Тарасыч в ходьбе крепче был, и трудненько было Елисею за ним тянуться.
- Напиться бы, - говорит.
- Что ж, напейся. Я не хочу.
Остановился Елисей.
- Ты, - говорит, - не жди, я только забегу вон в хатку, напьюсь. Живой рукой догоню.
- Ладно, - говорит. И пошел Ефим Тарасыч один вперед по дороге, а Елисей повернул к хатке.
Подошел Елисей к хатке. Хатка небольшая, мазаная; низ черный, верх белый, да облупилась уж глина, давно, видно, не мазана, и крыша с одного бока раскрыта. Ход в хатку со двора. Вошел Елисей на двор; видит - у завалинки человек лежит безбородый, худой, рубаха в портки - по-хохлацки. Человек, видно, лег в холодок, да солнце вышло прямо на него. А он лежит и не спит. Окликнул его Елисей, спросил напиться - не отозвался человек. "Либо хворый, либо неласковый", - подумал Елисей и подошел к двери. Слышит - в хате дитя плачет. Постучал Елисей кольцом. "Хозяева!" Не откликаются. Постучал еще посошком в дверь. "Крещеные!" Не шевелятся. "Рабы божии!" Не отзываются. Хотел Елисей уж и прочь идти, да слышит - из-за двери ровно охает кто-то. "Уж не беда ли какая-нибудь с людьми? Поглядеть надо!" И пошел Елисей в хату.
IV
Повернул Елисей кольцо - не заперто. Отложил дверь, прошел через сенцы. Дверь в хату отперта. Налево печь; прямо передний угол; в углу божница, стол; за столом - лавка; на лавке в одной рубахе старуха простоволосая сидит, голову на стол положила, а подле ней мальчишка худой, как восковой весь, а брюхо толстое, старуху за рукав дергает, а сам ревмя ревет, чего-то просит. Вошел Елисей в хату. В хате дух тяжелый. Смотрит - за печью на кровати женщина лежит. Лежит ничком и не глядит, только хрипит и ногу то вытянет, то подтянет. И швыряет ее с боку на бок, и от нее-то дух тяжкий, - видно, под себя ходит и убрать ее некому. Подняла голову старуха, увидала человека.
- Чего, - говорит, - тобi треба? чого треба? Нема, чоловiче, нiчого.
Понял Елисей, что она говорит, подошел к ней.
- Я, - говорит, - раба божия, напиться зашел.
- Нема, кажу, нема. Нема чего и взяти. Iди coбi.
Стал Елисей спрашивать: "Что ж, и здорового у вас али никого нет женщину убрать?"
- Та нема нiкого; чоловiк на дворi помира, а ми туточки.
Замолчал было мальчик - чужого увидал, да как заговорила старуха, опять ухватил ее за рукав: "Хлiба, бабусю! хлiба", - и опять заплакал.
Только хотел спросить Елисей старуху, ввалился мужик в хату, прошел по стенке и хотел на лавку сесть, да не дошел и повалился в угол у порога. И не стал подыматься, стал говорить. По одному слову отрывает, скажет - отдышится, другое скажет.
- I болiсть, - говорит, - напала, голоднi. Ось з голоду помирають! показал мужик головой на мальчика и заплакал.
Встряхнул Елисей сумку за плечами, выпростал руки, скинул сумку наземь, потом поднял на лавку и стал развязывать. Развязал, достал хлеб, ножик, отрезал ломоть, подал мужику. Не взял мужик, а показал на мальчика и на девочку, - им, мол, дай. Подал Елисей мальчику. Почуял мальчик хлеб, потянулся, ухватил ломоть обеими ручонками, с носом в ломоть ушел. Вылезла из-за печки еще девочка, уставилась на хлеб. Подал и ей Елисей.
Отрезал еще кусок и старухе дал. Взяла и старуха, стала жевать.
- Воды бы, - говорит, - принести, уста запеклись. Хотела, - говорит, - я вчера ли, сегодня, уж и не помню - принести, упала, не дошла, и ведро там осталось, коли не взял кто.
