Правила Могуществ запрещают ставить им подножку.
До появления зороастризма множество магов практиковали в Иране, в Индии, в Передней Азии и в Египте. Они могли называться и называть себя иначе, но это были люди, способные сублимировать энергетику желания и воли по прямому назначению «я могу». Похоже, что им было легче с подкреплением, ибо короче была дистанция между замыслом и осуществлением. Чары легче извлекались из неостывшего еще слоя сил чарья, в пространстве-времени было больше странных провалов, где прерывалась цепь причинно-следственных связей и был возможен беспричинный метаморфоз людей и предметов (превращения). Страх заставлял подавляющее большинство людей держаться подальше от этих, как сейчас принято говорить, «странных аттракторов», – но ведь маги, как и моги, бесстрашны по определению – они смело вклинивались в заморочки и сами вызывали их. Иные из магов не ведали и горнего страха; вот их я могу считать нашими непосредственными предшественниками. Из анализа обрядов и практик становится ясно, что они подбирались к принципу обратной связи с Демиургом. Речь идет не о бессильной и униженной мольбе (молитве), а о перехвате элементов управления. В честь одного из тех магов я написал свою единственную мантру.
Маг и Бог
Что правит миром?
Грозная стихия.
А что стихией?
Прихоть божества.
А прихотью?
Моих обрядов сила
и слов моих. Есть вещие слова.
Скажу я: Ом
и левый глаз прищурю
и Всемогущий пойман на крючок
Он хочет солнца. Но пошлет мне бурю.
Таков завет.
Здесь милость ни при чем.
Одной ногой я встану на опору
и в этой позе месяц продержусь.
И тот, Всевышний,
отодвинет гору –
чтоб я прошел.
Пожалуй, я пройдусь.
Я страх и лесть прочту на ваших лицах.
Кто хочет в маги?
Но они молчат,
поскольку знают:
стоит ошибиться –
и неминуем страшных следствий ряд.
В одном лишь слоге,
в том, как танец кружит
один лишь раз за десять тысяч лет –
и Всеблагой меня рассыплет тут же
на свет и тьму
и заберет мой свет
и будет рад. Но омрачится снова.
Жив юноша. Удачный выбор мой.
Я научил, как управляем словом
Всевышний.
Всемогущий.
Всеблагой.
Персонажи мифологии и истории. Могущие весьма отличались друг от друга пределом своих возможностей. Многим было достаточно периодически являть свое превосходство над простыми смертными; их компактный заряд честолюбия успокаивался, «гасился» от рутинных почестей ближних своих. Понятно, что и фокусников и имитаторов было не меньше, чем сегодня. Закон человеческой повседневности гласит: там, где возможен сбыт фальшивой монеты, со временем вся монета станет фальшивой. Но были и те, кто имел такую волю к могуществу, что никакое почтение и поклонение немогов не могло ее успокоить. Они изобрели отключение, зомбирование, нашли способ транспортировки чарья (сосуды, перстни, пресловутые «волшебные палочки»), нашли защиту от неуправляемого метаморфоза и овладели элементами управляемого превращения. Высокого уровня достигла техника миражирования. Способ, каким продуцировались массовые галлюцинации без создания заморочек, нами до сих пор не освоен и даже не понят.
Хуже всего было дело с экранированием и, по-видимому, со статическим (непринужденным) удержанием ОС. Маги набирали ОС экстатически, через экстаз, т.е. слишком затратным путем и под угрозой срыва.
Обычный маг практиковал «через не могу», как хороший стажер, не владея достоверностью спокойного могущества. Не было и речи о том, чтобы поделиться находкой с коллегами; вражда друг с другом была правилом среди магов. С сегодняшних позиций это вполне объяснимо: чтобы набрать первоначальный заряд до концентрации «я могу», необходимо противопоставить себя «остальному миру» – или освоить технику вхождения под руководством наставника. И все равно кто-то должен быть первым. Немоги часто говорят: «тут я собрался с духом» или «набрался наглости, чтобы…», не подозревая, что это всего лишь прибавка к убогой застенчивости, всего лишь тысячная доля звенящей дерзости, необходимой для Основного Состояния.
Разумеется, как маги, так и, тем более, моги – абсолютные самозванцы в самом прямом смысле этого слова. Никто не позовет тебя к могуществу, и второе рождение человек избирает себе сам, просто выходя из очереди «званых и призванных», руководствуясь принципом: «если гора не идет к Магомету, я тем более не пойду». Могущество человека определяется мощью и неподатливостью тех сил, которым он бросил вызов. Верно также и другое изречение: чем выше забрался, тем больнее падать, и ясно, что испытывающий головокружение от высоты никогда не станет могом.
