Нету, разочаровывает, по-видимому, разочаровывает, пишут,
Тщательные, видать, задумчивые у тебя адресанты.
15 Ладно, постоим, поточим лясы слегка мы,
После в хоромы я его к себе зазываю:
Эх, заскочи ко мне теперь, Сила Силыч,
Гостем будешь, понимаешь, потолкуем немного,
Зря я разве сварил вчера нектар.
20 Зря, мой Нестор, нектар у нас не варят,
Зря на свете, практически, ничего не бывает,
Зря и заяц не приснится никому кучерявый,
Нектару мы, конечно, твоего немедля пригубим.
Вот заходит ко мне дражайший почтарь Сила Силыч,
25 Капельный такой, видом на редкость никудышный,
Впрочем, перепивал, бывало, и самого Крылобыла:
Внешности, получается, доверяй, да проверяйся.
Да, заскочил, стало быть, ко мне Сила Силыч,
Ух, заскочил, шапкою, сняв, губы вытер,
30 Ну, и я сразу связисту и себе наливаю:
Пейте, пожалуйста, добрые люди, селяне,
Пейте, а то теперь живы, а завтра, что называется, ой ли.
Ой ли, ой ли, кивает, тут ведь не в курсе,
Где обрящешь, а где в одночасье утратишь,
35 То ли дело, когда уже в ящик сыграть соизволишь,
Там уже пиши – не пиши – все прахом пропало,
Там постскриптумы твои, что мертвенному припарка.
С этим Силыч стакан весь незамедлительно и пригубил.
С Силычем и я тут поступил вполне сообразно:
40 Принял, а после, не мудрствуя, нацедил снова,
Дабы со следующей нам не мешкать лукаво.
Так вот, я ему говорю, Сила дорогой Силыч,
Так вот и живем мы с тобой, хлеб жуем мы
Черствый, а то знаешь на сем берегу что болтают,
45 Разное, признаться, болтают на берегу сем,
Волки, болтают, на том тебя, вроде, съели,
Как ты мыслишь – факты это или же байки?
Слышал, слышал, докладывали и мне известье,
Гость, поглаживая оцелота моего, молвил,
50 Только я и сам легонечко сбит с панталыку,
Может, съели, а может, пустые то враки,
Бабушка, выражаются, пополам говорила.
Тут мы с Силычем пригубили опять, снова-здорово,
Или, что называется, подовторили.
55 С другом Силычем зелье губить наладив,
Друга Силыча решил я кое на что подзадорить:
Вот бы нам почитать невзначай некоторые цедулки.
Верно, Яша, резонно у тебя черепок варит,
Силыч мне с достоинством на то замечает,
60 Что мы, разве других письмоносцев плоше,
Где это слыхано – чужих не читать эпистол,
Что же нам прикажете читать себе еще тут.
Вскрыли мы тогда несколько с ним свитков.
Смотрим – чего только не сочиняют люди друг другу,
65 Что, оказывается, их всех только ни заботит:
Сильно, мощно разлита в народе эпистолярность,
Словно эпидемия какая-то распространилась.
Павел Петру в Городнище из Быдогощ, скажем, пишет,
Дядю дрожжей закупить молит браговарных,
70 Букву какую-то непременно найти его умоляет,
В душу лезет, пристал с ножом к горлу,
Дяде в кубарэ не дает надудлиться малость.
Петр Павлу в Быдогоще из Городнища отрезал:
Букву эту, милок, сам себе ищи неустанно,
75 Деньги ж, даденные мне тобой, я профиршпилил,
Знай поэтому, что дрожжи тебе завезу ой ли.
Кроме этого, наждачник Илья пришлый
Тоже потянулся на старости лет к стилу вдруг,
Жалобу Сидору Фомичу Пожилых накатал он,
80 Сетует – костыли у него в метель увели-де,
Егери, якобы, Мелкого Плеса унесли их.
Дайте сроки, получит ведь грамотку и доезжачий:
Псарь мой ловчий, когда б не случилось в том нужды,
Стал бы я разве нижеследующее к тебе строчить? нет.
85 Слямзили люди твои, ау, моих опор пару,
Пусть-ка возвернут поскорей, зимогоры,
Или, передай, покажется вам всем небо с овчинку.
Егери точильщику царапают бересту купно,
Видимо, передал им доезжачий Ильин ультиматум:
90 Мастер-ламастер, упырь и дурной и вздорный,
Зрели мы тебя в гробу с твоими костылями,
Прыгал бы ты, одутловатый, к бобылке на хутор,
Ябедничать же станешь – изведаешь, почем фунт лиха.
