Уму непостижимо.
– А как там вообще обстоят дела с жокеями? Всегда скачут одни и те же? У каждого тренера свой жокей или у каждого коня свой жокей?
– Да по-разному. И у тренера свой жокей, и у некоторых лошадей тоже свой, но случается по-всякому. Сажают ученика или любителя, чтобы поменьше вес был, на четыре кило меньше. Таких наездников, как Дерчик, вообще больше нету, он же рекорд побил, первое место сзади. Я не знаю, но может быть и так, что Дерчик шантажировал Глебовского, это его тренер. И Глебовский мог давать ему лошадей, хотя на самом деле совсем этого не хотел. Не мог от него отцепиться никаким другим образом, только так, вот и укокал его с отчаяния, чтобы Дерчик от него отстал. Я не вижу других поводов, разве что в него какой-нибудь ненормальный игрок верил… А может, Дерчик сам в себя верил?.. Короче, кто-нибудь на него ставил, проигрался в пух и прах и убил его в конце концов в ярости, но тогда это должен быть совсем свихнувшийся, а то и просто слепой. Который никогда в жизни заезда не видел.
– А как там насчет взаимных контактов? Игроки и сотрудники?
– Ни границ, ни кордонов, – мрачно сказала я, и во мне зародилось искреннее сочувствие к Юзеку. – Вам действительно приходится вести это дело? Мои соболезнования. Там все всех знают, каждый с каждым встречается, где хочет и когда хочет. Вроде как есть мафия, которая командует бегами, в этом обязательно должны быть замешаны букмекеры, потому что иначе в мафии не было бы смысла. Я эту мафию не знаю.
– Да-да, букмекеры! – подхватил Юзек Вольский. – А с ними как?
– Никак. Их бы вообще не было, если бы все было компьютеризировано. Электроника на ипподроме – и нет места букмекерам. Пока что все подсчеты пешком ходят, между закрытием касс и началом заезда должно пройти как минимум двадцать минут, чтобы они там успели все обсчитать. За эти двадцать минут всех осеняет, у всех рождаются гениальные идеи, все хотят ставить снова, вот для того как раз и есть букмекеры. Если бы кассы принимали ставки как во всем мире, до последней секунды, до старта, букмекеры потеряли бы смысл жизни. Ну, могли бы процветать в городе, если кто-то не хочет ехать на бега, а играет, не выходя из дома. Но этих можно было бы легализовать и велеть им платить налоги. И привет, никакой тебе преступности.
– Так почему не введут компьютеризацию?
– А это уж вы директора спрашивайте, – раздраженно сказала я, потому что эта тема вызывала во мне невыразимые чувства. – Вроде как финансовые вопросы тут роль играют. Странные они, эти вопросы, ведь все окупилось бы за два, даже, может быть, за один сезон. Не знаю, может, букмекеры и влияют на решение таких проблем. И такое возможно!
– А как насчет придержанных лошадей? Все время слышишь о придержанных лошадях и «сделанных» заездах. Что это такое?
Я тяжело вздохнула.
– Есть две версии… Вообще-то «сделанный» заезд – это такой заезд, когда заранее все уговариваются, кто на каком месте должен финишировать, независимо от класса, веса и формы коня. Так все к финишу и приходят, как договаривались. Например, лучшего коня жокей должен придержать или так поехать, чтобы не попасть в сделанные ставки: ни первым, ни вторым не прийти. Третьим – ради Бога. И, как я уже сказала, есть две версии: одна – что все заезды «сделанные», вторая – что ни один не делается, или, в крайнем случае, только один за сезон.
– А вы как считаете? Я снова вздохнула и задумчиво посмотрела на него.