Спросил Елисей, где колодезь у них. Растолковала старуха. Пошел Ели 1000 сей, нашел ведро, принес воды, напоил людей. Поели ребята еще хлеба с водой, и старуха поела, а мужик не стал есть. "Не принимает, говорит, душа". Баба - та вовсе не поднималась и в себя не приходила, только металась на кровати. Пошел Елисей на село в лавку, купил пшена, соли, муки, масла. Разыскал топоришко, нарубил дров, стал печку топить. Стала ему девочка помогать. Сварил Елисей похлебку и кашу, накормил людей.
V
Поел мужик немножко, и старуха поела, а девочка с малышком и чашку всю вылизали и завалились обнявшсь спать.
Стали мужик с старухой, рассказывать, как все это с ними сталось.
- Жили мы, - говорят, - и допрежь того небогато, а тут не родилось ничего, стали с осени проедать, что было. Проели все - стали у соседей и добрых людей просить. Сперва давали, а потом отказывать стали. Которые бы и рады дать, да нечего. Да и просить-то совестно стало: всем должны - и деньгами, и мукой, и хлебом. Искал, - говорит мужик, - я себе работы - работы нет. Народ везде из-за корму в работу набивается. День поработаешь, да два так ходишь - работы ищешь. Стали старуха с девчонкой ходить в даль побираться. Подаяние плохое, ни у кого хлеба нет. Все-таки кормились кое-как, думали - пробьемся так до новины. Да с весны совсем подавать перестали, а тут и болезнь напала. Пришло совсем плохо. День едим, а два нет. Стали траву есть. Да с травы ли, али так, напала на бабу болезнь. Слегла баба, и у меня, - говорит мужик, - силы нет. И поправиться не с чего.
- Одна я, - говорит старуха, - билась, да из сил выбилась без еды и ослабла. Ослабла и девчонка, да и заробела. Посылали ее к соседям - не пошла. Забилась в угол и нейдет. Заходила соседка позавчера, да увидала, что голодные да больные, повернулась, да и ушла. У ней у самой муж ушел, а малых детей кормить нечем. Так вот и лежали - смерти ждали.
Отслушал их речи Елисей, да и раздумал в тот же день идти догонять товарища и заночевал тут. Наутро встал Елисей, взялся по дому за работу, как будто сам он и хозяин. Замесил с старухой хлеба, истопил печку. Пошел с девчонкой по соседям добывать, что нужно. Чего ни хватится - ничего нет, все проедено: ни по хозяйству, ни из одежи. И стал Елисей припасать то, что нужно: что сам сделает, а что купит. Пробыл так Елисей один день, пробыл другой, пробыл и третий. Справился малышок, ходить стал по лавке, к Елисею ластится. А девочка совсем повеселела, во всех делах помогает. Все за Елисеем бегает: "Дiду! дiдусю!" Поднялась и старуха, к соседочке прошла. Стал и мужик по стенке ходить. Лежала только баба, да и та на третий день очнулась и стала есть просить. "Ну, - думает Елисей, - не чаял я столько времени прогулять, теперь пойду".
VI
На четвертый день подошли розговены, и думает Елисей: "Дай уж разговеюсь с людьми, куплю им кое-чего для праздника, а на вечер и пойду". Пошел Елисей опять на село, купил молока, муки белой, сала. Наварили, напекли они с старухой, а наутро сходил Елисей к обедне, пришел, разговелся с людьми. Встала в этот день и баба, стала бродить. А мужик побрился, чистую рубаху надел старуха выстирала, - пошел на село к богатому мужику милости просить. Заложены были богатому мужику и покос и пашня, - так пошел просить, не отдаст ли покоса и пашни до новины. Вернулся к вечеру хозяин скучный и заплакал. Не помиловал богатый мужик, говорит: "Принеси деньги".
Задумался опять Елисей. "Как им, - думает, - теперь жить? Люди косить пойдут, им нечего: покос заложен. Поспеет рожь - люди убирать примутся (да и родилась же она хорошо, матушка!), а им и приждать нечего: продана у них десятина вхняя богатому мужику. Уйду я, они опять так же собьются". И разбился Елисей мыслями и не пошел с вечера - отложил до утра. Пошел спать на двор. Помолился, лег и не может заснуть: и идти-то надо - уж и так и денег и времени много провел, и людей жалко. "Всех, видно, не оделишь. Хотел им водицы принести да хлебца по ломтю подать, а она, вишь, куда хватила. Теперь уж покос да пашн 1000 ю выкупи. А пашню выкупи, - корову ребятам купи да лошадь мужику снопы возить.