Грамоты прочтя и жеваным мякишем их запечатав,
95 Допили, догубили до дна жбан емкий,
Время расставаться тогда нам с Силычем накатило.
Эх, он шапку тогда свою-напялил и вышел,
Обнял меня, духарягу, расцеловал – и дальше.
Силыч, говорю, чего это мне мой oncle все пишет?
100 Зря, возражал, и заяц никому из нас, кучерявых.
В Быдогощах, между тем, бузина вся – цветенье.
Записка XXVII.
То не вспарочной Жар-птицы
То не вспарочной Жар-птицы
Сполох дольний – скок-поскок,
Издалека в колеснице
Скачет к нам Илья-Пророк.
Ну и Бог с ним, ergo – буря,
Ergo – грянет, ну и что ж.
Егеря расселись, курят,
Ждут-пождут, но медлит дождь.
Вижу я, как только видно
Все становится на миг:
Над бадьею змеевидный
Так и вьется змеевик.
Этот аспид самодельный,
Благ источник и утех,
Был точильщиков, артельный,
Но утянут был у тех.
Оправдания не ищем –
Ну украли, что с того,
А кто ругается над нищим,
Тот хулит Творца его.
Процедура постепенна:
Капля медлит – егерь ждет,
И напротив – сколь мгновенно
Ловит жужелицу кот.
И еще обыкновенно
Жизнь мгновенна, как назло,
И напротив: сколь нетленно
Никчемушное грязло.
Перейду. Непостижимо.
Покрутился – и уж нет.
На души моей обжимок
Набредет слепой рассвет.
И под брань моих бобылок,
Чубуром жмыгуя хвощ,
Тела белого обмылок
Повлекут на Быдогощ.
Но покуда – вот я, в кепке,
С мужиками у реки,
Сохрани нам, Боже крепкий,
В эту грозу челноки.
В упрежденье ауспиций
Шью охотничий костюм,
Но летят из рук вон спицы:
Ergo – в дупель, ergo – sum.

12. Заитильщина
Содвинулись все происшествие обсуждать, но тут раздался оркестрион и от попурри не воздержались. Эх, шерочка, да ты машерочка, косолапочка, престарелочка. Горе тебе, Городнище большое, мощнеющий град, в минуту пляски у меня мелькнуло немножечко. И действительно. Именно с того дня есть-пошла эта смутная Заитильщина, то есть те нелады, ради коих и разоряюсь на канцелярии. Слышали новость? Налимы, в луну влюбленные, с целью к ней воздусями проплыть, исподволь лунки во льду просасывают. Наподобье того и мужицкая особь сбеленилась и тронулась из-за дамы той. Выплывут, карасики, в смутный час на бугор, сядут на что попало и мечтают напропалую о ней, из горла посасывая. Ждут, что снова она наведается, хоть любому известно – бывает редко, а когда и бывает, то зрят лишь считанные, которым свиданки эти, как правило, идут не впрок. Воздадим тем же Гурию, Федору, Калуге, или же Карабану В., кто пока что не отошел, но усох и лает: першит. Горе, горе тебе, Городнище с окрестностями, все вокруг и пустое, и ложное. Заверяет бобыль бобылку: еду на затон поботать. Но покрутится меж островов, сделает немного тоней – и все его видят вдруг среди себя в кубарэ за чашкой вина. Возвращается индивид во свои круги, берется за прежнее. Баламутим, чудим, проказники, ни о чем не печемся, отвратно на нас поглядеть. Полагаете, достойных манер не знаем? не благовоспитаны, как надлежит? Знаем, благовоспитаны, руки даже перед едой, фарисейничая, умыть норовим, но в основном все одно – бедокурим, не в рамках приличия состоим. Жадность также нас обуяла. Лежим под вязами, затрапезничаем, и подвизаются разные: а нам не предложите? А мы не даем, мы хаем: ступайте, еще открыто, соображайте в своем пиру, алкаши такие. И татьба, извините, татьба несусветная, и отпихнуться сделалось нечем как есть.
Шел, читайте, из-за всеобщей реки, выдвигаясь в Сочельник от Гурия, с его похорон. Угощение обустроил тот погребальщик, он приглашал: заползайте, желающие, куликнем на старые дрожжи, черви козыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35