– У меня вообще никакого мнения нет, – твердо сказала я, подумав с минуту. – Я вам скажу, что знаю, а уж мнение вы себе сами составьте, без меня. Оба можете комментировать и делать выводы, я очень обрадуюсь, не исключено, что и мне что-нибудь новое придет в голову. Буду рассказывать по пунктам. Во-первых, конь – скотина сильная, он прет вперед с восторгом, и отсюда основная проблема: как остановить или придержать сильное животное, которое рвется В галоп, в ситуации, когда ты по определению обязан его погонять, да так, чтобы никто этого придерживания не заметил? Это великое искусство, которым наши жокеи овладели до глубин мастерства.
– У меня сложилось впечатление, что ты сразу представила вполне сложившееся мнение, – удивился Януш и подлил мне вина.
– Ложное у тебя впечатление, потому что сейчас будет во-вторых. А именно, эти наши конюшни, игроки, тренеры, конюхи, жокеи и вся прочая шушера это не райский садик, где в белых одеяниях и под звуки органа все оказывают друг другу услуги с нежной улыбкой на устах и в сердце. Наоборот, это кланы, клики, интриги, дружбы и вендетты, взаимная ненависть, зависть, интересы и коварство. И никакая сила на свете не убедит меня, что они садятся себе у камелька и мирно устанавливают с учетом равенства и справедливости, кто когда будет выигрывать. В-третьих, я наверняка знаю, что они друг от друга утаивают массу разных сведений, в первую очередь качество и спортивную форму лошадей, а во вторую – собственные тайные намерения. Одна конюшня понятия не имеет, что делает другая, разумеется, за исключением громких событий, пожара там, тяжелой эпидемии и прочего. Они Не дают себе труда в этом разобраться и сориентироваться, и в результате игроки больше знают и больше могут сравнивать, чем люди из конюшен. По крайней мере, мне так кажется… В-четвертых, результаты конюшни – это визитная карточка тренера. Как бы там ни было, это его работа, ведь каждый в своей работе хочет хоть чего-нибудь достичь, нет, конечно, есть там и дундуки, которым все по барабану, но большинство.., ну, скажем, половина… – это люди, которые за свое дело болеют. Ей-Богу, продавщица хочет быть хорошей продавщицей, получать премии и похвалы, проектировщик мечтает быть гениальным проектировщиком, сантехник горд, что умеет делать свое дело, водитель, врач, учитель, полицейский! Даже бандюга!.. А эти тренеры, что, не люди? Ну и жокеи, конечно, тоже, такой Мельницкий был один в своем роде, но, может, и второй найдется! Глупости… Минутку, а то лопну от злости!
Уже лет двадцать я уговариваю всех очередных директоров ввести маленькое изменение в программке, добавить в нее текст, как делают во всех цивилизованных странах. Там в каждой программке, а у нас, дай Бог, в каждой десятой, даются таблицы тренеров, наездников, количество побед, суммы выигрышей, место в классификации, основные соперники… Уж кто-кто, а польский мужик не вынесет, чтобы кто-нибудь был лучше его! Печенки выедаю, говорю, скандалю – толку чуть! Каждый директор заявляет мне, что он бессилен это изменить, что не он решает, какой быть программке, что бумаги не хватает… Чушь это собачья, можно поля поменьше сделать, петитом напечатать! Может, ничего это не даст, но нельзя же сказать, пока никто и не попробовал, а я вот верю в польскую натуру, и история показывает, что правильно верю!
Я выплеснула все свое возмущение по данному вопросу и сбилась с темы. Оба, как Януш, так и Юзя, сколь смогли поспешно признали с жаром мою правоту, потому что им страсть как хотелось услышать продолжение темы.
– В-третьих, – сказала я, еще не вполне остыв от ярости, – нет, в-четвертых. Нет, в которых там?..
– В-пятых, – тактично подсказал мне Юзя Вольский.
– Ладно, пусть будет в-пятых. В-пятых, сидел у меня когда-то один мужик, теперь он тренер во Вроцлаве, а тогда был кандидатом в жокеи. Деревенский парень, лошадей любил и рассказывал мне, как он раз погорел сам на себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– А как там вообще обстоят дела с жокеями? Всегда скачут одни и те же? У каждого тренера свой жокей или у каждого коня свой жокей?
