Скользя на залитом содой полу, Эдди начал отчаянно бороться с наполовину ослепленным рыцарем. Тот наконец откорябал застежки и поднял забрало. Из-под металлической маски на Эдди глянуло лицо, пожалуй, даже моложе него самого. Рыцарь выглядел неплохим парнем. Он явно желал всем добра. Эдди изо всех сил врезал ему по челюсти, а потом принялся бить его ошлемленную голову об пол.
Еще один рыцарь ударил Эдди под дых. Эдди отвалился от своей жертвы, вскарабкался на ноги и налетел на нового врага. Оба они, неловко обхватив друг друга, были сбиты с ног внезапным и одновременным наплывом тел через дверной проем; с дюжину нравственных налетчиков ворвались в вестибюль, размахивая факелами и бутылками с пылающим гелем. Выпачканной в соде рукой Эдди хлестнул своего оппонента по глазам, поднялся на ноги и надежно поправил съехавший специфик. И жестоко закашлялся. В воздухе висела дымовая завеса, он попросту задыхался.
Он рванулся к двери. С панической силой утопающего он процарапал и протолкал себе путь на воздух.
Оказавшись за стенами гавани данных, Эдди сообразил, что он тут один из десятков людей, с ног до головы перемазанных белой пеной. Чихая и кашляя, он привалился к стене здания рядом с дюжиной собеженцев, напоминавших ветеранов чудовищного боя тортами со сливками.
Те не распознали, да и не могли распознать в нем врага.
Едкая сода уже принялась проедать дешевый комбинезон Эдди, превращая пузырчатую ткань в слезящиеся красные лохмотья.
Отирая губы и дыша тяжело, Эдди огляделся по сторонам. Специфик защитил ему глаза, но подпрограмма грязи рухнула бесповоротно. Внутренний экран застыл. Пенными руками Эдди снял специфик, щелкнул перед окулярами пальцами, свистнул громко. Ничего.
Он бочком подкрался вдоль стены.
В задних рядах толпы высокий господин в средневековой епископской митре выкрикивал в громкоговоритель приказы. Эдди неспешно подобрался к нему поближе. При ближайшем рассмотрении незнакомец оказался сухощавым господином лет под пятьдесят в расшитых ризах, золотом плаще и белых перчатках.
Это был Нравственный Рефери. Эдди подумал было, не броситься ли ему на этого выдающегося джентльмена, не отметелить ли его, может быть, отобрать у него громкоговоритель и самому начать кричать в него противоречащие друг другу распоряжения.
Но даже если б он решился на такое, Эдди это ничего бы не дало. Рефери с громкоговорителем кричал по-немецки. Лишившись специфика, Эдди не мог читать по-немецки. Не понимал ни немцев, ни их проблем, ни их истории.
Если уж на то пошло, у него не было никаких причин находиться в Германии.
Нравственный Рефери заметил пристальный и расчетливый взгляд Эдди. Он опустил громкоговоритель, перегнулся через перила переносной кафедры красного дерева и сказал Эдди что-то по-немецки.
- Простите. - Эдди поднял специфик на цепочке. - Программа-переводчик обвалилась.
Рефери оглядел его задумчиво.
- Кислота в этой пене повредила ваши линзы? - спросил Рефери на великолепном английском.
- Да, сэр, - отозвался Эдди. - Думаю, мне придется разобрать их и феном высушить чипы.
Рефери запустил руку куда-то под ризы и выпростал льняной носовой платок с монограммой, который и протянул Эдди:
- Можете попробовать вот этим, молодой человек.
- Большое спасибо. Я правда очень признателен.
- Вы ранены? - с очевидно искренней заботой спросил Рефери.
- Нет, сэр. Я хотел сказать, не сильно.
- Тогда вам лучше вернуться к битве, - сказал, выпрямляясь, Рефери. - Я знаю, что они вот-вот побегут. Возрадуйтесь. Наше дело правое.
Он снова поднял громкоговоритель и вернулся к крикам на немецком.
