Все бы ничего, да с льдинкой попала и грязь, а с грязью инфекция. Глаз этого человека воспалился, его лечили, но все без эффекта, затем, когда глаз уже совсем погибал, было принято решение его удалить, да поздно, воспаление уже перекинулось и на второй глаз... Короче говоря, этот больной ослеп – трагично и нелепо.
Вот такая история – обычная в педагогическом процессе будущих докторов, таких и подобных им историй нам за время нашего обучения рассказали сотни, если не тысячи. И эффект на всех нас она произвела не больший, чем все прежние, а уж по сравнению с дежурствами в «травме» и работой в морге – это и вовсе ерунда! Однако же всегда есть исключение из правил, и в этот раз мой случай был таким исключением – мозг вашего покорного слуги, имевший в себе по поводу травмы глаза «больной пункт», взял эту историю в оборот.
Дело было зимой, льда было предостаточно, и дворников, как оказалось, тоже. Я, признаться, и не думал, что столько у нас на улице работает дворников! А теперь, вы не поверите, стал их всех замечать. Иду себе по улице, вижу дворника и как только равняюсь с ним – давай голову отводить! И зачем отвожу, сам не знаю. Автоматически как-то отводится, сама! Дальше – больше, вижу дворников и думаю: «Может, на другую сторону улицы перейти?». Представляете?! Много вы видели людей, которые на другую сторону улицы переходят, только бы с дворником, скалывающим лед, не столкнуться! Вот и я не видел, так что пришлось задуматься...
Задумался и понял: «Дружок, а ты ведь боишься! Боишься, что некая льдинка тебя поджидает и об одном только мечтает – как бы тебе в глаз попасть!». «Так это же невроз чистой воды!» – воскликнул будущий доктор Курпатов, а пока только слушатель академии, и принялся лечить сам себя пресекновением бегства. Признаюсь, что большего стресса я, наверное, не переживал в жизни! Я стал требовать от себя не только не отворачивать голову от работающих дворников, скалывающих лед, а напротив, вставать рядом с ними и, максимально широко раскрыв глаза, следить за тем, как они это делают.
Единственное, чего нам следовало бы бояться, так это собственного страха.
Франклин Рузвельт
Все во мне протестовало! Я чувствовал, что мой мозг буквально сходит с ума, ноги не слушались и пытались нести меня прочь от «поганого места», голова не слушалась и пыталась как угодно вывернуться, но только бы не смотреть на весь этот «ужас», глаза сами щурились, словно от яркого света или песочной бури! А сознание – то и вовсе рассказывало мне такие вещи, что лучше и не вспоминать! Короче говоря, все во мне восстало и требовало: «Беги! Беги! Беги!».
Но я знал, что стоит мне поддаться своему страху и убежать, хотя бы голову отвести, и страх мой сразу усилится. А через какое-то время я буду бояться выходить на улицу: зимой – «потому что лед скалывают», летом – «потому что ветер песок поднимает». Стать же калекой по психпрофилю, причем на ровном месте, в мои планы не входило. И свою норму я отстоял, рядом с дворниками, перебоялся и успокоился, а «больной пункт» в моем мозгу «схлопнулся». Травмы, разумеется, даже с учетом своих широко распахнутых глаз я в процессе этой «экзекуции» не получил, потому что знал главное – знал, чего бояться: не осколков льда, а своего страха, своего желания «сделать ноги» и испортить тем самым свою жизнь на долгие лета.
Так я на своем опыте узнал, как возникают невротические страхи, и понял, что бегство – это лучший способ предать самого себя, способ сделать из себя человека с ограниченными возможностями. И если не хочешь инвалидизироваться – слушай свой разум, бойся только своего страха, и все у тебя получится.
Приятное бегство.
В чем же сермяжная правда бегства, которое все мы, как правило и с таким удовольствием, осуществляем, испытывая острое чувство страха? В нашей психике, на самом-то деле, все достаточно просто устроено. В частности, есть достаточно жесткие и внятные критерии, определяющие оправданность того или иного действия: если оно приносит нам удовольствие, то, соответственно, это действие и рассматривается нашим психическим аппаратом как предпочтительное.
Разумеется, есть то, что приносит нам удовольствие само по себе, например, какое-то лакомство, особенно на голодный желудок. Но часто мы получаем ни с чем не сравнимое удовольствие не столько от того, что происходит, сколько от того, что мы можем этого избежать. Всем нам хорошо знакомо приятное ощущение, которое характеризуется эмоциональным «Пронесло!». Радость катания на «американских горках» – это как раз такое ощущение. Там десятки раз кажется, что вот-вот – и все, прощай, родные! И через какую-то секунду ты чувствуешь это блаженное: «Пронесло!».
