Вода озаряет гальку на дне
или, мнится, вода воспламеняется галькой.
Лактация. Проблема изобретения.
Твой собственной цензор ("Но ты испортишь
слуха зрачки!" "Как бы ни так,
они еще молоды и притом как мешки!") или
скажем, цветенье
существительного на стебле глагола.
Из матрасных пружин создан в Эдем создан вход.
Фермеры, учителя, пловцы и певцы.
Встречая беды, из приемля.
Изумлены величиной апельсина те, кто
одержим изучением птиц, встроены
будто время в пространство. Распластана
одиночеством подобно затворнику.
Истерия круиз для души. Земля.
Формирует почву для созерцания.
Стану здесь тошнотворной
начинающийся конец
когда нельзя больше ждать. "Любая река
в стоках бьет синим ключом!" "Пес
и студент знают всегда обо всем!"
По сторонам сходства установлен порядок.
Ум подчинен их вниманию.
Разглядывая оптиколожь я желаю ее
обратить вспять переход в оппозиции.
Садняще, зыбко, волнуясь в расселине
или во вспышке лучший из лучших домов
в простых очертаниях. Обрыв
как косвенное описание: "Я очень мило
прошлась по топкому берегу неспокойного озера",
изведенное из системы.
Взмывает из-за дерева и в русло мела
присоединяясь к возможности. Говорят о "себе"
совершенствуя в памяти.
Сверхвоплощенье чего? петли, шва?
Меня всегда забавляло желание быть сильным.
Солнце пересекает тень мешковатую тела
которое определение счастья хочет дополнить.
Дети разрезают пополам овощи.
Затем острым ножом вырезают но что выражают
это черты? ничего!
ни ежи, ни белки, ни лица
пятно, два, три линии, как обычно
или три каких-то пятна и две линии. Редко
удается поймать то мгновение, когда
гаснут уличные огни.
Я указует на меня саму... я читаю на своей стороне,
голова, закрытые окна, подушка подбита по локоть,
на протяжении ночи...
так прекрасно и точно
то, что зовут "моделью искусства в науке",
каждая точка в искушении зрения
опорой, покуда не исчезает
наслаждение этой стесненностью... все
и поддержи мою голову. Любое место
отсюда не видно. Будто сама себя вижу,
опершуюся на руку с...
вкладывая нечто звучное в рот...
яйцо, арена
на солнце... вершина
изыскана... почтительная поддержка
...в сопротивлении ночном...
уменьшенное великолепие снега, линия зрения
изгибается в том направлении, чтобы предвидеть
...что случается с этим, когда мы одни?
И все остальное, что так мне не снилось...
однако я причин не ищу, чтобы сравнить
...влекущее дно, достигая лазури
туман сжигает летящие облака
все не отсюда... и вне, или в преддверии порога
...души войяризм... твой собственный цензор
покинул тебя! Как он солнечен, этот...
другой рукой... после всего
нас пробует романтическая любовь... поборник
в стяжании... теряет власть понемногу.
Откуда мне знать, что он видит.
Земную жизнь пройдя до половины, ложимся.
Никакого ответа, муж снова уснул.
В то время как на паутине роса поднялась
погружена, гибка, колюча, волнуясь. Прикосновение.
Брак... мой дом мой банк...
или аппликатура ("это голос
какой-то другой собаки").
Чей музыкальный оптимизм требует времени.

