Уже на первых уроках Ника Кузнецов оставил о себе хорошее впечатление. Елизавета Зиновьевна Машанова, сестра заслуженной учительницы Анны Зиновьевны Снегиревой, которая заведовала Талицкой школой, вспоминает: «После Великой Отечественной войны, разбирая дневники, учебные записи сестры, я обнаружила строки, которые напомнили некоторые картины далеких лет. Как молодая, начинающая учительница, я с интересом следила за методикой работы сестры, имевшей к тому времени большой опыт преподавания. Однажды я заглянула в ее дневник, в котором она вела записи, характеризующие учащихся. Одна заметка касалась Ники Кузнецова: «Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо; при живости характера на удивление внимателен». Я спросила сестру, зачем она ведет такие записи. Анна Зиновьевна, как бы убеждая меня в своих мыслях, проникновенно сказала: «Учитель должен постоянно вести наблюдение за воспитанниками, изучать их психику, чтобы затем можно было подвести итог своей работы: какими были и какими стали ученики. Иначе не заметить успехов и недостатков. Не исключена возможность, что среди этих ребят растут свои Ломоносовы, Пушкины…»
Через некоторое время Елизавета Зиновьевна снова спросила сестру:
– Ну, как твой новичок?
– Сидит на уроке, не сводя глаз с учителя.
– Ты, что, гипнотизируешь их?
– Нет. Никоша внимательно слушает не только меня, но и других учителей. Собранный, наблюдательный мальчик…
Ника Кузнецов был постоянным посетителем школьной библиотеки. Книги размещались в шкафу, что стоял в большом классе, класс этот служил залом для постановок спектаклей и общешкольных собраний. В огромном шкафу вместе с книгами хранились архивные документы бывшего двухклассного училища. Дотошный Ника Кузнецов не раз просил разрешения у Анны Зиновьевны Снегиревой посмотреть, какие предметы изучали в училище, какая в нем была успеваемость. Не один вечер просидел Ника у шкафа. С помощью лесенки добрался и до верхних полок.
Вместе с дружком, однофамильцем Сашей Кузнецовым, Ника стал бывать на квартире А. 3. Снегиревой. Сестра Саши – учительница. Бывая в Талице, она останавливалась у своей подруги, Анны Зиновьевны.
Ребята любили там проводить вечера. Многое рассказал Ника о себе у Снегиревых. Говорил, что в чтении книг придерживается определенной системы. Живет по распорядку, знает, в какой срок прочесть книгу, когда сходить в кино, съездить домой, поиграть с друзьями.
– Я любил играть в бабки, – говорил Ника. – В удачный год накопишь целую корчагу бабок. Весной выберешь из них крупные «панки». Просверлишь, зальешь оловом. Обдуешь. Потрясешь над ухом: тяжелые!.. Как появятся первые проталины, нагрузишь полные карманы бабками и… айда играть с ребятами! Быстро из бабок вырастает кон. Встанешь на черту, метишь-метишь… Удар! И разлетятся бабки в разные стороны. Войдешь иногда в такой азарт, что дух замирает…
Рассказывал Ника, что он очень любил вечерними сумерками, сидя у стола или у печи, слушать воспоминания бывалых людей. И еще любил он ездить в ночное, сидеть у костра и рассказывать страшные истории. И когда в седьмом классе читали «Бежин луг», Ника лучше других написал изложение по рассказу Тургенева.
Елизавета Зиновьевна Машанова вспоминает: «Дрова в школу обычно привозили долготьем. Пилили их учащиеся после уроков или в воскресенье. Мне запомнился один такой день. Пришел Ника Кузнецов. Быстро установил козлы, и работа началась. Мальчик вооружился топором и очень ловко начал колоть дрова. Сначала некоторые работали с прохладцей, лениво. Ника сбросил с себя шапку, полушубок. Видно было, что труд для него – дело привычное. Скоро своим энтузиазмом Кузнецов заразил всех. Работа пошла веселее. Хором дружно запели:
Пили, пили, пила,
Коли, коли, топор!