1 2 3 4 5
- Напиться бы, - говорит.
- Что ж, напейся. Я не хочу.
Остановился Елисей.
- Ты, - говорит, - не жди, я только забегу вон в хатку, напьюсь. Живой рукой догоню.
- Ладно, - говорит. И пошел Ефим Тарасыч один вперед по дороге, а Елисей повернул к хатке.
Подошел Елисей к хатке. Хатка небольшая, мазаная; низ черный, верх белый, да облупилась уж глина, давно, видно, не мазана, и крыша с одного бока раскрыта. Ход в хатку со двора. Вошел Елисей на двор; видит - у завалинки человек лежит безбородый, худой, рубаха в портки - по-хохлацки. Человек, видно, лег в холодок, да солнце вышло прямо на него. А он лежит и не спит. Окликнул его Елисей, спросил напиться - не отозвался человек. "Либо хворый, либо неласковый", - подумал Елисей и подошел к двери. Слышит - в хате дитя плачет. Постучал Елисей кольцом. "Хозяева!" Не откликаются. Постучал еще посошком в дверь. "Крещеные!" Не шевелятся. "Рабы божии!" Не отзываются. Хотел Елисей уж и прочь идти, да слышит - из-за двери ровно охает кто-то. "Уж не беда ли какая-нибудь с людьми? Поглядеть надо!" И пошел Елисей в хату.
IV
Повернул Елисей кольцо - не заперто. Отложил дверь, прошел через сенцы. Дверь в хату отперта. Налево печь; прямо передний угол; в углу божница, стол; за столом - лавка; на лавке в одной рубахе старуха простоволосая сидит, голову на стол положила, а подле ней мальчишка худой, как восковой весь, а брюхо толстое, старуху за рукав дергает, а сам ревмя ревет, чего-то просит. Вошел Елисей в хату. В хате дух тяжелый. Смотрит - за печью на кровати женщина лежит. Лежит ничком и не глядит, только хрипит и ногу то вытянет, то подтянет. И швыряет ее с боку на бок, и от нее-то дух тяжкий, - видно, под себя ходит и убрать ее некому. Подняла голову старуха, увидала человека.
- Чего, - говорит, - тобi треба? чого треба? Нема, чоловiче, нiчого.
Понял Елисей, что она говорит, подошел к ней.
- Я, - говорит, - раба божия, напиться зашел.
- Нема, кажу, нема. Нема чего и взяти. Iди coбi.
Стал Елисей спрашивать: "Что ж, и здорового у вас али никого нет женщину убрать?"
- Та нема нiкого; чоловiк на дворi помира, а ми туточки.
Замолчал было мальчик - чужого увидал, да как заговорила старуха, опять ухватил ее за рукав: "Хлiба, бабусю! хлiба", - и опять заплакал.
Только хотел спросить Елисей старуху, ввалился мужик в хату, прошел по стенке и хотел на лавку сесть, да не дошел и повалился в угол у порога. И не стал подыматься, стал говорить. По одному слову отрывает, скажет - отдышится, другое скажет.
- I болiсть, - говорит, - напала, голоднi. Ось з голоду помирають! показал мужик головой на мальчика и заплакал.
Встряхнул Елисей сумку за плечами, выпростал руки, скинул сумку наземь, потом поднял на лавку и стал развязывать. Развязал, достал хлеб, ножик, отрезал ломоть, подал мужику. Не взял мужик, а показал на мальчика и на девочку, - им, мол, дай. Подал Елисей мальчику. Почуял мальчик хлеб, потянулся, ухватил ломоть обеими ручонками, с носом в ломоть ушел. Вылезла из-за печки еще девочка, уставилась на хлеб. Подал и ей Елисей.
Отрезал еще кусок и старухе дал. Взяла и старуха, стала жевать.
- Воды бы, - говорит, - принести, уста запеклись. Хотела, - говорит, - я вчера ли, сегодня, уж и не помню - принести, упала, не дошла, и ведро там осталось, коли не взял кто.
Спросил Елисей, где колодезь у них. Растолковала старуха. Пошел Ели 1000 сей, нашел ведро, принес воды, напоил людей. Поели ребята еще хлеба с водой, и старуха поела, а мужик не стал есть. "Не принимает, говорит, душа". Баба - та вовсе не поднималась и в себя не приходила, только металась на кровати. Пошел Елисей на село в лавку, купил пшена, соли, муки, масла. Разыскал топоришко, нарубил дров, стал печку топить. Стала ему девочка помогать. Сварил Елисей похлебку и кашу, накормил людей.
