною от начальника 23-й стрелковой дивизии Голикова, противник занимал перед нами фронт по правому берегу Дона от станицы Клетской до станицы Усть-Хоперской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Но Клюев стоял на своем. Больше того, раздраженный моим упорством, он стал угрожать мне ревтрибуналом за невыполнение его приказа.
- Хорошо. Я выполню ваш приказ. Но считаю прекращение преследования корпусов Врангеля грубой ошибкой. Я не пойму, почему стрелковые дивизии топчутся на месте, когда перед ними нет серьезного противника.
- Так вот, Семен Михайлович, - сказал Клюев, - разгромите конницу Голубинцева и тогда тяните за собой стрелковые части.
- Да что же, их за уши тянуть, что ли? - не вытерпел я. - Когда прикажете выступать на Даниловку?
- Чем быстрее, тем лучше.
На этом мой разговор с Клюевым закончился. Мне пришлось потом не раз пожалеть, что я начал его: если бы связь с Лебяжьим не работала, могло быть иначе - Конный корпус занял бы Царицын, а это означало бы охват правого крыла войск Деникина. И если учесть, что к этому времени была создана Особая группа войск Южного фронта, усиленная частями Красной Армии, прибывшими с Восточного фронта, то станет понятным, какую угрозу для белых таило в себе энергичное наступление 10-й армии на Царицын. Это неизбежно вынудило бы Деникина снять часть своих сил, действующих на Украине и в центре - в направлении Курска, Воронежа, чтобы укрепить свое положение в районе Царицына, и не допустить выхода советских войск в Донскую область, то есть на тылы белых.
Но этого не произошло. Пассивность 10-й армии позволила Кавказской армии Врангеля оправиться от поражения.
20 августа утром корпус, выполняя приказ командарма, начал движение из Лебяжьего через Котово на станицу Островскую, чтобы перехватить в этом районе конницу Голубинцева.
Между Котово и Островской была захвачена в плен конная группа противника. Пленные офицеры показали, что поражение, понесенное корпусами Покровского, Шатилова и Улагая, сильно потрясло штаб генерала Алексеева. Чтобы спасти эти корпуса от полного разгрома, генерал Алексеев приказал Голубинцеву быстро выдвинуться в район Даниловки и оттянуть на себя Конный корпус.
Пленные показали также, что их задачей было отвлечь на себя внимание частей Конного корпуса, а в случае необходимости, не ввязываясь в затяжной бой, уходить от преследования в район Даниловки, где корпус генерала Сутулова, в подчинение которого входила и конница генерала Голубинцева, готовится к обороне.
25 августа части нашего корпуса подошли к станице Островской. Однако в Островской белых не оказалось. Мы тут же приняли решение - 4-й дивизии переправиться на правый берег Медведицы и атаковать противника в Даниловке с севера во фланг и тыл. 6-й дивизии и бригаде Курышко было приказано продвигаться на Даниловку по левобережью.
Утром 26 августа, находясь в 4-й дивизии, я к полудню подъехал к Даниловке. С опушки леса мы с Городовиковым увидели тысячи белоказаков, рывших окопы. Многие работавшие были раздеты по пояс.
Прикрываясь лесом, артиллерия корпуса заняла огневые позиции и открыла ураганный огонь по противнику. Я приказал Городовикову развернуть дивизию и атаковать белогвардейцев. Волна атакующих полков захлестнула казаков, и они не смогли оказать серьезного сопротивления. В Даниловке был захвачен штаб Сутулова, а сам он зарублен в бою.
В штабе Сутулова оказался один бывший красный командир, попавший по ранению в плен к белым и работавший у них связистом. Он подтвердил, что Сутулову приказано было отвлечь наш корпус от действий против группы Врангеля, и показал мне телеграфную ленту - донесение Сутулова Алексееву о том, что задача по отвлечению корпуса Буденного им, Сутуловым, выполнена.