Из книги Зеленое

Взмывая, птица воды восхищена солнцем. Отрицание замкнутости, отказ от конца. Без земли абсолютно. Утро прозрачно и плавится. Планета приходит в себя над дырою в земле. Планета приходит в себя над дырою в земле. Пусть облаками небо полнит другой. Словно дыхания трепет сухо полощет в белье, парусит. Зелень о том, чтобы раскатами стай отовсюду подняться с пра-скал. В неизъяснимом желании она вводит в среду осязаемость. Обещанье остановить синеву. Кроны деревьев гасят слабеющий ветер. Образование завершаем весельем, перебирая глазами детали. Яркую листву, по преимуществу к полюсу, гонит слабеющий ветер. Стряпающие идиллии затеряны в протяжении. Детали улиц изветрены, ливень осколков. Дерева дрожь: ветер взметнул простыню. Вверх, где воздух держит орла, предавая неуклонно-певучую распрю по поэтическому лучу. История лирики кудахчет транслитерацией куриных песен. Пример удручающ. Между днем-в и днем-вне расположено это. К простым числам с новым доверием. Синонимия впечатлений. Пульсу позднего утра вторят повторения смутные запада. Я слышала шум, он посвятил в сон. Воздух нагрет дыханием сражающихся солдат, плавится снег, кровь сверлит лед. Никак не увидеть. Они смотрят на реку и, мнится, видят сквозь лодки, не упуская сквозь память, где собрана память, место и то, сколько памяти собрано в нем. Стабильность и насажденная умело тревога формирует общественный слой. Слой сменян оперенных на широких досках пола приплюснут и кругл. Яблоко вместо лампы, голова вместо яблока. Повсеместные факты питают ветхие триллеры, а в результате признание. Слово намного выразительней того, что оно объясняет. Процедура описания статична, его изготовленные ограды встроены, постоянны, не вечны. Конец опустошает начало. В петлях увязли ломкие ногти. Сны опустошают настоящее не более, чем полет жаворонка или возня цыплят. Запоздало-небесное движение тел. Преткновением времени движется воздух. Проносится звук. Скоропись неба метит воздух тысячью спрессованных теней деревьев. Эта экономия могла бы быть понята как красота. Когда бы явное несо
впадение. Цели природных фактов свисают с поэтического луча. Восемь изначальных ветров, восемь их в половину, в четверть шестнадцать. Аналогиям обручены позвонками времен. В мановение ока черепахой ты возродишься. После подобных попыток смотреть вверх обрести бесконечность гораздо трудней, чем превозмочь незаполненность. До превращений нет дела. К воде падает ветер, его мы не предали; умаление без рассеяния; что разит меня красотой, так это незримость предмета. И если кто оседлал ветер, тот может плыть навстречу ветру. Разгребатели мусора главной идеи. Сну не сравниться с уровнем подлинника. Неизбежна динамика в движении по оси плоской машины. Крепи сердце. Клише времен года, как и другие клише унизительны, образ мышления с пластырем ветра, время смолото в тальк. Саранча ведома вожатым, море доисторический хаос. Ветер, он бормотанье неведомо как уходящего времени. Дневной свет достоянием всех, плодоносен. Все лучи волны. Эксперимент с последовательностью приветствует вас. Мои тучные, однако незаметные соседи разъезжаются по делам в тесных машинах, чьи механизмы дискретности лязгают в унисон. Пение птиц, теплый воздух вытягивает за окно занавеску. На стадии безразличия улитка выпускает рожки. Сюжеты бездомны. В доме все так или иначе миниатюра; возрастающий "чадо-центризм". Ребенок называет свой мяч яблоком. Отказать в сладкой сентиментальности, развивая воображение. Быть двигателю воспетым в Элизиуме. Из лазурных разрывов порывистый ветер, резок чрезмерно, чтоб низвести ливень. Волнение склонов в пересечении параллелей, отнюдь не метафор. Основа свершается в цвете. Когда ночь вбирает дневное свеченье, тяжкие тени сжимаются в стенах. Тогда было время, когда районы Американского севера служили полем виньеток. Пейзаж обнаженных холмов, вянущий в цвете, стягивает, сужаясь концентрическими кругами, сверкающее в тенистых местах для гулянья машины. "Трубный глас, рев жизни, людской муравейник взывают к ошеломительному чувству довольно двусмысленно." Звук, подобно собаке, рычит в беспамятстве.
1 2 3