Вспомните, какой стресс мы испытывали, ожидая нежелательного вызова к доске, когда наш школьный учитель водил своей ручкой вверх и вниз по классному списку. И вот раздается спасительное: «Отвечать будет Иванов...», а мы – Сидоров! Ну чем не счастье – избежали, пронесло, слава богу! Да, есть в жизни счастье – избежать того, что кажется опасностью. Это ни с чем не сравнимое чувство удовольствия, которое мозг запоминает самым основательным образом.
Теперь представим себе, что мне надо сделать выбор – поступить так или иначе. Поступить «так» мне страшновато, а об «иначе» я помню, что когда-то оно привело меня к высшим степеням блаженства. И как, вы думаете, я поступлю? Разумеется, «иначе»! Причем я буду делать это с завидной регулярностью, всегда буду делать (по крайней мере, при первой возможности). Ребенок, единожды испытавший счастье, сбежав под действием своего страха из школы, впредь будет испытывать ни с чем не сравнимое искушение – выйти из дома и не дойти до классной комнаты.
Остается прояснить последний нюанс, а именно – ответить на вопрос, каким будет теперь мое отношение к тому столь пугающему меня «так», которое я столь последовательно и с таким удовольствием избегал, поступая «иначе»? Вы, наверное, догадываетесь, что двух вариантов тут быть не может: разумеется, я стану бояться его еще больше, еще сильнее. И заставить ребенка, прогуливающего школу, пойти туда через неделю прогулов – дело почти космической сложности! Правда, нам кажется, что он будет бояться просто потому, что «много пропустил», «будет неловко себя чувствовать», получит, в конце концов, «нагоняй от классной, завуча и директора».
Когда хочется пить, то кажется, что выпьешь целое море, – это вера; а когда станешь пить, то осилишь от силы стакана два, – это наука.
А. П. Чехов
Но в действительности это только абстрактные конструкции, позволяющие объяснить его страх. Мозг ребенка научился получать удовольствие от таких побегов. И потому возвращение в школу страшит его не столько наказанием за прогулы, сколько невозможностью получить удовольствие, которое прежде приносило ему его бегство. И даже если в последующем он не испытывал такого сильного удовольствия, как в первый и во второй раз, это уже не имеет ровным счетом никакого значения, ведь мозг помнит только самое сильное впечатление, а вовсе не те, которые случались с ним чаще.
На заметку
Таким образом, проблема феномена бегства многогранна. Во-первых, оно закрепляет у нас данную, конкретную привычку тревожиться. Во-вторых, оно усиливает чувство страха по отношению к этому событию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Вот такая история – обычная в педагогическом процессе будущих докторов, таких и подобных им историй нам за время нашего обучения рассказали сотни, если не тысячи. И эффект на всех нас она произвела не больший, чем все прежние, а уж по сравнению с дежурствами в «травме» и работой в морге – это и вовсе ерунда! Однако же всегда есть исключение из правил, и в этот раз мой случай был таким исключением – мозг вашего покорного слуги, имевший в себе по поводу травмы глаза «больной пункт», взял эту историю в оборот.
Дело было зимой, льда было предостаточно, и дворников, как оказалось, тоже. Я, признаться, и не думал, что столько у нас на улице работает дворников! А теперь, вы не поверите, стал их всех замечать. Иду себе по улице, вижу дворника и как только равняюсь с ним – давай голову отводить! И зачем отвожу, сам не знаю. Автоматически как-то отводится, сама! Дальше – больше, вижу дворников и думаю: «Может, на другую сторону улицы перейти?». Представляете?! Много вы видели людей, которые на другую сторону улицы переходят, только бы с дворником, скалывающим лед, не столкнуться! Вот и я не видел, так что пришлось задуматься...
Задумался и понял: «Дружок, а ты ведь боишься! Боишься, что некая льдинка тебя поджидает и об одном только мечтает – как бы тебе в глаз попасть!». «Так это же невроз чистой воды!» – воскликнул будущий доктор Курпатов, а пока только слушатель академии, и принялся лечить сам себя пресекновением бегства. Признаюсь, что большего стресса я, наверное, не переживал в жизни! Я стал требовать от себя не только не отворачивать голову от работающих дворников, скалывающих лед, а напротив, вставать рядом с ними и, максимально широко раскрыв глаза, следить за тем, как они это делают.
Единственное, чего нам следовало бы бояться, так это собственного страха.
Франклин Рузвельт
Все во мне протестовало! Я чувствовал, что мой мозг буквально сходит с ума, ноги не слушались и пытались нести меня прочь от «поганого места», голова не слушалась и пыталась как угодно вывернуться, но только бы не смотреть на весь этот «ужас», глаза сами щурились, словно от яркого света или песочной бури! А сознание – то и вовсе рассказывало мне такие вещи, что лучше и не вспоминать! Короче говоря, все во мне восстало и требовало: «Беги! Беги! Беги!».