V
Поел мужик немножко, и старуха поела, а девочка с малышком и чашку всю вылизали и завалились обнявшсь спать.
Стали мужик с старухой, рассказывать, как все это с ними сталось.
- Жили мы, - говорят, - и допрежь того небогато, а тут не родилось ничего, стали с осени проедать, что было. Проели все - стали у соседей и добрых людей просить. Сперва давали, а потом отказывать стали. Которые бы и рады дать, да нечего. Да и просить-то совестно стало: всем должны - и деньгами, и мукой, и хлебом. Искал, - говорит мужик, - я себе работы - работы нет. Народ везде из-за корму в работу набивается. День поработаешь, да два так ходишь - работы ищешь. Стали старуха с девчонкой ходить в даль побираться. Подаяние плохое, ни у кого хлеба нет. Все-таки кормились кое-как, думали - пробьемся так до новины. Да с весны совсем подавать перестали, а тут и болезнь напала. Пришло совсем плохо. День едим, а два нет. Стали траву есть. Да с травы ли, али так, напала на бабу болезнь. Слегла баба, и у меня, - говорит мужик, - силы нет. И поправиться не с чего.
- Одна я, - говорит старуха, - билась, да из сил выбилась без еды и ослабла. Ослабла и девчонка, да и заробела. Посылали ее к соседям - не пошла. Забилась в угол и нейдет. Заходила соседка позавчера, да увидала, что голодные да больные, повернулась, да и ушла. У ней у самой муж ушел, а малых детей кормить нечем. Так вот и лежали - смерти ждали.
Отслушал их речи Елисей, да и раздумал в тот же день идти догонять товарища и заночевал тут. Наутро встал Елисей, взялся по дому за работу, как будто сам он и хозяин. Замесил с старухой хлеба, истопил печку. Пошел с девчонкой по соседям добывать, что нужно. Чего ни хватится - ничего нет, все проедено: ни по хозяйству, ни из одежи. И стал Елисей припасать то, что нужно: что сам сделает, а что купит. Пробыл так Елисей один день, пробыл другой, пробыл и третий. Справился малышок, ходить стал по лавке, к Елисею ластится. А девочка совсем повеселела, во всех делах помогает. Все за Елисеем бегает: "Дiду! дiдусю!" Поднялась и старуха, к соседочке прошла. Стал и мужик по стенке ходить. Лежала только баба, да и та на третий день очнулась и стала есть просить. "Ну, - думает Елисей, - не чаял я столько времени прогулять, теперь пойду".
VI
На четвертый день подошли розговены, и думает Елисей: "Дай уж разговеюсь с людьми, куплю им кое-чего для праздника, а на вечер и пойду". Пошел Елисей опять на село, купил молока, муки белой, сала. Наварили, напекли они с старухой, а наутро сходил Елисей к обедне, пришел, разговелся с людьми. Встала в этот день и баба, стала бродить. А мужик побрился, чистую рубаху надел старуха выстирала, - пошел на село к богатому мужику милости просить. Заложены были богатому мужику и покос и пашня, - так пошел просить, не отдаст ли покоса и пашни до новины. Вернулся к вечеру хозяин скучный и заплакал. Не помиловал богатый мужик, говорит: "Принеси деньги".
Задумался опять Елисей. "Как им, - думает, - теперь жить? Люди косить пойдут, им нечего: покос заложен. Поспеет рожь - люди убирать примутся (да и родилась же она хорошо, матушка!), а им и приждать нечего: продана у них десятина вхняя богатому мужику. Уйду я, они опять так же собьются". И разбился Елисей мыслями и не пошел с вечера - отложил до утра. Пошел спать на двор. Помолился, лег и не может заснуть: и идти-то надо - уж и так и денег и времени много провел, и людей жалко. "Всех, видно, не оделишь. Хотел им водицы принести да хлебца по ломтю подать, а она, вишь, куда хватила. Теперь уж покос да пашн 1000 ю выкупи. А пашню выкупи, - корову ребятам купи да лошадь мужику снопы возить.
1 2 3 4 5