В содружестве с пилой и топором
Тепло мы в школу принесем!
Вскоре дрова со звоном ложились в поленницу… Ника довольно смеялся: «Хороша каша, да мала чаша! Не успели развернуться, почувствовать вкус работы, а делать уже нечего. Жаль расходиться по домам».
Потом долго, шумно играли в снежки.
«Кузнецов всегда был подтянутым, собранным. Зимой ходил в полушубке, подпоясанный ремнем с бляхой. На голове носил белую кубанку, надевая ее чуть набок, – тепло характеризует Нику учитель математики Василий Михайлович Углов, ныне проживающий в Челябинске. – В классе он всегда был дисциплинирован, подтянут. Мне казалось, что он из семьи кадровых военных. Об этом говорила его выправка. Постоянная собранность – типичная черта Ники Кузнецова. Вот таким он и остался в моей памяти».
Весной 1925 года шестой класс Талицкой школы совершил трехдневный поход – экскурсию на Балаирское опытное поле. А на обратном пути побывали в семье Кузнецовых.
– Приняли нас приветливо, – вспоминает Михаил Никанорович Петров (ныне проректор Тюменского государственного педагогического института). – Как сейчас вижу отца Никоши: средних лет, темно-русый. Он встретил нас за воротами дома, провел на свою пасеку, рассказал о жизни пчел и уходе за ними, угостил медом. Потом всем классом мы готовили в Зырянке клуб, чтобы показать постановку. Девочки и мальчики мыли пол, развешивали лозунги. Вечером поставили пьесу.
В. Ф. Чащихин, работавший в те годы преподавателем обществоведения в Талицкой семилетке, рассказывал, что за сорок лет его учительской деятельности перед ним прошли сотни молодых людей, и многих из них он забыл. Лишь четверо из выпуска 1926 года хорошо запомнились. Но трое из них остались в памяти по каким-то особым причинам, связанным с их характерами, отношением к учебе, или по внешним признакам: один был племянником учителя, другой – одноруким, а третий запомнился, видимо, потому, что он побывал в детстве со своими родителями в разных странах, вплоть до Гавайских островов.
«А вот Никоша Кузнецов, – вспоминает В. Ф. Чащихин, – запомнился мне как незаурядный ученик. Он выделялся среди других своим горячим стремлением к знаниям, настойчивостью. Если случалось, что при решении какой-либо трудной задачи Никоша отставал, то он с досады произносил свое любимое ругательство: «Ах, ты, Николай Романов!» Эти же слова Ника иногда произносил в гневе и в адрес нарушителей дисциплины.
Ныне многим может показаться непонятным это выражение, а оно, до известной степени, характеризовало политические настроения юноши: ненависть и презрение к свергнутому революцией царю Николаю Кровавому. Учащиеся жили тогда в такое время, когда многие еще относились скептически к начинаниям Советской власти. Но молодежь живо интересовалась такими предметами, как история рабочего движения, Конституция РСФСР, текущие политические события. Ника Кузнецов увлекался этими предметами. Поэтому он так хорошо и запомнился мне.
Кузнецов был активным слушателем. Иногда высказывал удачные суждения или давал толковые объяснения событиям далекого прошлого».
Все, кто знал в то время Николая, до сих пор сохранили о нем самые теплые воспоминания.
Ника всегда готов был оказать помощь товарищам по учебе. Он повторял с ними трудные места в заданных уроках, пока товарищ не усваивал материал. Когда требовалось, он был серьезен и строг, но умел пошутить, посмеяться.
– Многое выветрилось из памяти, – рассказывает Анна Ефимовна Кирпичникова, – но то, что Ника отлично играл на гармонии, знал много песен и волнующе декламировал «Буревестника», я не забуду никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47