Но я знал, что стоит мне поддаться своему страху и убежать, хотя бы голову отвести, и страх мой сразу усилится. А через какое-то время я буду бояться выходить на улицу: зимой – «потому что лед скалывают», летом – «потому что ветер песок поднимает». Стать же калекой по психпрофилю, причем на ровном месте, в мои планы не входило. И свою норму я отстоял, рядом с дворниками, перебоялся и успокоился, а «больной пункт» в моем мозгу «схлопнулся». Травмы, разумеется, даже с учетом своих широко распахнутых глаз я в процессе этой «экзекуции» не получил, потому что знал главное – знал, чего бояться: не осколков льда, а своего страха, своего желания «сделать ноги» и испортить тем самым свою жизнь на долгие лета.
Так я на своем опыте узнал, как возникают невротические страхи, и понял, что бегство – это лучший способ предать самого себя, способ сделать из себя человека с ограниченными возможностями. И если не хочешь инвалидизироваться – слушай свой разум, бойся только своего страха, и все у тебя получится.
Приятное бегство.
В чем же сермяжная правда бегства, которое все мы, как правило и с таким удовольствием, осуществляем, испытывая острое чувство страха? В нашей психике, на самом-то деле, все достаточно просто устроено. В частности, есть достаточно жесткие и внятные критерии, определяющие оправданность того или иного действия: если оно приносит нам удовольствие, то, соответственно, это действие и рассматривается нашим психическим аппаратом как предпочтительное.
Разумеется, есть то, что приносит нам удовольствие само по себе, например, какое-то лакомство, особенно на голодный желудок. Но часто мы получаем ни с чем не сравнимое удовольствие не столько от того, что происходит, сколько от того, что мы можем этого избежать. Всем нам хорошо знакомо приятное ощущение, которое характеризуется эмоциональным «Пронесло!». Радость катания на «американских горках» – это как раз такое ощущение. Там десятки раз кажется, что вот-вот – и все, прощай, родные! И через какую-то секунду ты чувствуешь это блаженное: «Пронесло!».
Вспомните, какой стресс мы испытывали, ожидая нежелательного вызова к доске, когда наш школьный учитель водил своей ручкой вверх и вниз по классному списку. И вот раздается спасительное: «Отвечать будет Иванов...», а мы – Сидоров! Ну чем не счастье – избежали, пронесло, слава богу! Да, есть в жизни счастье – избежать того, что кажется опасностью. Это ни с чем не сравнимое чувство удовольствия, которое мозг запоминает самым основательным образом.
Теперь представим себе, что мне надо сделать выбор – поступить так или иначе. Поступить «так» мне страшновато, а об «иначе» я помню, что когда-то оно привело меня к высшим степеням блаженства. И как, вы думаете, я поступлю? Разумеется, «иначе»! Причем я буду делать это с завидной регулярностью, всегда буду делать (по крайней мере, при первой возможности). Ребенок, единожды испытавший счастье, сбежав под действием своего страха из школы, впредь будет испытывать ни с чем не сравнимое искушение – выйти из дома и не дойти до классной комнаты.
Остается прояснить последний нюанс, а именно – ответить на вопрос, каким будет теперь мое отношение к тому столь пугающему меня «так», которое я столь последовательно и с таким удовольствием избегал, поступая «иначе»? Вы, наверное, догадываетесь, что двух вариантов тут быть не может: разумеется, я стану бояться его еще больше, еще сильнее. И заставить ребенка, прогуливающего школу, пойти туда через неделю прогулов – дело почти космической сложности! Правда, нам кажется, что он будет бояться просто потому, что «много пропустил», «будет неловко себя чувствовать», получит, в конце концов, «нагоняй от классной, завуча и директора».
Когда хочется пить, то кажется, что выпьешь целое море, – это вера; а когда станешь пить, то осилишь от силы стакана два, – это наука.
А. П. Чехов
Но в действительности это только абстрактные конструкции, позволяющие объяснить его страх. Мозг ребенка научился получать удовольствие от таких побегов. И потому возвращение в школу страшит его не столько наказанием за прогулы, сколько невозможностью получить удовольствие, которое прежде приносило ему его бегство. И даже если в последующем он не испытывал такого сильного удовольствия, как в первый и во второй раз, это уже не имеет ровным счетом никакого значения, ведь мозг помнит только самое сильное впечатление, а вовсе не те, которые случались с ним чаще.
На заметку
Таким образом, проблема феномена бегства многогранна. Во-первых, оно закрепляет у нас данную, конкретную привычку тревожиться. Во-вторых, оно усиливает чувство страха по отношению к этому событию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40