Практика и культ. Явления мира соотносятся друг с другом как причина и следствие. Причинное управление миром замкнуто и хитро закручено. Его можно изучить, чем и занимаются логи, но через причинную цепь невозможно обратное воздействие на Демиурга, это модус автономии творения. Иное дело беспричинное управление, или первоначальный импульс, символически выраженный в творческих словах – «Да будет!» Следы беспричинного управления остались в мире, и по ним возможно обратное воздействие на Всемогущего. Вот простая аналогия: если человек сделал какой-нибудь прибор или хотя бы завел часы, то сколько потом ни переставляй пружинки и шестеренки, воздействовать на «творца» уже не удастся, можно зато понять, как устроены часы… Но если человек что-то сказал – есть шанс «поймать его на слове» и через этот канал воздействовать на его поступки.
Практика магов – это попытка «поймать на слове» Господа Бога, обратное восхождение через линию прямой связи. Понятно, что пребывание в тех слоях, по которым возможно воздействие на самого Демиурга, в высшей степени опасно, поэтому практика предполагает строжайшую дозировку и последовательность действий, отсюда – незыблемость ритуала, отсюда же – невозможность изменить даже интонацию при произнесении мантры. Нет сомнения, что малейшая ошибка в технике работы с силами чарья или с «общей геометрией мира» влечет страшные кармические последствия.
Но такова практика – и ее изящная архитектура действий напоминает чайную церемонию.
Что касается культа, то он представляет собой воспроизводство высшей формы практики. Культ – это подражание практике магов, подражание «невсамделишное» и поэтому безопасное. Участники культа похожи на детей, которые играют во взрослых, – они лепят куличики и «варят кашку», копируя действия взрослых до мельчайших подробностей. Но каша получается «условная», есть ее нельзя. Для любого мога так же легко узнаваем и «продукт», производимый немогами в процессе культа, – очень похожая «каша» из мокрого песка… Чего же не хватает? Продолжая аналогию, можно сказать: огня и ответственности. Но кто же доверит детям такие вещи?
Не хватает Основного Состояния, вещей силы «я могу». Вся архитектоника практики, которая имитируется в культе, – как бы модель реактора по преобразованию ОС, и без «я могу» он не имеет никакого смысла. Как образно сказал некий мог своим стажерам: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас».
Ну а песочный куличик, с каким бы усердием его ни замешивать, не станет от этого более съедобным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
До появления зороастризма множество магов практиковали в Иране, в Индии, в Передней Азии и в Египте. Они могли называться и называть себя иначе, но это были люди, способные сублимировать энергетику желания и воли по прямому назначению «я могу». Похоже, что им было легче с подкреплением, ибо короче была дистанция между замыслом и осуществлением. Чары легче извлекались из неостывшего еще слоя сил чарья, в пространстве-времени было больше странных провалов, где прерывалась цепь причинно-следственных связей и был возможен беспричинный метаморфоз людей и предметов (превращения). Страх заставлял подавляющее большинство людей держаться подальше от этих, как сейчас принято говорить, «странных аттракторов», – но ведь маги, как и моги, бесстрашны по определению – они смело вклинивались в заморочки и сами вызывали их. Иные из магов не ведали и горнего страха; вот их я могу считать нашими непосредственными предшественниками. Из анализа обрядов и практик становится ясно, что они подбирались к принципу обратной связи с Демиургом. Речь идет не о бессильной и униженной мольбе (молитве), а о перехвате элементов управления. В честь одного из тех магов я написал свою единственную мантру.
Маг и Бог
Что правит миром?
Грозная стихия.
А что стихией?
Прихоть божества.
А прихотью?
Моих обрядов сила
и слов моих. Есть вещие слова.
Скажу я: Ом
и левый глаз прищурю
и Всемогущий пойман на крючок
Он хочет солнца. Но пошлет мне бурю.
Таков завет.
Здесь милость ни при чем.
Одной ногой я встану на опору
и в этой позе месяц продержусь.
И тот, Всевышний,
отодвинет гору –
чтоб я прошел.
Пожалуй, я пройдусь.
Я страх и лесть прочту на ваших лицах.
Кто хочет в маги?
Но они молчат,
поскольку знают:
стоит ошибиться –
и неминуем страшных следствий ряд.
В одном лишь слоге,
в том, как танец кружит
один лишь раз за десять тысяч лет –
и Всеблагой меня рассыплет тут же
на свет и тьму
и заберет мой свет
и будет рад. Но омрачится снова.
Жив юноша. Удачный выбор мой.
Я научил, как управляем словом
Всевышний.
Всемогущий.
Всеблагой.
