После того, как Зинти дал нужные указания относительно дороги в тайное убежище Черного Пита, фура с раненым Ральфом направилась назад к нашей ферме, а Сигамба в сопровождении Зинти поскакала вдогонку за похитителем нашей несчастной дочери.
Можно себе представить, что было с нами, когда нам привезли назад полуживого Ральфа и сообщили о похищении Сузи! Описать наше душевное состояние невозможно, его можно было только перечувствовать.
Первые слова Ральфа, когда он пришел в себя, были следующие:
– Разве я еще не умер?.. Как я опять попал сюда?
– Нет, сынок, ты, слава Богу, еще жив, – ответила я, обрадованная, что он находился в полном сознании. – Тебя спасла наша славная Сигамба, и наши люди, по ее приказанию, доставили сюда.
– А Сузи? – тревожно спросил он.
– Увы, сынок! Сузи пока еще здесь нет, – продолжала я и видя, как омрачилось его лицо, поспешила прибавить: – Но ты не беспокойся: над ней бодрствует Сигамба, и отец уже уехал с сильным отрядом хорошо вооруженных людей выручать нашу девочку. Он знает, где искать ее.
– Сигамба! – со стоном произнес Ральф. – Что может сделать слабая женщина с таким злодеем, как Пит ван-Воорен?.. Отец опоздает, и моя бедная милая голубка будет биться в когтях этого коршуна… О моя дорогая жена!.. Нет, я не вынесу!.. Я сойду с ума!..
Он начал метаться и городить разную чепуху, пока не лишился чувств. Я поняла, что с ним сделалась горячка, и сейчас же послала в деревню за врачом, который постоянно жил там и славился своим искусством. Врач приехал в тот же день вечером и, осмотрев больного, успокоил меня уверением, что молодость и сильная натура Ральфа помогут ему перенести горячку и что беспокоиться особенно нечего. Необходим только тщательный уход за больным. Врач пробыл у нас несколько дней, находясь почти неотлучно около постели больного. Когда главная опасность миновала, врач дал мне нужные советы, как обращаться с больным, и уехал домой, так как не мог дольше быть у нас.
Я строго исполняла все его указания и была очень обрадована, когда через семь недель наш дорогой зять снова был в состоянии сесть на лошадь.
Кроме искусства врача, молодости и сильной натуры, выздоровлению Ральфа помогло еще одно обстоятельство, о котором будет сказано дальше.
IX. ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ. В ХИЖИНЕ ЧЕРНОГО ПИТА
Я забыла сказать, что прежде чем отправиться в путь, предусмотрительная Сигамба послала Зинти взять из фуры одеяло, фляжку с персиковой настойкой, провизии и даже роер Ральфа; кроме того, она поручила кафру привести трех лошадей для себя, своего проводника и для Сузи, если им удастся освободить ее. Все это она приказала Зинти навьючить на своего мула и вести его на поводу. Сама она взялась вести таким же образом лошадь для Сузи.
Доехав до места, где Черный Пит и его сообщники сели на лошадей, знахарка и кафр направились по их следам, которые хорошо были видны при лунном свете в помятой траве лесной опушки. Но когда они достигли открытой долины, где трава была сожжена, следы исчезли.
– Теперь надежда только на тебя, Зинти, – сказала Сигамба. – Можешь ли ты отсюда найти дорогу в тайник Бычачьей Головы?
– Могу, госпожа, – ответил кафр. – Он находится вон там, за тем пиком, который выше всех гор. Внизу этого пика есть сквозная пещера, такая низкая, что человек с трудом проходит через нее. Отверстие ее с этой стороны закрыто кустарником, но корова пробралась сквозь него, а за ней прошел и я.
– Хорошо! Поезжай же вперед. Только смотри в оба, чтобы нам не наткнуться на кого-нибудь из шайки Черного Пита.
– Будь покойна, госпожа; мои глаза и уши открыты.
