поскольку иностранные граждане имеют одинаковые права с остальными «жителями Трансвааля», то необходимо, чтобы и уитлендерам, желающим обрести гражданство в этой стране, после пяти лет проживания в ней было гарантировано право голоса. Президент Крюгер отклонил данную просьбу как представляющую угрозу независимости государства, и конференция зашла в тупик. Именно с этого момента о войне заговорили как о реальной угрозе. В ответ на многочисленные обращения имперского правительства президент республики и фолксраад внесли ряд предложений относительно права гражданства, которые, если принимать их вообще серьезно, при выдвигаемых условиях становились просто неприемлемыми для Англии. Так положение от 19 августа о пятилетнем периоде проживания в стране предусматривало как обязательное условие невмешательство Англии во внутренние дела республики, отказ правительства ее величества от признания прав королевы в этой стране и решение спорных вопросов в случае возникновения конфликтных ситуаций в третейском суде.
Если бы правительство приняло эти условия, то власть королевы более не распространялась бы на республику Трансвааль, а принятие обязательства о невмешательстве во внутренние дела могло бы дать повод для разного рода манипуляций – сегодня мы предоставляем гражданство, а завтра вам в этом отказывают. Следует также помнить и о том, что вопрос о гражданстве не исчерпывает всех разногласий между той и другой стороной; пожалуй, уж слишком много внимания уделялось только этой проблеме.
Даже если бы определенное количество уитлендеров стало гражданами бурского государства, и как бы благоприятно не сложились для них обстоятельства, трудно себе представить, каким образом смогли бы они оказать непосредственное содействие имперской власти в таком вопросе как, скажем, обращение с нашими индийскими подданными в Трансваале. Скорее можно предположить, что, приняв новое гражданство, они относились бы с безразличием к желаниям и нуждам страны, от которой они отреклись. Более того, присягнув новому правительству, они могли бы считать для себя обязательным всячески противостоять этим желаниям. В лучшем случае, если бы у них и была реальная власть для оказания нам помощи, что практически неосуществимо в течение ряда лет, было бы неразумно и недостойно крупной державе, гражданами которой они когда-то являлись, полагаться исключительно на их добрые услуги.
В печати только и говорят что об Йоханнесбурге и уитлендерах, как будто больше нет других тем для разговора. Лидеры либералов и джентльмены, которых, вероятно, можно отнести к плетущимся в хвосте радикалам, кричат о том, что эта война будет вестись в интересах уитлендеров и миллионеров. В этом нет и малейшей доли правды. Уитлендер со своими бедами – это всего лишь нарыв, который, вырвавшись наружу, показал неумение правительства Трансвааля управлять страной, а также амбиции Голландии в Южной Африке. К тому же все это достигло таких масштабов, что в конце концов ЮАР стала называть себя «независимым суверенным государством». То, что он и его «магнаты», как называют миллионеров Ранда, получат баснословные прибыли в успешной войне, проводимой имперской державой, вполне допустимый факт; но если в результате этой войны миллионы осядут в карманах отдельных лиц, то это отнюдь не значит, что война ведется исключительно ради этой цели. Даже самый ярый «шовинист» вряд ли проявит самопожертвование и альтруизм. Вопрос этот в интересах империи должен решаться не в локальном, а в глобальном масштабе.
Но вернемся к ходу переговоров. Предложения, снятие предложений, всевозможные условия, паллиативные статьи договоров, предложения о созыве новых конференций – все это следовало одно за другим с поражающим воображение разнообразием до тех пор, пока, не иссякнув, заставило м-ра Чемберлена 22 сентября через сэра Альфреда Мильнера объявить правительству Южно-Африканской республики о «бесполезности дальнейшего проведения дискуссий, основываясь на старых принципах, и о решении правительства ее величества рассматривать ситуацию в новом свете, и о формулировании своих собственных предложений для окончательного урегулирования проблем, возникших в Южной Африке в результате политики, проводимой постоянно в течение многих лет правительством ЮАР. С результатами обсуждений вас ознакомят по мере поступления новой информации».
