— Значит, вы все-таки хотите навестить своего старого знакомого? — обратился Тресилиан к искателю приключений.
— Да, сэр, — ответил Лэмборн. — Раз заклад поставлен, надо довести игру до конца. Таков закон игроков во всем мире. А вы, сэр, если мне не изменяет память (я, кажется, окунул ее вчера слишком глубоко в бочонок с вином), хотели принять участие в моем походе?
— Я собираюсь сопровождать вас, — сказал Тресилиан, — если вы мне любезно позволите. И я уже вручил свою долю заклада почтеннейшему хозяину.
— Верно, — подхватил Джайлс Гозлинг, — и притом такими красивыми золотыми монетами с Генрихом, какие бросают в вино только знатные господа. Итак, желаю вам успеха, если уж вы непременно жаждете отправиться к Тони Фостеру. Но, по-моему, вам перед уходом следует опрокинуть еще по кружечке. В замке вас, пожалуй, ожидает сухая встреча. А ежели попадете в беду, лучше не хватайтесь за холодное оружие, а пошлите за мной, Джайлсом Гозлингом, мэром города. И я уж как-нибудь с ним слажу, хоть он и высоко задрал свой нос.
Племянник с должным почтением последовал указаниям дядюшки и еще раз хватил что было сил из кружки. При этом он сообщил, что его ум особенно проясняется, когда он с утра освежает себе голову хорошим глотком вина. После чего они двинулись в путь туда, где обитал Энтони Фостер.
Деревня Камнор была красиво расположена на холме, а в прилегающем тенистом парке возвышался старинный замок, занятый сейчас Энтони Фостером. Развалины этого замка, быть может, сохранились и поныне. Парк тогда был полон огромных деревьев, преимущественно древних, могучих дубов, простиравших свои гигантские ветви над высокой стеной, окружавшей все поместье, и это придавало замку сумрачный, уединенный и монастырский облик. Попасть в парк можно было через старинные ворота в наружной стене, двери которых представляли собой два огромных дубовых створа, туго убитых гвоздями, как это бывает в воротах старинных городов.
— Нам придется тут изрядно потрудиться, — заметил Майкл Лэмборн, разглядывая ворота, — если подозрительность хозяина не допустит нас внутрь. А это весьма вероятно, судя по тому, как взволновало его появление около замка приятеля — торговца тканями. Ан нет, — добавил он, толкнув огромные ворота, которые сразу подались, — дверь любезно отворена. Итак, мы в запретной зоне, и других препятствий, кроме слабого сопротивления тяжелой дубовой двери с заржавленными петлями, не имеется!
Они очутились теперь в аллее, затененной вышеупомянутыми древними дубами и окаймленной высокими изгородями из тиса и остролиста. Но их уже много лет не подстригали, и они разрослись в огромные кусты — или, скорее, в карликовые деревья — и теперь нависали своими темными и мрачными ветвями над дорожкой, которую некогда изящно украшали. Сама аллея поросла травой и кое-где загромождена была грудами высохшего хвороста, собранного с деревьев, срубленных по соседству, и сложенного здесь для просушки. Дорожки и аллеи, которые пересекали эту главную магистраль, тоже были завалены и загромождены кучами хвороста и поленьями, а кое-где поросли кустарником и терновником. Помимо того общего впечатления безотрадности, которое возникает, когда мы видим, как создания человеческих рук приходят в запустение и упадок вследствие невнимания и небрежности, когда мы видим, как следы человеческой жизни постепенно стираются под натиском зеленой растительности, — высокие деревья и раскинувшиеся всюду ветви окутывали парк мраком, даже когда солнце сияло в зените, и навевали соответственные мысли на тех, кто туда проник. Это почувствовал даже Майкл Лэмборн, хотя он и чужд был восприятию разных впечатлений, за исключением того, что непосредственно воздействовало на его бешеную натуру.
— В этом лесу темно, как в пасти у волка, — сказал он Тресилиану, пока они медленно шли по пустынной и загроможденной хворостом аллее. В это время показался похожий на монастырь фасад старого замка, со стрельчатыми окнами, кирпичными стенами, заросшими плющом и вьющимися растениями, и с переплетением на крыше труб тяжелой каменной кладки.
— Однако же, — продолжал Лэмборн, — Фостер тоже себе на уме: раз он не очень-то жалует гостей, весьма разумно с его стороны держать свои владения в таком виде, чтобы отбить у любого охоту туда проникнуть. Но если бы он был. тем Энтони, каким я его когда-то знавал, эти могучие дубы уже давно стали бы собственностью какого-нибудь почтенного лесоторговца, а вокруг замка и в полночь было бы светлее, чем сейчас в полдень, а сам Фостер проматывал бы денежки где-нибудь, в укромном уголке в трущобах Уайтфрайерса.
— Разве он был тогда таким расточителем? — спросил Тресилиан.
— Конечно, — ответил Лэмборн, — как и все мы; Не святоша и не скупердяй. Но всего противнее для меня в Тони было то, что он любил развлекаться в одиночку и, как говорят, ворчал, если какая капелькам лилась мимо его мельницы. Я помню, что он один; выдувал такое количество винища, какого я не одолел бы даже с помощью самого заядлого пьянчуги в Беркшире. Вот это, да еще некоторая склонность к суеверию, свойственная его характеру, делало его совершенно невыносимым в приличном обществе. А теперь он зарылся сюда в нору, вполне подходящую для такого хитрого лиса.
— Разрешите спросить, мистер Лэмборн, — сказал Тресилиан, — если вы резко расходитесь во взглядах со своим старым другом, зачем же вы жаждете снова завязать с ним знакомство?
— Разрешите, в свою очередь, спросить вас, мистер Тресилиан, — ответствовал Лэмборн, — зачем вы так жаждете сопровождать меня в этом предприятии?
— Я изложил вам свои побуждения, — сказал Тресилиан, — когда взял на себя долю вашего заклада. Это простое любопытство.
— О-ла-ла! — воскликнул Лэмборн. — Вот как вы, хорошо воспитанные и скрытные джентльмены, хотите воспользоваться нами, у которых душа нараспашку. Ответь я на ваш вопрос, что, дескать, простое любопытство влечет меня в гости к моему старому другу Энтони Фостеру, я уверен, что вы сочли бы это за увертку, и решили, что я задумал какое-то новое дельце. Но я так думаю, что любой ответ сгодится тут мне на потребу.
— А почему, собственно, простое любопытство, — возразил Тресилиан, — не может быть достаточной причиной, чтоб мне отправиться с вами?
— Эх, оставьте, пожалуйста, — ответил Лэмборн. — Вам не так-то легко провести меня, как вы думаете. Я достаточно долго общался с умнейшими людьми нашего времени, чтобы принять мякину за зерно. Вы джентльмен по рождению и по воспитанию — это сразу видно по осанке. Вы человек светский и с безупречной репутацией — об этом говорят ваши манеры, и мой дядюшка это признал. И, однако, вы связываетесь с каким-то беспутным бродягой, как меня тут величают, и, зная, кто я такой, отправляетесь со мной в гости к человеку, которого и в глаза не видали, — и все это из простого любопытства, благодарю покорно! Если тщательно взвесить ваши доводы, то выяснится, что в них не хватает нескольких скрупулов, или вроде того, до чистого веса!
— Если бы даже ваши подозрения были справедливы, — ответил Тресилиан, — то ведь вы не оказываете мне доверия и, стало быть, не можете рассчитывать и на доверие с моей стороны.
— Ах, если дело только в этом, — сказал Лэмборн, — то мои причины все как на ладошке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149