Сигамба и ее проводник проехали всю ночь, не заметив ничего подозрительного. Под утро ненадолго остановились на берегу одного ручья, чтобы дать животным возможность вздохнуть, пощипать травки и утолить жажду, да и самим немного подкрепиться. Отдохнув, снова отправились в путь и ехали до самого вечера, как вдруг, когда они были недалеко от пика, поднялась сильная буря с грозой и дождем.
– Ну, теперь наверное придется ждать до утра! – тоскливо проговорила Сигамба. – Едва ли ты в этой темноте найдешь дорогу.
– А молния-то на что, госпожа? – ответил Зинти. – Она будет указывать мне признаки, по которым я найду дорогу… Да вот, видишь, налево выступ горы, похожий на голову большой птицы? Туда нам и нужно ехать. Потом будет лощина с маленькими деревьями, а там уж и самый пик.
Убедившись, что проводник не запутается в горах, несмотря на страшную темноту, лишь изредка прорезываемую молнией, и на то, что он был в этой местности, знахарка спокойно стала продолжать путь.
Через некоторое время Зинти остановился и сказал:
– Вот вход в пещеру, госпожа. Но провести через него животных нельзя: слишком уж узко и низко. Нужно оставить их здесь и к чему-нибудь привязать.
Сверкнувшая в это время молния дала Сигамбе возможность разглядеть, что они находятся у подножия громадного утеса с острой вершиной, окруженного густой порослью кустарника.
Сойдя с лошадей, они привязали их и мула к группе небольших деревьев, стоявших немного в стороне. Затем Сигамба надела им на морды мешки с кормом, подняла над ними руки и что-то прошептала.
– Что это ты делаешь, госпожа? – осмелился спросить заинтересованный Зинти.
– Я внушаю животным, чтобы они стояли смирно и не ржали, пока находятся здесь, – ответила знахарка. – Ну, теперь бери роер и веди меня через пещеру.
Между тем гроза и дождь прекратились, и сделалось светлее. Бушевал еще только ветер, и то порывами, так что можно было бы услышать, если бы поблизости кто-нибудь ехал или шел.
Когда Зинти провел свою спутницу через природный тоннель в утесе в окруженную со всех сторон долину, он указал на черневшую в некотором отдалении большую круглую хижину, освещенную лучами сиявшей на небе луны, и прошептал:
– Вот, госпожа, это место, но хижины еще не было тогда, когда я был здесь.
– Значит, Ласточка там, – сказала Сигамба, и Зинти показалось, будто глаза знахарки в это время горели как свечи.
Она хотела еще что-то сказать, но Зинти поспешно схватил ее за руку и чуть слышно прошептал:
– Погоди, госпожа, я чую людей!
Действительно, вслед за тем послышался шум падающих камней, и с одной из скал стала спускаться какая-то тень.
– Стой! Кто там? – раздался окрик на кафрском наречии.
– Это я, Азика, жена Бычачьей Головы, – ответил тихий, приятный женский голос. – Ты поставлен сторожить, Коршун?
– Да, и я не один: еще двое стоят и считают звезды, пока баас празднует свадьбу с новой женой.
– С новой женой? – повторила та, которая назвала себя Азикой. – Разве он уже привез ее?
– Привез сегодня после захода солнца, – послышался ответ. – Мой дядя, который был в числе провожатых бааса, говорит, что это дочь белого начальника. Бычачья Голова вчера ночью убил ее мужа, тоже белого, и увез ее тайком от людей, которые дожидались в стороне, пока она ходила с мужем гулять… Да он только с утра и был ее мужем, и они ехали в деревню к родным… Белолицая госпожа сначала была как мертвая, но дорогой ожила, и тогда Бычачья Голова связал ей ноги, чтобы она не убежала; сам пронес ее сквозь гору и поселил в новой хижине, которую, как ты знаешь, он построил для нее. Но она, видно, не хочет быть его женой, а то чего бы ему бояться, что она убежит, – заключил рассказчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37