На первом этаже здания занялся пожар. Группки сторонников Рефери выволакивали подсоединенные машины на улицу и разбивали их на части прямо на тротуаре. Им не удалось сбить решетки с окон, но они протаранили несколько гигантских брешей в стенах. Эдди наблюдал за происходящим, протирая линзы специфика.
Довольно высоко над улицей начали рушиться стены третьего этажа.
Нравственные рыцари вломились в офис, где Эдди в последний раз видел Культурного Критика. Свой гидравлический таран они, очевидно, втащили за собой вверх по лестнице. Теперь его тупой нос пробивал кирпичные стены словно затхлый сыр.
Камни и куски штукатурки размером с кулак каскадом посыпались на улицу, заставив лавину налетчиков отхлынуть от стены. Несколько секунд спустя рыцари на третьем этаже пробили во внешней стене дыру размером с крышку водосточного люка. Сперва они выкинули аварийную лестницу. Потом из дыры полетела, чтобы разлететься в щепы при ударе о мостовую, офисная мебель: коробки голосовой почты, канистры архивных дисков, европейские юридические талмуды с красными корешками, сетевые маршрутизаторы, устройства бумажного запасного хранения, цветные мониторы...
Из дыры вылетел плащ и, медленно кружа, опустился на мостовую. Эдди сразу его узнал. Это был наждачный плащ Фредерики. Даже посреди этого вопящего хаоса, где злобно завывала взрывающаяся в огне пластмасса, отрыгивая из окон Библиотеки черный дым, вид этого трепещущего плаща притянул взгляд Эдди. Было что-то в этом плаще. В нарукавном кармане. Ключ к его камере хранения в аэропорту.
Эдди метнулся вперед, оттолкнул в сторону трех рыцарей и зацапал плащ себе. Поморщившись, он отскочил в сторону, когда прямо рядом с ним приземлилось, едва его не задев, офисное кресло. Он в неистовстве поглядел наверх.
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как выбрасывают Фредерику.
***
Прилив покидал Дюссельдорф, а с ним все сбившиеся в стайки сардины Европы. Эдди сидел в зале вылета, балансируя на коленях восемнадцать отдельных деталей специфика на столике на липучке.
- Тебе это нужно? - спросила его Фредерика.
- Ах да, - отозвался Эдди, забирая у нее узкий хромированный инструмент. - Я обронил дентоиглу. Большое спасибо. - Он аккуратно убрал ее в свою дорожную сумку.
Всю свою европейскую наличность он только что потратил на роскошный, купленный в дьюти-фри немецкий набор для починки электроники.
- Я не поеду в Чаттанугу ни сейчас, ни когда-либо потом, - сказала ему Фредерика. - Лучше тебе забыть об этом. Это не может входить в сделку.
- Может, передумаешь? - предложил Эдди. - Забудь о рейсе на Барселону и полетели со мной за океан. Вот уж повеселимся в Чаттануге. Там полно очень глубоких людей, с кем мне хотелось бы тебя познакомить.
- Я не хочу ни с кем знакомиться, - мрачно пробормотала Фредерика. - И я не хочу, чтобы ты выставлял меня напоказ перед своими мелкими хакеришками.
Фредерике тяжко досталось во время погрома, пока она прикрывала успешное отступление Критика по крыше. В битве ей опалило волосы, и они растрепались из педантично заплетенных кос, словно много раз бывшая в употреблении стальная вата. Под глазом у нее был синяк, а щека и челюсть обожжены и блестели теперь от заживляющего геля.
Хотя Эдди задержал ее падение с третьего этажа на тротуар, она все же растянула ногу, повредила спину и разбила оба колена.
И потеряла свой специфик.
- Ты прекрасно выглядишь, - поспешил заверить ее Эдди. - Ты очень интересный человек, вот в чем все дело.
Ты глубокая! Вот в чем загвоздка, понимаешь? Ты агент спецслужб, ты из Европы, ты женщина - это все, на мой взгляд, очень глубокие вещи.
Он улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69