Гиппий. Да, более. Сократ. Итак, мы бы, конечно, предпочли, чтобы рабы наши имели души, добровольно погрешающие и вершащие зло, а не невольно, ибо души эти более искушены в подобных делах. Гиппий. Да. Сократ. Что же, а собственную свою душу разве не желали бы мы иметь самую лучшую? Гиппий. Да. Сократ. И значит, лучше будет, если она добровольно будет совершать зло и погрешать, а не невольно? Гиппий. Однако чудно бы это было, Сократ, если бы добровольные злодеи оказались лучшими людьми, чем невольные. Сократ. Но это вытекает из сказанного. [...] Так ведь душа более способная и мудрая оказывается лучшей и более способной совершать и то и другое прекрасное и постыдное - в любом деле? Гиппий. Да. Сократ. Итак, более способная и достойная душа, когда она чинит несправедливость, чинит ее добровольно, а недостойная душа - невольно? Гиппий. Это очевидно. Сократ. Итак, достойному человеку свойственно чинить несправедливость добровольно, а недостойному - невольно, коль скоро достойный человек имеет достойную душу? Гиппий. Да ведь он же ее имеет. Сократ. Следовательно, Гиппий, тот, кто добровольно погрешает и чинит постыдную несправедливость - если только такой человек существует, - будет не кем иным, как человеком достойным. Гиппий. Трудно мне, Сократ, согласиться с тобою в этом. Сократ. Да я и сам с собой здесь не согласен, Гиппий, но все же это с необходимостью вытекает из нашего рассуждения.

1 2