По некоторым сведениям, новая информация поступила в Преторию, но до сих пор на нее нет никакой реакции. Спустя три дня, а именно, 25 сентября лидеры либералов были удостоены чести получить телеграмму от государственного секретаря Трансвааля следующего содержания: «Лидерам либералов, Лондон. Очень признательны за вашу телеграмму. Мы придерживаемся условий конвенции и полагаем, что и Англия поступит таким же образом, поскольку конвенция запрещает вмешательство во внутренние дела государства». Если, однако, учесть, что конвенция предполагает также и предоставление равных прав всем «жителям Трансвааля», то следует признать, что данная телеграмма является, пожалуй, самой удивительной из замечательной серии государственных документов, исходящих в последнее время из Претории. Она очень точно выкристаллизовывает саму суть бурской дипломатии – дерзкое игнорирование неудобных фактов.
Тем временем в Южной Африке произошел ряд важных событий. Оранжевая республика бросила открытый вызов Трансваалю. Уитлендеры тысячами побежали из Йоханнесбурга. Буры подтянули свои войска к Наталю и сосредоточили их на других участках британской границы предположительно с целью проведения наступательных операций, так как в данный момент не было угрозы захвата их территории. Первое из этих событий раскрывает тайные замыслы Голландии в Южной Африке, подобно вспышке ночной молнии, внезапно осветившей темную поверхность равнины. Мы никогда не угрожали Оранжевой республике, у них не было ни жалоб, ни обид, ни причин для ссоры, и тем не менее они нежданно-негаданно выступили против нас. Почему?
Потому что жители этого государства считают, что наступил момент, когда можно наконец привести в исполнение давнюю мечту буров, которую имел в виду еще двадцать лет назад бывший президент Бюргерс, когда говорил о грядущей голландской республике с ее восемью миллионами граждан, имеющей неограниченную верховную власть на обширной территории от Замбези до Мыса. Теперь же, к нашей гордости, великий заговор, в существовании которого так трудно было убедить английскую общественность, а скорее всего, недальновидную ее часть, раскрыт, а его целью является не что иное, как изгнание англичан из Южной Африки – тщетно задуманное дело, но все же дело, с которым мы должны считаться и которое, опасаюсь, заставит нас прибегнуть к силе оружия как последнему средству, поскольку деликатность и дипломатия в данном случае неуместны.
Как бы ни было трудно отдельной части английских избирателей и общественных деятелей признать сам факт, тем не менее нет особой необходимости часто повторять, что предстоящая война будет войной, навязанной нам бурами по их слепому невежеству и тщеславию. Большинство из них считает по причине ряда одержанных ими побед в небольших сражениях 1881 года, что они способны потягаться с Британской империей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Если бы правительство приняло эти условия, то власть королевы более не распространялась бы на республику Трансвааль, а принятие обязательства о невмешательстве во внутренние дела могло бы дать повод для разного рода манипуляций – сегодня мы предоставляем гражданство, а завтра вам в этом отказывают. Следует также помнить и о том, что вопрос о гражданстве не исчерпывает всех разногласий между той и другой стороной; пожалуй, уж слишком много внимания уделялось только этой проблеме.
Даже если бы определенное количество уитлендеров стало гражданами бурского государства, и как бы благоприятно не сложились для них обстоятельства, трудно себе представить, каким образом смогли бы они оказать непосредственное содействие имперской власти в таком вопросе как, скажем, обращение с нашими индийскими подданными в Трансваале. Скорее можно предположить, что, приняв новое гражданство, они относились бы с безразличием к желаниям и нуждам страны, от которой они отреклись. Более того, присягнув новому правительству, они могли бы считать для себя обязательным всячески противостоять этим желаниям. В лучшем случае, если бы у них и была реальная власть для оказания нам помощи, что практически неосуществимо в течение ряда лет, было бы неразумно и недостойно крупной державе, гражданами которой они когда-то являлись, полагаться исключительно на их добрые услуги.