В Даниловке 4-я дивизия задержалась ненадолго и только потому, что были захвачены походные кухни противника с готовым обедом. Дивизия вела непрерывные бои, и бойцы несколько дней не получали горячей пищи. Поэтому по просьбе начдива и командиров полков я разрешил дивизии пообедать из захваченных у противника кухонь. Тем временем покормили и лошадей.
После небольшого привала 4-я дивизия переправилась через Медведицу по мосту в районе Даниловки и нанесла удар в тыл коннице генерала Голубинцева, вступившей в бой с 6-й кавалерийской дивизией. В первые же минуты, как только началась атака 4-й дивизии с тыла, 6-я дивизия в свою очередь перешла в атаку с фронта. Стиснутые с двух сторон белогвардейцы беспорядочно побежали на юг.
Конный корпус двинулся в направлении Михайловки, в которой, по данным разведки, располагался штаб генерала Алексеева. К сожалению, штаба Алексеева в Михайловке не оказалось, но там мы захватили три бронепоезда. Это любопытный эпизод.
4-я дивизия, двигающаяся в голове колонны корпуса, неожиданно оказалась вблизи всех трех бронепоездов. Они сначала молчали, а затем открыли ураганный огонь. Отходить было поздно - огонь бронепоездов в случае отхода дивизии нанес бы ей тяжелые потери, тем более, что и бронепоезда не могли отойти, так как наш артиллерийский дивизион разрушил железную дорогу спереди и позади них. На помощь бронепоездам пыталась прорваться группа конницы белых, но командир батареи Мирошниченко разогнал ее стрельбой на шрапнель.
4-й дивизии, неожиданно попавшей под огонь этих застрявших в одиночестве бронепоездов, не. оставалось ничего больше, как стремительно проскочить к ним. Я подал команду в атаку и устремился вперед. Со мной рядом скакали Городовиков и командир 19-го полка Стрепухов. Но удивительно: пулеметы бронепоездов захлебывались от непрерывной стрельбы, а дивизия потерь не несла, только под Стрепуховым упал убитый конь. Вдруг пулеметы стали затихать и внутри одного, а потом и других бронепоездов вспыхнула какая-то беспорядочная стрельба. Вскоре и она затихла.
Оказалось, что все три бронепоезда были захвачены противником в Царицыне. Белые решили использовать их вместе с пленными экипажами. Вот экипажи и воспользовались случаем, чтобы уйти из плена.
- Когда офицеры приказали стрелять, мы ударили выше ваших голов, а потом, когда офицеры поняли это - мы их перебили, - рассказывали пулеметчики и артиллеристы, вылезшие из бронепоездов.
2
Продолжая движение на юг, вниз по течению Медведицы, корпус подошел передовыми частями к станице Усть-Медведицкой (Серафимович) на Дону и установил связь с 23-й стрелковой дивизией 9-й армии, расположенной в станице Глазуновской. Таким образом, разрыв, продолжительное время существовавший между 9-й и 10-й армиями, был ликвидирован.
Штаб Конного корпуса расположился в хуторе Кепинском. Тут я получил через штаб 10-й армии письмо от К. Е. Ворошилова, находившегося на Украине. Из письма Климента Ефремовича я впервые узнал о рейде корпуса Мамонтова по глубоким тылам наших армий.
Климент Ефремович писал, что рейд Мамонтова очень опасен для нас и что, по его мнению, для борьбы с Мамонтовым должен быть использован Конный корпус как самое мощное соединение красной кавалерии. "Найти Мамонтова, разгромить его - вот, по моему мнению, ваша первостепенная, а для республики необходимая задача", - заключал он свое письмо.
К этому времени, по данным разведки корпуса и по информации, полученной мною от начальника 23-й стрелковой дивизии Голикова, противник занимал перед нами фронт по правому берегу Дона от станицы Клетской до станицы Усть-Хоперской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117