Внезапно нежданный гость выхватил меч, жених обнажил свой, и прочие — как участники свадьбы, так и новоприбывшие — также схватились за клинки.
Поднялось всеобщее смятение, священник вместе со старшими и степенными гостями явственно пытался уладить дело миром, а более горячие головы из обоих отрядов размахивали оружием.
Но тут короткий срок, на который предсказателю, по его словам, было позволено пускать в ход свое искусство, истек. Изображение снова затянулось дымкой, расплываясь и тая в ней; церковные своды и колонны покосились, запрокинулись и исчезли, и гладь зеркала вновь не отражала ничего, кроме пылающих факелов и меланхолических предметов, стоящих на алтаре или же столе перед ним.
Затем доктор отвел дам, кои весьма нуждались в его помощи, в комнату, откуда они пришли и где за время их отсутствия уже были приготовлены вино, эссенции и прочие подбодряющие снадобья.
Он указал им на кресла, куда они молча опустились.
Леди Форрестер бесперстанно заламывала руки и возводила глаза к небесам, но не произнося ни единого слова, словно ужасающее видение все еще стояло пред ее взором.
— То, что мы видели, происходит прямо сейчас? — осведомилась леди Ботвелл, с усилием овладевая собой.
— Этого, — отвечал Баптиста Дамиотти, — с уверенностью сказать я не могу. Но либо это происходит непосредственно сейчас, либо же произошло в самом недавнем времени. Это последнее примечательное событие, в котором принимал участие кабальеро Форрестер.
Леди Ботвелл выразила беспокойство по поводу состояния своей сестры.
Та так и сидела с изменившимся лицом, явно не сознавая, что творится вокруг, отчего леди Ботвелл начала тревожиться, как же доставить ее домой.
— Я был готов к этому, — произнес адепт, — и посему велел слуге привести ваш экипаж как можно ближе к дому, насколько это удастся в столь узком переулке. Не бойтесь за вашу сестру, но дайте ей, когда воротитесь домой, вот этот успокаивающий напиток, и к завтрашнему утру ей станет лучше. Немногие, — добавил он тоном меланхолическим, — покидают сей дом столь же цветущими, какими входят в него. Такова расплата за поиск сведений в таинственных источниках. Засим вы можете судить и о состоянии того, кто имеет власть удовлетворить подобное незаконное любопытство. Прощайте же и не забывайте о питье.
— Я не дам ей ничего, что исходит от вас, — отрезала леди Бот-велл. — Довольно я уже насмотрелась на ваше искусство. С вас, пожалуй, сталось бы отравить нас обеих, лишь бы сохранить вашу некромантию в тайне. Но мы не из тех, кто жаждет оповещать всех о своих ошибках или же кому требуется сочувствие друзей, чтобы ошибки эти оправдать.
— Я не причинил вам никакого зла, мадам, — возразил адепт. — Вы обратились к тому, кто был мало признателен за такую честь. Сам он никого не ищет и всего лишь дает ответы тем, кто посещает его и спрашивает его совета. Да и потом, вы просто чуть раньше узнали о несчастье, которому все равно суждено еще на вас обрушиться. Но чу, я слышу на пороге шаги вашего слуги и не смею долее задерживать вашу светлость и леди Форрестер. Следующая же почта из Европы объяснит вам то, чему вы уже были отчасти очевидцами. И, если не побрезгуете принять мой совет, не позволяйте почте этой слишком внезапно попасть в руки вашей сестры.
Сказав так, магистр пожелал леди Ботвелл доброй ночи.
Опираясь на его руку, она прошла в приемную, где он поспешно накинул поверх своего необычного одеяния черный плащ и, отворив дверь, передал посетительниц на попечение слуги.
Лишь с великим трудом удалось леди Ботвелл довести сестру до кареты, хотя та ожидала в каких-нибудь двадцати шагах.
К тому времени, как они добрались до дома, леди Форрестер уже отчаянно нуждалась в медицинской помощи.
Семейный врач прибыл и, пощупав пульс пациентки, сокрушенно покачал головой.
— С нею приключилось, — изрек он, — внезапное и жестокое нервное потрясение. Я должен знать, как это произошло.
Леди Ботвелл призналась, что они посещали чернокнижника и что леди Форрестер получила некие дурные вести о ее муже, сэре Филиппе.
— Ежели этот негодный шарлатан останется в Эдинбурге подольше, он обеспечит мне недурное состояньице, — сказал маститый врачеватель. — Это уже седьмой случай нервного расстройства, что он мне обеспечил — и все последствия пережитого ужаса.
Затем он исследовал подкрепляющее питье, что леди Ботвелл невзначай унесла с собой, отведал чуточку и объявил, что оно вполне уместно к данному случаю и избавит от необходимости обращаться к аптекарю.
Тут доктор чуть помолчал и, многозначительно поглядев на леди Ботвелл, прибавил:
— Полагаю, мне не следует спрашивать вашу светлость о приемах этого итальянского чернокнижника?
— Действительно, доктор, — отвечала леди Ботвелл, — я считаю всe, что произошло там, весьма конфиденциальным; и хотя человек этот, быть может, и мошенник, но коли уж мы были столь глупы, что обратились к нему, думается мне, нам должно честно сохранить в тайне его советы.
— Может быть, мошенник — полноте, — засмеялся доктор. — Я, право же, рад, что ваша светлость допускает такую возможность по отношению к чему-либо родом из Италии.
— То, что родом из Италии, может оказаться ничуть не хуже того, что родом из Гановера, доктор. Но мы-то с вами останемся добрыми друзьями и ради этого не станем говорить о вигах и тори.
— Особенно я, — заметил доктор, получая свой гонорар и берясь за шляпу,
— Каролюс служит моим целям не хуже Вильгельмуса. Но все же мне хотелось бы знать, почему это престарелая леди Ринган и вся ее свора так щедро тратят свои прогнившие легкие на восхваления этого иноземца.
— Ах, лучше уж считайте его иезуитом, как утверждает Скраб. — На сем они расстались и доктор ушел.
Несчастная больная — чьи нервы из состояния небывало сильного напряжения наконец столь же сильно расслабились — продолжала бороться с недугом, походящим на крайнее отупение, порожденное пережитым ужасом — когда из Голландии пришли наконец страшные вести, подтвердившие ее худшие опасения.
Они были посланы прославленным графом Стейром и содержали печальное уведомление о поединке между сэром Филиппом Форресте-ром и сводным братом его жены, капитаном Фальконером из отряда шотладско-голландских войск, в результате какового поединка последний был убит.
Причиною же дуэли послужил случай еще более из ряда вон выходящий.
Выяснилось, что сэр Филипп покинул армию, будучи не в состоянии уплатить весьма значительную сумму, которую проиграл другому волонтеру.
Он сменил имя и обосновался в Роттердаме, где втерся в доверие одному богатому и знатному бургомистру и, благодаря своей располагающей внешности и отменным манерам, завоевал сердце единственной его дочери, совсем еще юной и необычайно красивой девушки, наследнице несметного состояния.
Прельщенный всевозможными достоинствами своего предполагаемого зятя, богатый купец, чье представление о британских добродетелях было столь высоко, что он не удосужился предварительно навести справки о состоянии и семействе искателя руки его дочерц и сразу же дал согласие на поспешный брак.
Свадьбу должны были сыграть в главном соборе города, когда ее вдруг прервало необычное происшествие.
Волею случая как раз в это время некий весьма влиятельный горожанин пригласил своего давнего знакомого, капитана Фалько.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11