В печати только и говорят что об Йоханнесбурге и уитлендерах, как будто больше нет других тем для разговора. Лидеры либералов и джентльмены, которых, вероятно, можно отнести к плетущимся в хвосте радикалам, кричат о том, что эта война будет вестись в интересах уитлендеров и миллионеров. В этом нет и малейшей доли правды. Уитлендер со своими бедами – это всего лишь нарыв, который, вырвавшись наружу, показал неумение правительства Трансвааля управлять страной, а также амбиции Голландии в Южной Африке. К тому же все это достигло таких масштабов, что в конце концов ЮАР стала называть себя «независимым суверенным государством». То, что он и его «магнаты», как называют миллионеров Ранда, получат баснословные прибыли в успешной войне, проводимой имперской державой, вполне допустимый факт; но если в результате этой войны миллионы осядут в карманах отдельных лиц, то это отнюдь не значит, что война ведется исключительно ради этой цели. Даже самый ярый «шовинист» вряд ли проявит самопожертвование и альтруизм. Вопрос этот в интересах империи должен решаться не в локальном, а в глобальном масштабе.
Но вернемся к ходу переговоров. Предложения, снятие предложений, всевозможные условия, паллиативные статьи договоров, предложения о созыве новых конференций – все это следовало одно за другим с поражающим воображение разнообразием до тех пор, пока, не иссякнув, заставило м-ра Чемберлена 22 сентября через сэра Альфреда Мильнера объявить правительству Южно-Африканской республики о «бесполезности дальнейшего проведения дискуссий, основываясь на старых принципах, и о решении правительства ее величества рассматривать ситуацию в новом свете, и о формулировании своих собственных предложений для окончательного урегулирования проблем, возникших в Южной Африке в результате политики, проводимой постоянно в течение многих лет правительством ЮАР. С результатами обсуждений вас ознакомят по мере поступления новой информации».
По некоторым сведениям, новая информация поступила в Преторию, но до сих пор на нее нет никакой реакции. Спустя три дня, а именно, 25 сентября лидеры либералов были удостоены чести получить телеграмму от государственного секретаря Трансвааля следующего содержания: «Лидерам либералов, Лондон. Очень признательны за вашу телеграмму. Мы придерживаемся условий конвенции и полагаем, что и Англия поступит таким же образом, поскольку конвенция запрещает вмешательство во внутренние дела государства». Если, однако, учесть, что конвенция предполагает также и предоставление равных прав всем «жителям Трансвааля», то следует признать, что данная телеграмма является, пожалуй, самой удивительной из замечательной серии государственных документов, исходящих в последнее время из Претории. Она очень точно выкристаллизовывает саму суть бурской дипломатии – дерзкое игнорирование неудобных фактов.
Тем временем в Южной Африке произошел ряд важных событий. Оранжевая республика бросила открытый вызов Трансваалю. Уитлендеры тысячами побежали из Йоханнесбурга. Буры подтянули свои войска к Наталю и сосредоточили их на других участках британской границы предположительно с целью проведения наступательных операций, так как в данный момент не было угрозы захвата их территории. Первое из этих событий раскрывает тайные замыслы Голландии в Южной Африке, подобно вспышке ночной молнии, внезапно осветившей темную поверхность равнины. Мы никогда не угрожали Оранжевой республике, у них не было ни жалоб, ни обид, ни причин для ссоры, и тем не менее они нежданно-негаданно выступили против нас. Почему?
Потому что жители этого государства считают, что наступил момент, когда можно наконец привести в исполнение давнюю мечту буров, которую имел в виду еще двадцать лет назад бывший президент Бюргерс, когда говорил о грядущей голландской республике с ее восемью миллионами граждан, имеющей неограниченную верховную власть на обширной территории от Замбези до Мыса. Теперь же, к нашей гордости, великий заговор, в существовании которого так трудно было убедить английскую общественность, а скорее всего, недальновидную ее часть, раскрыт, а его целью является не что иное, как изгнание англичан из Южной Африки – тщетно задуманное дело, но все же дело, с которым мы должны считаться и которое, опасаюсь, заставит нас прибегнуть к силе оружия как последнему средству, поскольку деликатность и дипломатия в данном случае неуместны.
Как бы ни было трудно отдельной части английских избирателей и общественных деятелей признать сам факт, тем не менее нет особой необходимости часто повторять, что предстоящая война будет войной, навязанной нам бурами по их слепому невежеству и тщеславию. Большинство из них считает по причине ряда одержанных ими побед в небольших сражениях 1881 года, что они способны потягаться с Британской империей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60