Камера была квадратная.
Сейчас я увидел, что два железных угла стали острыми, а два
других, следственно, тупыми. Страшная разность все
увеличивалась с каким-то глухим не то грохотом, не то стоном.
Камера тотчас приняла форму ромба. Но изменение не прекращалось
- да я этого и не ждал и не хотел. Я готов был прижать красные
стены к груди, как покровы вечного покоя. "Смерть, - думал я,
- любая смерть, только бы не в колодце! " Глупец! Как было
сразу не понять, что в колодец-то и загонит меня раскаленное
железо! Разве можно выдержать его жар? И тем более устоять
против его напора? Все уже и уже становился ромб, с быстротой,
не оставлявшей времени для размышлений. В самом центре ромба и,
разумеется, в самой широкой его части зияла пропасть. Я
упирался, но смыкающиеся стены неодолимо подталкивали меня. И
вот уже на твердом полу темницы не осталось ни дюйма для моего
обожженного, корчащегося тела. Я не сопротивлялся более, но
муки души вылились в громком, долгом, отчаянном крике. Вот я
уже закачался на самом краю - я отвел глаза...
И вдруг - нестройный шум голосов! Громкий рев словно
множества труб! Гулкий грохот, подобный тысяче громов! Огненные
стены отступили! Кто-то схватил меня за руку, когда я, теряя
сознанье, уже падал в пропасть. То был генерал Лассаль.
Французские войска вступили в Толедо. Инквизиция была во власти
своих врагов.

1 2 3 4 5