Авенариус, прочитав у Лермонтова ,i>"Я, матерь божия", а у Пушкина "Христос воскрес, питомец Феба", может утверждать, что Лермонтов и Пушкин кощунствовали, первый - называя себя богородицею, а второй - величая Христа питомцем Феба.
Не уместнее ли здесь, перед этими саркастическими недоумениями г. Авенариуса, тот удивительный знак, который он дерзкою рукою поставил посреди стихов Пушкина и откуда никто в целой редакции не поторопился вымарать этого знака, так громогласно свидетельствовавшего о быстром, но повсеместном распространении невежества и безграмотности в русской литературе? Да; здесь он гораздо уместнее. Здесь уместен целый печатный лист удивительных знаков.
Глядя на книжку, в которой с такою детскою невинностью допущено такое искреннее сознание невежества участвовавших в составлении ее людей, поневоле еще и еще раз спросишь себя: что только у нас не находит себе места в печати? Поневоле задумаешься, что у нас в нынешних наших писателях считается подготовкою, достаточною для литературной работы? Поневоле спрашиваешь себя наконец, что делается с не лишенными знаний людьми, попадающими в коллегиальное собрание членов необразованных редакций? Что делает, например, во "Всемирном труде" г. Гиероглифов, у которого нельзя отнять ни ума, ни известной эрудиции, тогда как, всеконечно, по одной лишь невинности остальных руководителей журнала там печатаются любовные похвальбы г. Авенариуса и совершенно умопомрачительные статьи г. Соловьева, где за серьез рассказывается, что в литературе англичан почти не было цинизма, когда в той литературе есть Свифт, Стерн, или что в нашей литературе не было романтизма, потому что мы православного исповедания (!). Начитанность этого столпа ханского журнала так велика, что ему даже неизвестно, что в нашей литературе была продолжительнейшая полоса романтизма и история нашей литературы упоминает целую вереницу известнейших имен писателей-романтиков. Он не знает, что русский романтизм имел своих больших друзей, был предметом больших рассуждений и толков; что его не отрицал в русской литературе ни один человек, прочитавший внимательно хоть одну хрестоматийку, и что о нем переписывался с Родзянко Пушкин, так и начинающий свое послание к Родзянко:
Ты обещал о романтизме,
О сем парнасском афеизме,
Потолковать еще со мной,
Полтавских муз поведать тайны...
Неужели и г. Гиероглифов не знает, что отрицать романтизм в нашей литературе - значит говорить глупый вздор, изобличающий в членах редакции непростительное невежество, круглое и всесовершенное незнакомство с теми литературами, о которых г. Соловьев ведет свои нескончаемые и лишь единством непрерывного бессмыслия связанные статьи? Что же он не спасает нового и неопытного в литературном деле г-на Хана?
При нынешней бедности наших литературных сил совершенно понятно, что новому изданию невозможно идти с блестящими статьями: их взять негде, и редактору нельзя ставить в вину, если издание его идет скромнее, чем бы желалось. Понятно и то, что и умный писатель, обмолвясь, может сказать иногда изрядную глупость. Но если глупости эти идут одна за другою в каждой книге, - идут, одна за другую цепляясь и одна другую догоняя, - то чего же может ждать такое издание в самом ближайшем своем будущем? А предприимчивые люди, подобные г-ну Хану, в нашей литературе, особенно в последнее время, так редки, что не поберечь его и, стоя возле его предприятия, равнодушествовать к ходу этого предприятия с нравственной точки зрения почти преступно. Журнал г. Хана до сих пор возбуждает лишь злорадный смех литературных свистунов да удивление серьезных друзей литературы, пожимающих только плечами при чтении печатаемого в нем хлама; между тем как журнал этот, при независимости его редактора и очевидной готовности его вести свое дело в возможно совершеннейшем виде, мог бы служить обществу серьезную службу, а не быть предметом одних насмешек, к сожалению далеко не безосновательных.
ПРИМЕЧАНИЯ
ЛИТЕРАТОР-КРАСАВЕЦ
Впервые опубликовано в журнале "Литературная библиотека", 1867, т. IX, сентябрь, кн. 1, стр. 91 - 104. Впоследствии не перепечатывалось. Статья открывала намечавшуюся писателем серию статей-фельетонов под общим заглавием: "Летопись литературных странностей и безобразий", однако в печати появилась еще лишь одна статья, посвященная полемике с А. С. Сувориным ("Незнакомцем") по поводу литературных псевдонимов (см. "Литературная библиотека", 1867, т. X, октябрь, кн. 2); вскоре, в феврале 1868 года, прекратился и сам журнал.