– Да по-разному. И у тренера свой жокей, и у некоторых лошадей тоже свой, но случается по-всякому. Сажают ученика или любителя, чтобы поменьше вес был, на четыре кило меньше. Таких наездников, как Дерчик, вообще больше нету, он же рекорд побил, первое место сзади. Я не знаю, но может быть и так, что Дерчик шантажировал Глебовского, это его тренер. И Глебовский мог давать ему лошадей, хотя на самом деле совсем этого не хотел. Не мог от него отцепиться никаким другим образом, только так, вот и укокал его с отчаяния, чтобы Дерчик от него отстал. Я не вижу других поводов, разве что в него какой-нибудь ненормальный игрок верил… А может, Дерчик сам в себя верил?.. Короче, кто-нибудь на него ставил, проигрался в пух и прах и убил его в конце концов в ярости, но тогда это должен быть совсем свихнувшийся, а то и просто слепой. Который никогда в жизни заезда не видел.
– А как там насчет взаимных контактов? Игроки и сотрудники?
– Ни границ, ни кордонов, – мрачно сказала я, и во мне зародилось искреннее сочувствие к Юзеку. – Вам действительно приходится вести это дело? Мои соболезнования. Там все всех знают, каждый с каждым встречается, где хочет и когда хочет. Вроде как есть мафия, которая командует бегами, в этом обязательно должны быть замешаны букмекеры, потому что иначе в мафии не было бы смысла. Я эту мафию не знаю.
– Да-да, букмекеры! – подхватил Юзек Вольский. – А с ними как?
– Никак. Их бы вообще не было, если бы все было компьютеризировано. Электроника на ипподроме – и нет места букмекерам. Пока что все подсчеты пешком ходят, между закрытием касс и началом заезда должно пройти как минимум двадцать минут, чтобы они там успели все обсчитать. За эти двадцать минут всех осеняет, у всех рождаются гениальные идеи, все хотят ставить снова, вот для того как раз и есть букмекеры. Если бы кассы принимали ставки как во всем мире, до последней секунды, до старта, букмекеры потеряли бы смысл жизни. Ну, могли бы процветать в городе, если кто-то не хочет ехать на бега, а играет, не выходя из дома. Но этих можно было бы легализовать и велеть им платить налоги. И привет, никакой тебе преступности.
– Так почему не введут компьютеризацию?
– А это уж вы директора спрашивайте, – раздраженно сказала я, потому что эта тема вызывала во мне невыразимые чувства. – Вроде как финансовые вопросы тут роль играют. Странные они, эти вопросы, ведь все окупилось бы за два, даже, может быть, за один сезон. Не знаю, может, букмекеры и влияют на решение таких проблем. И такое возможно!
– А как насчет придержанных лошадей? Все время слышишь о придержанных лошадях и «сделанных» заездах. Что это такое?
Я тяжело вздохнула.
– Есть две версии… Вообще-то «сделанный» заезд – это такой заезд, когда заранее все уговариваются, кто на каком месте должен финишировать, независимо от класса, веса и формы коня. Так все к финишу и приходят, как договаривались. Например, лучшего коня жокей должен придержать или так поехать, чтобы не попасть в сделанные ставки: ни первым, ни вторым не прийти. Третьим – ради Бога. И, как я уже сказала, есть две версии: одна – что все заезды «сделанные», вторая – что ни один не делается, или, в крайнем случае, только один за сезон.
– А вы как считаете? Я снова вздохнула и задумчиво посмотрела на него.
