Это рассказы Зощенко. Единственного человека, который показал нам трудящегося, мы втоптали в грязь. А я требую памятников для Зощенко по всем городам и местечкам Советского Союза или по крайней мере, как для дедушки Крылова, в Летнем Саду.
Вот у кого прогулы дышат, вот у кого брюссельское кружево живет!
Ночью на Ильинке, когда Гум'ы и тресты спят и разговаривают на родном китайском языке, ночью по Ильинке ходят анекдоты. Ходят Ленин с Троцким в обнимку, как ни в чем ни бывало. У одного ведрышко и константинопольская удочка в руке. Ходят два еврея, неразлучные двое -- один вопрошающий, другой отвечающий, и один все спрашивает, все спрашивает, а другой все крутит, все крутит, и никак им не разойтись.
Ходит немец-шарманщик с шубертовским леерка-стеном, такой неудачник, такой шаромыжник... Ich bin arm. Я беден.
Спи, моя милая... Эм-эс-пэ-о...
Вий читает телефонную книгу на Красной площади. Поднимите мне веки... Дайте Цека...
Ходят армяне из города Эривани с зелеными крашеными селедками. Ich bin arm -- я беден.
А в Армавире на городском гербе написано: собака лает, ветер носит.
1 2 3 4
Вот у кого прогулы дышат, вот у кого брюссельское кружево живет!
Ночью на Ильинке, когда Гум'ы и тресты спят и разговаривают на родном китайском языке, ночью по Ильинке ходят анекдоты. Ходят Ленин с Троцким в обнимку, как ни в чем ни бывало. У одного ведрышко и константинопольская удочка в руке. Ходят два еврея, неразлучные двое -- один вопрошающий, другой отвечающий, и один все спрашивает, все спрашивает, а другой все крутит, все крутит, и никак им не разойтись.
Ходит немец-шарманщик с шубертовским леерка-стеном, такой неудачник, такой шаромыжник... Ich bin arm. Я беден.
Спи, моя милая... Эм-эс-пэ-о...
Вий читает телефонную книгу на Красной площади. Поднимите мне веки... Дайте Цека...
Ходят армяне из города Эривани с зелеными крашеными селедками. Ich bin arm -- я беден.
А в Армавире на городском гербе написано: собака лает, ветер носит.
1 2 3 4