Персонажи мифологии и истории. Могущие весьма отличались друг от друга пределом своих возможностей. Многим было достаточно периодически являть свое превосходство над простыми смертными; их компактный заряд честолюбия успокаивался, «гасился» от рутинных почестей ближних своих. Понятно, что и фокусников и имитаторов было не меньше, чем сегодня. Закон человеческой повседневности гласит: там, где возможен сбыт фальшивой монеты, со временем вся монета станет фальшивой. Но были и те, кто имел такую волю к могуществу, что никакое почтение и поклонение немогов не могло ее успокоить. Они изобрели отключение, зомбирование, нашли способ транспортировки чарья (сосуды, перстни, пресловутые «волшебные палочки»), нашли защиту от неуправляемого метаморфоза и овладели элементами управляемого превращения. Высокого уровня достигла техника миражирования. Способ, каким продуцировались массовые галлюцинации без создания заморочек, нами до сих пор не освоен и даже не понят.
Хуже всего было дело с экранированием и, по-видимому, со статическим (непринужденным) удержанием ОС. Маги набирали ОС экстатически, через экстаз, т.е. слишком затратным путем и под угрозой срыва.
Обычный маг практиковал «через не могу», как хороший стажер, не владея достоверностью спокойного могущества. Не было и речи о том, чтобы поделиться находкой с коллегами; вражда друг с другом была правилом среди магов. С сегодняшних позиций это вполне объяснимо: чтобы набрать первоначальный заряд до концентрации «я могу», необходимо противопоставить себя «остальному миру» – или освоить технику вхождения под руководством наставника. И все равно кто-то должен быть первым. Немоги часто говорят: «тут я собрался с духом» или «набрался наглости, чтобы…», не подозревая, что это всего лишь прибавка к убогой застенчивости, всего лишь тысячная доля звенящей дерзости, необходимой для Основного Состояния.
Разумеется, как маги, так и, тем более, моги – абсолютные самозванцы в самом прямом смысле этого слова. Никто не позовет тебя к могуществу, и второе рождение человек избирает себе сам, просто выходя из очереди «званых и призванных», руководствуясь принципом: «если гора не идет к Магомету, я тем более не пойду». Могущество человека определяется мощью и неподатливостью тех сил, которым он бросил вызов. Верно также и другое изречение: чем выше забрался, тем больнее падать, и ясно, что испытывающий головокружение от высоты никогда не станет могом.
Практика и культ. Явления мира соотносятся друг с другом как причина и следствие. Причинное управление миром замкнуто и хитро закручено. Его можно изучить, чем и занимаются логи, но через причинную цепь невозможно обратное воздействие на Демиурга, это модус автономии творения. Иное дело беспричинное управление, или первоначальный импульс, символически выраженный в творческих словах – «Да будет!» Следы беспричинного управления остались в мире, и по ним возможно обратное воздействие на Всемогущего. Вот простая аналогия: если человек сделал какой-нибудь прибор или хотя бы завел часы, то сколько потом ни переставляй пружинки и шестеренки, воздействовать на «творца» уже не удастся, можно зато понять, как устроены часы… Но если человек что-то сказал – есть шанс «поймать его на слове» и через этот канал воздействовать на его поступки.
Практика магов – это попытка «поймать на слове» Господа Бога, обратное восхождение через линию прямой связи. Понятно, что пребывание в тех слоях, по которым возможно воздействие на самого Демиурга, в высшей степени опасно, поэтому практика предполагает строжайшую дозировку и последовательность действий, отсюда – незыблемость ритуала, отсюда же – невозможность изменить даже интонацию при произнесении мантры. Нет сомнения, что малейшая ошибка в технике работы с силами чарья или с «общей геометрией мира» влечет страшные кармические последствия.
Но такова практика – и ее изящная архитектура действий напоминает чайную церемонию.
Что касается культа, то он представляет собой воспроизводство высшей формы практики. Культ – это подражание практике магов, подражание «невсамделишное» и поэтому безопасное. Участники культа похожи на детей, которые играют во взрослых, – они лепят куличики и «варят кашку», копируя действия взрослых до мельчайших подробностей. Но каша получается «условная», есть ее нельзя. Для любого мога так же легко узнаваем и «продукт», производимый немогами в процессе культа, – очень похожая «каша» из мокрого песка… Чего же не хватает? Продолжая аналогию, можно сказать: огня и ответственности. Но кто же доверит детям такие вещи?
Не хватает Основного Состояния, вещей силы «я могу». Вся архитектоника практики, которая имитируется в культе, – как бы модель реактора по преобразованию ОС, и без «я могу» он не имеет никакого смысла. Как образно сказал некий мог своим стажерам: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас».
Ну а песочный куличик, с каким бы усердием его ни замешивать, не станет от этого более съедобным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28