– У меня вообще никакого мнения нет, – твердо сказала я, подумав с минуту. – Я вам скажу, что знаю, а уж мнение вы себе сами составьте, без меня. Оба можете комментировать и делать выводы, я очень обрадуюсь, не исключено, что и мне что-нибудь новое придет в голову. Буду рассказывать по пунктам. Во-первых, конь – скотина сильная, он прет вперед с восторгом, и отсюда основная проблема: как остановить или придержать сильное животное, которое рвется В галоп, в ситуации, когда ты по определению обязан его погонять, да так, чтобы никто этого придерживания не заметил? Это великое искусство, которым наши жокеи овладели до глубин мастерства.
– У меня сложилось впечатление, что ты сразу представила вполне сложившееся мнение, – удивился Януш и подлил мне вина.
– Ложное у тебя впечатление, потому что сейчас будет во-вторых. А именно, эти наши конюшни, игроки, тренеры, конюхи, жокеи и вся прочая шушера это не райский садик, где в белых одеяниях и под звуки органа все оказывают друг другу услуги с нежной улыбкой на устах и в сердце. Наоборот, это кланы, клики, интриги, дружбы и вендетты, взаимная ненависть, зависть, интересы и коварство. И никакая сила на свете не убедит меня, что они садятся себе у камелька и мирно устанавливают с учетом равенства и справедливости, кто когда будет выигрывать. В-третьих, я наверняка знаю, что они друг от друга утаивают массу разных сведений, в первую очередь качество и спортивную форму лошадей, а во вторую – собственные тайные намерения. Одна конюшня понятия не имеет, что делает другая, разумеется, за исключением громких событий, пожара там, тяжелой эпидемии и прочего. Они Не дают себе труда в этом разобраться и сориентироваться, и в результате игроки больше знают и больше могут сравнивать, чем люди из конюшен. По крайней мере, мне так кажется… В-четвертых, результаты конюшни – это визитная карточка тренера. Как бы там ни было, это его работа, ведь каждый в своей работе хочет хоть чего-нибудь достичь, нет, конечно, есть там и дундуки, которым все по барабану, но большинство.., ну, скажем, половина… – это люди, которые за свое дело болеют. Ей-Богу, продавщица хочет быть хорошей продавщицей, получать премии и похвалы, проектировщик мечтает быть гениальным проектировщиком, сантехник горд, что умеет делать свое дело, водитель, врач, учитель, полицейский! Даже бандюга!.. А эти тренеры, что, не люди? Ну и жокеи, конечно, тоже, такой Мельницкий был один в своем роде, но, может, и второй найдется! Глупости… Минутку, а то лопну от злости!
Уже лет двадцать я уговариваю всех очередных директоров ввести маленькое изменение в программке, добавить в нее текст, как делают во всех цивилизованных странах. Там в каждой программке, а у нас, дай Бог, в каждой десятой, даются таблицы тренеров, наездников, количество побед, суммы выигрышей, место в классификации, основные соперники… Уж кто-кто, а польский мужик не вынесет, чтобы кто-нибудь был лучше его! Печенки выедаю, говорю, скандалю – толку чуть! Каждый директор заявляет мне, что он бессилен это изменить, что не он решает, какой быть программке, что бумаги не хватает… Чушь это собачья, можно поля поменьше сделать, петитом напечатать! Может, ничего это не даст, но нельзя же сказать, пока никто и не попробовал, а я вот верю в польскую натуру, и история показывает, что правильно верю!
Я выплеснула все свое возмущение по данному вопросу и сбилась с темы. Оба, как Януш, так и Юзя, сколь смогли поспешно признали с жаром мою правоту, потому что им страсть как хотелось услышать продолжение темы.
– В-третьих, – сказала я, еще не вполне остыв от ярости, – нет, в-четвертых. Нет, в которых там?..
– В-пятых, – тактично подсказал мне Юзя Вольский.
– Ладно, пусть будет в-пятых. В-пятых, сидел у меня когда-то один мужик, теперь он тренер во Вроцлаве, а тогда был кандидатом в жокеи. Деревенский парень, лошадей любил и рассказывал мне, как он раз погорел сам на себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66