В. П. Авенариус (1839 - 1925), повести которого "Ты знаешь край?" посвящена статья-рецензия Лескова, в 60-е годы был известен как автор антинигилистических повестей "Современная идиллия" и "Поветрие", изданных в 1867 году отдельной книгой под общим заглавием "Бродящие силы". Уничтожающая характеристика этой книги, направленной против передовой русской молодежи, дана в рецензии М. Е. Салтыкова-Щедрина ("Отечественные записки", 1868, IV, стр. 209 - 213) и статье Н. В. Шелгунова "Типы русского бессилия" ("Дело", 1868, III, отд. 2, стр. 1 - 29). Позиция Лескова по отношению к революционно-демократическому лагерю и в конце 60-х годов продолжала оставаться весьма сложной. Роман "Некуда" и другие антинигилистические произведения в глазах широких читателей все еще определяли литературную репутацию писателя. Салтыков-Щедрин в вышеупомянутой рецензии называет Лескова ("г. Стебницкого") "духовным родителем" произведений типа повестей Авенариуса. Однако, касаясь отзыва Лескова о новой повести Авенариуса, Щедрин считает, что рецензент "отзывается об нем (об Авенариусе. - И. С.) с снисходительностью более нежели ироническою" (М. Е. Салтыков-Щедрин. Полное собрание сочинений, т. VIII, М., 1937, стр. 289). Рецензия Лескова с несомненностью свидетельствует, что выступление автора "Некуда" против низкопробных писаний Авенариуса не носило тактического характера и явилось одним из проявлений противоречивости литературно-общественной позиции писателя. Разоблачая аморализм, невежество, убогость и пошлость литературных приемов Авенариуса, Лесков способствовал дальнейшему и полному развенчанию этого представителя литературной реакции 1860-х годов.
Статья Лескова о повести Авенариуса была одновременно направлена и против журнала "Всемирный труд", издававшегося Э. А. Ханом в 1867 - 1872 годах. Журнал этот в 1867 году сумел привлечь некоторое внимание читателей (в первых трех номерах его были опубликованы новые произведения А. Н. Островского и А. Ф. Писемского), но затем его художественный уровень резко упал, критический же отдел заполнялся статьями представителей идеалистической эстетики (Н. И. Соловьева, Е. Н. Эдельсона и др.), принципы которой были чужды Лескову.
Стр. 41. "Былина о красном Чуриле Опленковиче. - Былинный герой Чурила Опленкович (Пленкович) отличался франтовством, пригожестью, молодечеством, пользовался успехом у женщин; этим и объясняется использование строк из былины в качестве эпиграфа для характеристики "литератора-красавца".
Стр. 42. Сальватор Роза (1615 - 1673) - известный итальянский живописец, гравер, поэт и музыкант.
...бич нигилистического нахальства... - намек на книгу Авенариуса "Бродящие силы".
Стр. 42 - 43. ...недавний случай с сотрудником "Московских ведомостей" г. Георгиевским.
1 2 3 4 5
Не уместнее ли здесь, перед этими саркастическими недоумениями г. Авенариуса, тот удивительный знак, который он дерзкою рукою поставил посреди стихов Пушкина и откуда никто в целой редакции не поторопился вымарать этого знака, так громогласно свидетельствовавшего о быстром, но повсеместном распространении невежества и безграмотности в русской литературе? Да; здесь он гораздо уместнее. Здесь уместен целый печатный лист удивительных знаков.
Глядя на книжку, в которой с такою детскою невинностью допущено такое искреннее сознание невежества участвовавших в составлении ее людей, поневоле еще и еще раз спросишь себя: что только у нас не находит себе места в печати? Поневоле задумаешься, что у нас в нынешних наших писателях считается подготовкою, достаточною для литературной работы? Поневоле спрашиваешь себя наконец, что делается с не лишенными знаний людьми, попадающими в коллегиальное собрание членов необразованных редакций? Что делает, например, во "Всемирном труде" г. Гиероглифов, у которого нельзя отнять ни ума, ни известной эрудиции, тогда как, всеконечно, по одной лишь невинности остальных руководителей журнала там печатаются любовные похвальбы г. Авенариуса и совершенно умопомрачительные статьи г. Соловьева, где за серьез рассказывается, что в литературе англичан почти не было цинизма, когда в той литературе есть Свифт, Стерн, или что в нашей литературе не было романтизма, потому что мы православного исповедания (!). Начитанность этого столпа ханского журнала так велика, что ему даже неизвестно, что в нашей литературе была продолжительнейшая полоса романтизма и история нашей литературы упоминает целую вереницу известнейших имен писателей-романтиков. Он не знает, что русский романтизм имел своих больших друзей, был предметом больших рассуждений и толков; что его не отрицал в русской литературе ни один человек, прочитавший внимательно хоть одну хрестоматийку, и что о нем переписывался с Родзянко Пушкин, так и начинающий свое послание к Родзянко:
Ты обещал о романтизме,
О сем парнасском афеизме,
Потолковать еще со мной,
Полтавских муз поведать тайны...
Неужели и г. Гиероглифов не знает, что отрицать романтизм в нашей литературе - значит говорить глупый вздор, изобличающий в членах редакции непростительное невежество, круглое и всесовершенное незнакомство с теми литературами, о которых г. Соловьев ведет свои нескончаемые и лишь единством непрерывного бессмыслия связанные статьи? Что же он не спасает нового и неопытного в литературном деле г-на Хана?
При нынешней бедности наших литературных сил совершенно понятно, что новому изданию невозможно идти с блестящими статьями: их взять негде, и редактору нельзя ставить в вину, если издание его идет скромнее, чем бы желалось. Понятно и то, что и умный писатель, обмолвясь, может сказать иногда изрядную глупость. Но если глупости эти идут одна за другою в каждой книге, - идут, одна за другую цепляясь и одна другую догоняя, - то чего же может ждать такое издание в самом ближайшем своем будущем? А предприимчивые люди, подобные г-ну Хану, в нашей литературе, особенно в последнее время, так редки, что не поберечь его и, стоя возле его предприятия, равнодушествовать к ходу этого предприятия с нравственной точки зрения почти преступно. Журнал г. Хана до сих пор возбуждает лишь злорадный смех литературных свистунов да удивление серьезных друзей литературы, пожимающих только плечами при чтении печатаемого в нем хлама; между тем как журнал этот, при независимости его редактора и очевидной готовности его вести свое дело в возможно совершеннейшем виде, мог бы служить обществу серьезную службу, а не быть предметом одних насмешек, к сожалению далеко не безосновательных.
ПРИМЕЧАНИЯ
ЛИТЕРАТОР-КРАСАВЕЦ
Впервые опубликовано в журнале "Литературная библиотека", 1867, т. IX, сентябрь, кн. 1, стр. 91 - 104. Впоследствии не перепечатывалось. Статья открывала намечавшуюся писателем серию статей-фельетонов под общим заглавием: "Летопись литературных странностей и безобразий", однако в печати появилась еще лишь одна статья, посвященная полемике с А. С. Сувориным ("Незнакомцем") по поводу литературных псевдонимов (см. "Литературная библиотека", 1867, т. X, октябрь, кн. 2); вскоре, в феврале 1868 года, прекратился и сам журнал.
В. П. Авенариус (1839 - 1925), повести которого "Ты знаешь край?" посвящена статья-рецензия Лескова, в 60-е годы был известен как автор антинигилистических повестей "Современная идиллия" и "Поветрие", изданных в 1867 году отдельной книгой под общим заглавием "Бродящие силы". Уничтожающая характеристика этой книги, направленной против передовой русской молодежи, дана в рецензии М. Е. Салтыкова-Щедрина ("Отечественные записки", 1868, IV, стр. 209 - 213) и статье Н. В. Шелгунова "Типы русского бессилия" ("Дело", 1868, III, отд. 2, стр. 1 - 29). Позиция Лескова по отношению к революционно-демократическому лагерю и в конце 60-х годов продолжала оставаться весьма сложной. Роман "Некуда" и другие антинигилистические произведения в глазах широких читателей все еще определяли литературную репутацию писателя. Салтыков-Щедрин в вышеупомянутой рецензии называет Лескова ("г. Стебницкого") "духовным родителем" произведений типа повестей Авенариуса. Однако, касаясь отзыва Лескова о новой повести Авенариуса, Щедрин считает, что рецензент "отзывается об нем (об Авенариусе. - И. С.) с снисходительностью более нежели ироническою" (М. Е. Салтыков-Щедрин. Полное собрание сочинений, т. VIII, М., 1937, стр. 289). Рецензия Лескова с несомненностью свидетельствует, что выступление автора "Некуда" против низкопробных писаний Авенариуса не носило тактического характера и явилось одним из проявлений противоречивости литературно-общественной позиции писателя. Разоблачая аморализм, невежество, убогость и пошлость литературных приемов Авенариуса, Лесков способствовал дальнейшему и полному развенчанию этого представителя литературной реакции 1860-х годов.
Статья Лескова о повести Авенариуса была одновременно направлена и против журнала "Всемирный труд", издававшегося Э. А. Ханом в 1867 - 1872 годах. Журнал этот в 1867 году сумел привлечь некоторое внимание читателей (в первых трех номерах его были опубликованы новые произведения А. Н. Островского и А. Ф. Писемского), но затем его художественный уровень резко упал, критический же отдел заполнялся статьями представителей идеалистической эстетики (Н. И. Соловьева, Е. Н. Эдельсона и др.), принципы которой были чужды Лескову.
Стр. 41. "Былина о красном Чуриле Опленковиче. - Былинный герой Чурила Опленкович (Пленкович) отличался франтовством, пригожестью, молодечеством, пользовался успехом у женщин; этим и объясняется использование строк из былины в качестве эпиграфа для характеристики "литератора-красавца".
Стр. 42. Сальватор Роза (1615 - 1673) - известный итальянский живописец, гравер, поэт и музыкант.
...бич нигилистического нахальства... - намек на книгу Авенариуса "Бродящие силы".
Стр. 42 - 43. ...недавний случай с сотрудником "Московских ведомостей" г. Георгиевским.
1 2 3 4 5